Аркадий Застырец - Кровь и свет Галагара Страница 2

Так говорил Син Ур, и всяк в Айзуре всей душою вторил ему.

Внимал его Слову и великодушный Су Ан. Ведомы были ему горести Цлиянского царства. И напрасны были упреки, тщетны были вопросы, посылаемые ему Син Уром. Ибо Су Ан в это самое время сошелся в поединке с заклятым и злобным своим врагом, чернородным двартом Ра Оном, чьи вредные козни и страшные заклинания умертвили прекрасную царицу Дан Бат и едва не лишили жизни рожденного ею наследника. Загодя открылось чернородному дварту, что первенец Син Ура станет могучим витязем и единственным существом во всем Галагаре, способным его умертвить. И задумал Ра Он уничтожить грядущую погибель в колыбели. Тут-то и стал у него на пути могучий Су Ан. Высоко в горах Шо на цветущем Лиглонном лугу встретились дварты с угрозами и проклятиями, и не сразу, но все-таки сошлись на одном: стяжавший победу в предстоящем поединке получит право распоряжаться жизнью цлиянского наследника. На этом настоял Ра Он, и его могучий, уверенный в победе противник, сознавая унизительность дальнейших препирательств, наконец, твердо произнес:

— Я принимаю твое условие, синеокий обманщик, исчадье Мокморы, и, хотя не в силах, в отличие от новорожденного Ур Фты, предать тебя смерти — по крайней мере, сумею загнать твое грязное тело в землю до самого подбородка и выиграю поединок.

— Сперва, ублюдок, тебе придется на коленях сползти по склонам Шо, куда я заброшу тебя в четверть лума, — отвечал зловредный дварт, не без опаски посверкивая мертвенно-синими глазами.

— Тому, кто не владеет силой тайного слова, только и остается — изрыгать грубую брань да пустые угрозы, — сказал на это Су Ан. — Однако, ты не стоял предо мною, как теперь, без малого четыреста зим. Быть может, за это время у тебя накопилось несколько новых фокусов? Так показывай мне их скорее, чем упражняться в болтовне! Я просто сгораю от любопытства!

— От любопытства или от чего другого — желаю тебе сгореть дотла, и как можно скорее! — не унимался Ра Он.

Наконец, взмыв над лугом на высоту не менее уктаса, соперники разлетелись в противоположные стороны, развернулись и ринулись навстречь враг врагу. На лету, явившись с легким хлопком, прыгнул в когтистую пятерню Ра Она короткий стальной трезубец, чьи беспощадные острия формой напоминали концы гигантских рыболовных крючков. Захохотав подобно матерому хаци, Ра Он метнул свой трезубец, нацеленный прямо в грудь Су Ану, за сорок керпитов. Но тот, даже не стараясь увернуться, в свою очередь кинул в противника точно такой же, отметил царапинами панцирь Ра Она и сбил его с ног. Что же до первого трезубца — Су Ан пропустил его через себя, и он, извиваясь и визжа, ушел в землю за спиной всесильного дварта.

Едва коснувшись земли, разъяренный Ра Он взмыл вверх на несколько керпитов, завис брюхом книзу, вытянул растопыренные пальцы по направлению к Су Ану и, сжимая и разжимая их, принялся выпускать в него каменные шары. Они летели один за другим, словно камнепад, чудом изменивший направление. Но Су Ан, не двигаясь, встречал летящие камни молниеносными движениями прямых указательных пальцев. Десятки увесистых шаров лопались как пузырьки прибрежной пены, так и не достигая цели.

Очень скоро эта бессмысленная игра наскучила зловредному дварту, и он неожиданно ринулся вниз. Выпрямившись в рост на широко расставленных ногах, Ра Он задрожал и завыл, словно стая голодных порсков. Изо рта у него показалось нечто безобразное, изжелта-белесое, липкое и тягучее — будто побледнел и вывалился язык. В следующий лум он уцепился когтями за нижний край порожденной им бесформенной мерзости и растянул ее — сначала до размеров тсаарнской тонкой корсовой лепешки, а затем, не останавливаясь, — до величины большого плаща или покрывала. Завершив эту пакостную работу, Ра Он вдруг скомкал ее плод и со свистом швырнул его в Су Ана, словно мяч для игры в бозабар. На лету белесый комок ожил, развернулся и с отвратительным шелестом окутал светлую фигуру благородного дварта с ног до головы. Су Ан даже пальцем не пошевелил, и его ненавистник уже разразился торжествующим хохотом, но тут же умолк, в злобном изумлении наблюдая за тем, как рядом с фигурой, окутанной мерзким покрывалом, уже окаменевшим в кристальном блеске, появляется, будто солнце из завесы утреннего тумана, подлинный Су Ан во всем блеске и великолепии своего расшитого ослепительно-радужными лоэрагдами пышного таглона.

Благородный дварт легонько дунул на окаменевшее покрывало, повторившее его очертания, — и оно рассыпалось в мельчайшую серебристую пыль. По мановению руки Су Ана облачко этой чудесной пыли вытянулось, приняв форму копья с двумя пирамидальными щитками и ромбовидным наконечником. Чудесное копье с быстротою молнии устремилось прямо в поганое лицо чернородного дварта — и тот коротко взвыл, уже от бессилия и отчаянной злости. Но копье, достигнув цели не причинило ему особого вреда — вновь рассыпалось пылью, лишь запорошившей глаза чернородному дварту и ослепившей его на несколько лумов. Однако Су Ан не спешил воспользоваться возникшим от этого преимуществом — он стоял неподвижно и удовлетворенно улыбался.

Разъяренный Ра Он немедленно, как только протер глаза, возобновил атаку. На сей раз, что-то пробормотав себе под нос, он щелкнул когтистыми пальцами у себя над теменем — и в тот же лум рядом с Ра Оном выросла прямо из земли его точная копия. Когда он щелкнул второй раз, копия, подобно зеркальному отражению, повторила его жест, и теперь против Су Ана стояли четыре чернородных дварта. Раздался новый щелчок — и Ра Он предстал в восьми одинаковых лицах, еще один — и их стало шестнадцать. В считанные лумы горизонт, простиравшийся перед Су Аном, заполнила целая армия Ра Онов. Заполнила — и двинулась на него, обступая со всех сторон. Кольцо стремительно и грозно сжималось. На расстоянии не более уктаса в руках бесчисленных монстров разом сверкнула смертоносная сталь тяжелых крианских зайгалов. Казалось, ничто не может спасти благородного дварта и затмевающие блеском свет солнца клинки вот-вот обрушатся на его гордую голову, покрытую лишь ниспадающим голубым оперением. Но в самый последний лум Су Ан, презрительно скривив губы, плюнул четырежды — прямо перед собой, влево, вправо и назад через левое плечо. И вкруг него выросла стена ревущего белого пламени до пояса высотой. Языки неумолимого огня сразу же перекинулись на призрачное войско, составленное из двойников Ра Она, взметнулись к небесам невыносимые визг и стон — и наваждение растаяло без следа еще внезапнее, чем появилось. И только подлинник чернородного дварта остался стоять перед Су Аном и вынужден был продолжать поединок.