Наталия Аникина - Театр для теней. Книга 1 Страница 2

Но Тинойа-то была кошка местная и хорошо знала, что адоры управляли камнями так, словно щербатые булыжники были их собственными кулаками, галька, перекатывающаяся в стремнинах рек — пальцами, а скалы — спинами; алаи властвовали над эмоциями (своими, чужими — не важно), а жители Элаана — над светом. Были и такие существа, для которых заставить воду течь вверх по склону или сжать её до твёрдого состояния — что человеку рукой шевельнуть… ну или, на худой конец — ухом. Это был чудесный дар создавших их наэй, слияние с родной стихией, а не волшебство. Птице не надо колдовать, чтобы летать, вот и адору точно так же не надо накладывать чары на каменное дно озера, чтобы оно выгнулось мостом…

Эйтли вскочила и захлопала в ладоши — тот самый адор, за спиной которого она недавно пряталась от Иреры, шёл по берегу, пригнувшись к воде и ведя вытянутой рукой над самой её поверхностью. В пальцах его, видимо, был зажат кусочек чего-то съестного, потому что следом, едва не тыкаясь в них своим подрагивающим оком, выгребал спиноглаз. Тинойа с восторгом смотрела на адора и мысленно обещала себе обязательно вернуть тот, зелёненький — как раз под цвет её глаз — магический камешек, который она свистнула у него несколькими минутами раньше. Эйтли было жалко отдавать честно уворованную драгоценность, но тут она напомнила себе, что сделала это больше из любви к искусству — чтобы попробовать, удастся ли что-нибудь стащить у адоров.

— Какая же прелесть всё-таки! — продолжала восхищаться Эйтли, глядя, как адор сыплет на изумрудную плёнку воды какие-то (как ей показалось — каменные) крошки, а спиноглаз, как собачка на поводке, ползает за ним. — А мы-то, грешным делом, жаловались, что тут у вас скучно! Вон в любом другом подземелье — так и ждёшь, что кто-нибудь ка-а-ак выпрыгнет, а здесь — нет. Тихо так, прямо как в склепе…

— Склеп, хм, — отозвался адор. — Думаю, что наши подземелья куда меньше «любых других» походят на склеп. Они, конечно, могут погубить какого-нибудь неосторожного колдуна, но при этом дарят жизнь множеству существ. Скорее уж они похожи на солнце, — ласково проводя ладонью по стене пещеры, заявил он.

Склонив голову набок, Эйтли вопросительно уставилась на адора. Он улыбнулся, едва удержавшись от желания потрепать этого очаровательного ребёнка по серебряному затылку.

— Все знают, что Адорские скалы — одно из рукотворных горных образований Энхиарга, и древняя магия таится здесь в каждом камне…

Эйтли кивнула. Весь её родной мир с высоты драконьего полёта выглядел, мягко говоря, странно. Когда боги и наэй творили лицо Энхиарга, они руководствовались своими, неведомыми целями, мало заботясь о естественности ландшафта или удобстве и безопасности тех, кто возможно будет жить на его просторах в отдалённом будущем. Никого не удивляли свёрнутые в петлю русла рек, хвойные леса, торчащие посреди пустыни, и горы, иногда более похожие на крепостные стены с правильно расположенными башнями. Адорские же скалы настолько пропитались мощнейшей магией творения, что каждая порода в них приобрела необычные свойства. И по сей день далеко не все они были известны даже самим адорам, живущим в этих скалах многие тысячи лет. Не было известно и то, как среагирует это волшебство на соприкосновение с иным, привнесённым сюда путешественниками. Чуждая магия могла просто отразиться, а могла усилиться или видоизмениться самым чудовищным образом.

— Волшебство пронизывает всё вокруг, как лучи солнца — воздух в рассветном саду, — продолжал адор (Эйтли «прямо убило» это поэтичное сравнение: всю дорогу она только и делала, что злилась на слепившее её чувствительные к магическим аурам глаза излучение пород). — В этом озере, несмотря на его страшную засолённость, живут крошечные существа. Они впитывают магию и, подобно цветам под солнцем, могут с её помощью преобразовать неживое в живое — сделать эту самую соль съедобной для себя… А спиноглаз, в свою очередь, питается ими, — немного грустно, словно ему было жаль этих удивительных крошек, закончил адор.

— Ничего себе! — восхищённо выдохнула Тинойа. — И это ещё ала — ев называют приспособленцами, а тут — какая-то финтифлюшка! — Ей бы и в голову не пришло, что местная магия может не только портить кому-то жизнь, но и дарить её.

— Прям как Ирера, — тщательно пряча язвительность, сказала Эйтли, указывая на эалийку, которая как раз проезжала по свежесотворённому мосту, по-прежнему растянувшись на спине раомпа. — Спит, — удовлетворённо заключила Тинойа. — Она, конечно, истрепала нашему отряду нервов больше, чем все харнианцы[1] и их драконы вместе взятые, но, с другой стороны, я не уверена, что без неё кто-нибудь из нас вообще бы здесь выжил…

Ирера не сразу поняла, что её насторожило. Словно кто-то едва заметно прикоснулся к самым кончикам её усов и тут же отдернул руку, отступив во тьму. Она открыла глаза, но, разумеется, никого, даже назойливой Эйтли, рядом не обнаружила. Вокруг было всё так же темно и тихо, караван успел благополучно миновать озеро и теперь двигался по очередному туннелю. Ирера усмехнулась пришедшему на ум сравнению: вряд ли одному из её спутников вздумалось бы подёргать её за усы, во всяком случае, она очень на это рассчитывала и положила немало сил на поддержание репутации грозной предводительницы отряда. Мало кому из тех, кто был знаком со второй дочерью эалийского патриарха Селорна, имя которого произносили с почтительным страхом во всем Энхиарге и даже в стенах его собственного дома, удавалось долго оставаться в неведении относительно её норова.

Да и усов у тёмной алайки, находящейся в данный момент в своей человекоподобной форме, не наблюдалось; зато были кошачьи уши и хвост, клыки и вертикальные зрачки, в темноте почти целиком заполняющие серую радужку… А еще — двадцать острейших когтей, которые ей ужасно захотелось пустить в дело, когда, озираясь по сторонам, она наткнулась на пример вопиющего разгильдяйства. Ирера соскользнула с бока подземного слона и направилась в голову отряда, к парочке заядлых картёжников, расположившейся на спине молодого раомпа.

Одному из них, эалийскому телепату, удобно подвернувшему ноги и угнездевшему между ними кружку с горячим вином, надлежало контролировать сознание раомпов. Подземные слоны чуяли в алаях хищников и отказывались повиноваться обычным командам. Насколько слабой была власть телепата сейчас, было видно по тому, как испуганно фыркали раомпы, когда Ирера проходила мимо. Никакая трансформация не могла полностью скрыть истинную природу алайки: даже передвигаясь на двух ногах, она сохраняла ту невероятную стремительную плавность, что свойственна поступи лесных кошек, крадущихся к ничего не подозревающей жертве.