Лора Андронова - Подняться на башню Страница 2

Но мне-то как раз кажется, что такое отрицание толкиновских традиций — не отрицание вовсе, а просто декларация смены нравственного императива. Как говорится, сила Ночи, сила Дня — одинаково фигня… Существование Ночи и Дня между тем не ставится под сомнение. А вот у Лоры Андроновой я обнаружил нечто принципиально иное. В романе «Подняться на башню» (равно как и в некоторых рассказах) служителей Добра и приспешников Зла просто нет. А есть люди, колдуны и боги, которые преследуют свои цели, поступают исходя из собственных «раскладов». Хорошо они поступают или дурно? Зависит от того, кто отвечает на этот вопрос. Если отвечающий разделяет их цели, он скажет, что хорошо. Если нет — то дурно.

По-моему, эта инъекция жизненной правды фэнтезииной литературе и говорит о литературном новаторстве Андроновой.

Хотя, конечно, предшественников ее отыскать нетрудно, было бы желание. К примеру, центральный персонаж романа Хёльв напомнил мне Геда из «Волшебники Земноморья» Урсулы Ле Гуин. Есть параллели и с Танит Ли, и с Барбарой Хэмбли. С другой стороны, в увлекательную игру «Что на что похоже?» можно играть бесконечно, а значит, заниматься этим приличным людям незачем.

Осталось сказать немногое. Во-первых, я должен признаться, что всерьез завидую тем, кто будет читать эту книжку: вам еще только предстоит пережить радость встречи с новым талантливым автором и его текстами. Во-вторых, нужно констатировать: русскоязычная фэнтези жива и неплохо себя чувствует, если наряду с эпическими «кирпичами» и бесконечными глуповатыми пародиями в свет выходят и такие издания. А в-третьих… Знаете, просто интересно, что Лора Андронова напишет дальше. Ей, похоже, есть что сказать.

Александр Ройфе

1. ПЕРВАЯ БИТВА

Трактир был стар. Могучие потолочные балки почернели от времени, а стены, сложенные из толстенных бревен, выглядели настолько древними, что, казалось, были свидетелями сотворения Мира. В воздухе слоями плавал мглистый табачный чад. Крепкие хмельные пары шибали в нос уже на пороге, приятно кружили голову и смягчали мысли, вызывая желание развалиться на скамье, ухватить за ушко пробегающую мимо розовощекую служанку и потребовать себе самого лучшего темного пива, а к нему — ароматной копченой трески с рассыпчатой картошкой, пузатый горшочек с острой тушеной фасолью или цельного молочного поросенка, запеченного с яблоками и душистыми трапами.

Столы ломились от снеди. Веселые бородатые охотники на пушного зверя — основные гости трактира — с аппетитом налегали на кушанья, не забывая смачивать горло пенящимися напитками из глиняных кружек. И лишь за одним столом никто не впивался зубами в сочное мясо, никто не собирал хрустящей коркой луковую подливу со дна тарелки, не желая упустить ни одной лакомой капельки, никто не смаковал пирогов с белыми грибами — гордости трактира. Здесь неторопливо потягивали пиво двое мужчин, мирно беседуя между собой. Один из них — кряжистый краснолицый старец, морщинистый и седовласый, — был уже порядочно навеселе. Его собеседник пил мало, больше интересуясь разговором, чем содержанием своей кружки. Он был совсем молод, среднего роста и сложения самого обыкновенного. Мальчишески гладкое лицо обрамляли недлинные прямые волосы, перехваченные на лбу кожаной тесемкой; щеки были нежными, как у девушки, и только рот казался по-мужски жестким. В зеленовато-серых глазах таились веселые огоньки. Паренек был похож на незлого, немного неуклюжего волчонка, сующего повсюду любопытный нос.

— Дед, а дед? — Голос юноши почти тонул в хмельном гомоне.

— Ну, чего тебе?

— Расскажи еще про колдуна.

— Ну что о нем рассказывать-то? — Старик с трудом сфокусировал мутные глаза и огляделся. — Колдун — он и есть… Колдун.

Паренек нетерпеливо поерзал на жесткой скамье:

— Злой?

— Ну, вестимо, злой, какой же еще, дурень?

— А живет он где?

— Ну уж не в курятнике. — Старик с отвращением сплюнул. — В замке живет. Как есть в замке.

Перевернув опустевшую кружку, он треснул кулаком по столу, призывая служанку.

— А замок — он какой? — подергал его за рукав юноша.

— Да уж не такой, как курятник. Большой?

Старик важно кивнул:

— Ага. С гору. А то и поболе.

— И колдун там живет?

— Чего б не жить? В замке-то?

— А делает он что? Колдун? — Парень глотал пиво, не отрывая глаз от старика.

— Что делает, что делает… Колдунничает, знамо дело. — Дед двумя руками схватил принесенную служанкой кружку и сердито глянул на собеседника.

— А как, скажи, как?

Неторопливо порывшись в карманах, старик достал медную монетку и положил ее на поднос. Девушку как ветром сдуло.

— Ну, порчу на скот наводит. Ну и на людей тоже. Болести всякие. Младенца в колыбели подменить может.

Погоду испортить — засуху наслать или дожди непрестанные, — пояснил он.

— Зачем ему это? Колдуну-то?

— Ну, ты совсем дурной, что ль? Говорю же тебе — злой он. Колдун ведь. Ему от такого колдунничания сплошная польза и довольство. Честным людям слезы — ему радость. Все колдуны такие. Вот давеча коза у меня пропала. Прямо как сквозь землю провалилась. День искал, другой искал, сегодня йот тоже… — Старик неопределенно махнул рукой в сторону кухни. — Целый день ищу…

Юноша задумчиво сморщил нос:

— Дед, а для чего ему твоя коза?

— Как для чего? — Старик обиженно округлил глаза. — Да моя Веточка получше коровы будет. Молока дает — во! Залейся! Старуха сыр делать не успевает. А шерстка, какая., Ве-е-еточка… кормилица…

Старик неожиданно уронил косматую голову на руки и жалобно всхлипнул.

— Я теперь старухе своей на глаза показаться не могу: убьет как муху! — Он доверительно подвинулся поближе к юноше. — Тяжелая рука у нее, у старухи моей. Как вдарит словно поленом! Света белого невзвидишь. Говорит, проворонил козу, лопух старый, ищи теперь… Любит она козочку шибко…

Он потер шею и хмуро зыркнул на паренька:

— Зовут-то тебя как, отрок?

— Хёльвом.

— Хёльв, значит… Небось с деньжатами-то у тебя негусто?

Хёльв смущенно улыбнулся.

— Ты парень молодой, шустрый, может, подсобил бы старикам? Сходил бы к колдуну, попросил бы его отдать голубушку? Я б тебе пару монет подкинул, слово даю… Слово Кукиса-кузнеца, меня, значит. Дело-то пустяшное. Ну не отдаст — что уж поделать… Не судьба, стало быть…

Старик громко шмыгнул носом и привалился к плечу Хёльва.

— Не женись, друг Хёльв, как бы ни прижало — не женись. Верь мне, старику, от этих баб одно зло да морока. Как от колдунов, может, хуже даже. Колдун-то — он один, может, на всю округу, а баб — пруд пруди. Куда ни глянешь — всюду эти бабы, бабы, бабы… Бабоньки… Душеньки… Красавицы…