Не пугайся, детка! Ты - дочь василиска Страница 20

Эффор пристально посмотрел на меня и, набычившись, пятерней зачесал волосы.

А у меня слегка сбилось сердцебиение. Во время столкновения внутренности будто жаром обдало и щеки, я была уверена, цветом напоминали свеклу.

Но хватит! Это после горячих винтажных бойфрендов гормоны разбушевались. А то разве стала бы я смотреть на это холоднокровное, как на мужчину? Да ни за что.

– Выровняли дыхание? Осознали степень нанесенного ущерба, Праст? – прошипел Эфорр сквозь зубы.

– Осознала, профессор. У вас прическа растрепалась и галстук набок съехал, – отчиталась я.

– Письма, Праст, письма! Вы не собираетесь их поднимать, – профессор указал на усеивавшие ковер конверты.

И правда. Позабыла о них совсем. Я присела на корточки и собрала их. Но одно оказалось без конверта. Не удержавшись, я встряхнула его, распрямляя. Вырезанные из журнала буквы слились в слова: «Нам все известно. Берегись».

Я молча показала послание Эфорру, и он грубо выхватил его у меня.

– Ваши шутки? – бросил он, и неожиданно начал на меня наступать.

– Нет, нет, профессор, как можно! – запричитала я, пятясь и упираясь в острый край стола.

Эфорр навис надо мной, и впился потемневшим взглядом. При этом пахло от него невыносимо терпким, будоражащим парфюмом, от которого путались мысли. И сосредоточиться не получалось... и вообще... Что за ползучий подлец?

– Вы поклялись превратить мою жизнь в ад, – заявил он угрожающе.

– Не припомню ничего такого.

– И у вас это прекрасно вышло.

– Вы сами позарились на «папины» финансовые вливания, – фыркнула я.

Профессор дернулся, словно я ему по аристократической физиономии заехала, причем со всей силы. Запахло жареным. Еще пара шагов и его тело впечатало бы меня в стол, но Эффор просто наклонился вперед и уперся в столешницу кулаками, захватив меня в ловушку. Я, выгнувшись, отклонилась назад, подняла голову и уставилась ему прямо в голубые очи.

А василиски правда умеют обращать в камень? Вот это было бы совсем некстати.

– Я не зарился на деньги вашего папаши, Праст. Но так получилось, что он выяснил то, что я предпочитаю хранить в тайне. В противном случае и на порог бы вас не пустил.

– Он вас шантажирует? – выдохнула я.

Эфорр кивнул и задержал взгляд на моих губах. А от поцелуя василиска тоже каменеют?

Но он не поцеловал меня.

Выпрямился и кинул брезгливо:

– Это имеет отношение к Потти. Так что держитесь от ребенка подальше, Праст. И ни слова об инциденте в зимнем саду! Иначе я за себя не отвечаю.

– Что вы, профессор, я ни за что не стану доводить вас до страшного. Полосатая тюремная роба не всем идет, – отмахнулась я, а у самой коленки подкашивались, и губы покалывало.

Фух, что за гадство!

Профессор развернулся и направился к арке. Его прямая спина буквально кричала, насколько он возмущен и рассержен. И даже красиво подстриженный затылок выражал полное и окончательное презрение к недостойным Прастам.

Значит, в сейфе хранится информация, связанная с Потти, а не профессорские голые фотки, как я поначалу себе напридумывала. Но если «папа» давно шантажирует Эфорра, то какого черта Агнес с Хэнком так стараются найти тайник? Выходит, они играют в разных с «папой» командах? Ну и еще блондинка, как неизвестное число в этом уравнении.

А кто тогда посылает анонимные письма? Уж не Хэнк ли? Но он не произвел на меня впечатления дурака.

Потому что, если честно, я не могла и приблизительно представить того идиота злодея, который додумался, – и даже нашел на это время – составить письмо из вырезанных из журнала букв.