Алла Гореликова - Чужая зима Страница 2

— Вы ведь не виноваты, что я здесь, — тихо сказала бывшая королевская ведьма. — И, знаешь, скорее это приятно… что я хоть кому-то еще нужна. — У Тиа задрожали губы. Она замолчала, вовсе не желая расплакаться перед Луиллой.

Но Луилла, кажется, прекрасно поняла, что происходит с Тиа. Она слезла с табуретки, собрала посуду и с ноткой вежливой официальности сообщила:

— Мне пора, Госпожа Защитница. Извини, но сегодня столько дел…

Тиа прерывисто вздохнула. И ответила почти спокойно:

— Иди, Луилла.

Ад бездеятельности…

Тиа осталась сидеть за прибранным столом. Слушала дождь. Вспоминала. Почему-то сегодня воспоминания были особенно яркими. Такими яркими, такими живыми, что незачем было и пытаться их отогнать. Да и не хотелось. Что ей осталось, кроме этих воспоминаний? Кроме этой боли? Только завтраки, обеды и ужины…

Тиа криво усмехнулась. Пусть. Пускай сегодня будет день воспоминаний. Можно один раз разрешить себе. Увидеть наяву те минуты, которые и так приходят каждую ночь. Вспомнить…

…как отряд принца возвращается из боя. Как она, последняя оставшаяся в живых королевская ведьма, больше часа назад истратившая последний резерв, с замершим сердцем ищет его: жив? Как, углядев наконец среди офицерских касок огрызок черно-белого султана, сбегает навстречу с холма: жив, жив, жив! А с неба падает неторопливый густой снег, и она ловит ладонями огромные хлопья, ловит, чувствует их мягкое, ласковое, пушистое тепло… и прячет в ладонях лицо, скрывая не приличествующие ведьме слезы. Слезы облегчения.

— Ты плачешь, Тиа? — он отводит ее руки, заглядывает в лицо. Его глаза близко-близко… серые, глубокие, оттенка зимнего неба, снежных туч… у него разводы пота на лбу, и все лицо забрызгано кровью.

— Прости, мой принц, — шепчет Тиа. — Мало от меня было толку.

— Да ладно тебе, — усмехается принц. Наследный принц Эрвиксен, старший сын короля. — Я же вижу, ты белей этого снега! Выложилась до конца, верно, Тиа? Ты здорово облегчила нам дело. Спасибо.

Ведьму не принято называть по имени. Но принц Эрвиксен придерживается традиций только тогда, когда ему это нужно. Признак будущего короля. Великого короля!

— Я рада, мой принц, — выдыхает последняя королевская ведьма. Ей кажется, остатки сил уходят с этим выдохом. Она садится в снег. Холодный снег падает ей на лицо. Холодный снег. Горячие слезы.

— Зови меня Вик, — говорит он. — Прошу тебя, Тиа.

— Вик, — всхлипывает она, — мой принц, я так боялась, я думала, с ума сойду, так тяжело ждать и не знать ничего…

Снег… пальцы занемели… Вик сжимает их в своих ладонях… его ладони — последний источник тепла в этом холодном мире…

— Что я скажу тебе, Тиа, — смеется принц. — Это, конечно, почти государственная тайна — но я тоже боялся. Так что мы с тобой…

Стук в дверь вырвал Тиа из давно ушедшей зимы. Резкий, уверенный, властный стук. Сердце ссыльной ведьмы заколотилось где-то в горле.

Местные так не стучат.

— Кто там? — Тиа хотела спросить твердо и вызывающе, как окликала посетителей у себя в башне; но вышло сипло и как-то жалостно. Потеряла хватку, ведьма, через силу усмехнулась она. В горле комом стояли слезы.

— Разреши войти, госпожа ведьма, — отозвался из-за двери язвительный мужской баритон.

Тиа рассвирепела.

Ссылка ее бессрочна, и глупо надеяться, что однажды… никто не придет за ней! Там, за дверью, может быть только такой же, как она, изгой. Но сосланный, скорей всего, за дело.

И он смеет язвить?!

— Я задала вопрос, — на этот раз в голосе бывшей ведьмы отчетливо звякнул положенный ей когда-то по статусу металл. — Кто?

— Навряд ли мое имя знакомо тебе, Госпожа Защитница, — с откровенной усмешкой отозвался незваный гость. — Но, может быть, ты слыхала о Черном Купце?

Слыхала ли она?!

— Продавец желаний? — потрясенно выдохнула Тиа. И кинулась к двери.

— Вот именно. Так что, пустишь ты меня, Госпожа Защитница? Или мне уйти?

— Заходи, — Тиа распахнула дверь.

— Благодарствую, — степенно ответил Черный Купец, с некоторым трудом протискиваясь в узкую дверь.

Молва не врала. Он был и вправду черен. Весь. От иссиня-черных длинных волос и словно измазанного в саже лица — до линялых, но все еще черных перчаток, плотно обтягивающих довольно узкие для такого огромного мужчины ладони. До последнего шнурка, до последней пуговицы…

— Садись, — Тиа указала на стол. — Прости, мне нечем тебя угостить.

Гость усмехнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами:

— А с чего ты взяла, что я захотел бы угощаться?

Тиа закрыла дверь. Оглянулась. Продавец желаний все-таки сел. Оперся локтем о стол и глядел на Тиа с откровенным любопытством.

— Так люди правду говорят, что ты — сам дьявол?! — выпалила Тиа.

— Увы, — ответил Черный Купец. И усмехнулся.

В той, прежней жизни, Тиа испугалась бы. Но здесь ей нечего было бояться. Поэтому она села напротив гостя и спросила:

— «Увы, да»? Или «увы, нет»?

— А какая разница? — поинтересовался Черный Купец. — Вот скажи, лично тебе — не все равно?

Тиа пожала плечами.

— Разве тебя, Госпожа Защитница, не волнует только одно: действительно ли у меня можно купить исполнение желания?

— А можно? — жадно спросила Тиа.

— Люди зря не болтают, — заметил Черный Купец. — Хотя истине их болтовня соответствует, скажем так, весьма редко.

Я сейчас разревусь, подумала Тиа. Или заору и наброшусь на него с кулаками. Он специально мучает меня?

— Эх, госпожа ведьма, — вздохнул Черный Купец, — если бы ты знала, как надоело мне быть тем, кто я есть! Но еще горше — быть тем, кем считают меня. Продавцом желаний. Ведь на самом деле не я выполняю эти желания. Они исполняются сами. И твое исполнится. Только не знаю, будешь ли ты благодарна мне за это. Люди редко благодарят за исполненную мечту.

— Я… я буду, — пискнула Тиа.

— Не обещай, ведьма, — тихо сказал гость. — Никогда, ничего, никому не обещай. И особенно — мне.

— Почему? — прошептала Тиа.

— Потому что у моего товара есть кое-какие особенности, — сверкнул белоснежными зубами Черный Купец. — Я расскажу тебе, госпожа ведьма, а ты слушай внимательно. И спрашивай, если не поймешь.

Тиа кивнула.

— Я предлагаю тебе возможность, — начал Черный Купец. — Только возможность, ведьма. Я даю тебе силы на воплощение самой заветной твоей мечты. Самого горячего, самого сокровенного желания, понимаешь? Того, о чем думается в те минуты, когда кажется, что ты не думаешь вовсе. Это совсем не то, что заявить: «Я хочу, чтобы его величество, старый хрыч, занял мое место здесь, а я пускай стану женой Эрвиксена, чтобы править вместе с ним», — понимаешь, ведьма?