Последний выпуск - Наоми Новик Страница 20

– Что ты им сказала? – спросила я.

Сударат склонила голову к парте, так что короткая челка заслонила ей глаза. Я заметила, как у нее судорожно дернулось горло, когда она сглотнула.

– Я сказала, что не помню. Потом я сказала – нет.

Она училась точно так же, как учатся все невезучие новички. Девочка поняла, что ее расспрашивают, не потому что заботятся о ней; старшие охотились за ценными для себя сведениями. Сударат сообразила, что они пытаются что-нибудь разнюхать обо мне. Но она еще не полностью усвоила урок – и совершила ошибку. Нужно было, разумеется, выяснить, что́ из ее сведений имеет цену, и продать старшим. А вместо этого она солгала, чтобы защитить меня. Солгала тем, кто мог предложить ей надежду на помощь, надежду на новый дом.

Очень любезно со стороны Сударат, хотя я бы предпочла, чтобы шанхайцы вообще ее не расспрашивали. Они что-то заподозрили – это был скверный знак. Как минимум ребята из шанхайского анклава пытались выяснить, что происходит со злыднями – и в одном лишь выпускном классе шанхайцев было девять человек, не говоря обо всех их союзниках. Кроме того, они уже знали, что на тех, кто занимался в библиотеке, как минимум раз нападал злыдень. Несомненно, они размышляли и над другими известными нападениями злыдней – например, лескитов, проникших в мастерскую. Как только кто-нибудь поймет, что нападению подвергся человек, сидящий на индивидуальном языковом семинаре по соседству с мастерской, и что этот же человек – единственный выпускник среди сидящих в библиотеке малолеток, несложно будет сложить два и два.

Я понятия не имела, что произойдет, когда все выяснится. Возможно, остальные ньюйоркцы перекроют нам с Хлоей доступ к хранилищу. Если Орион в любом случае перестал снабжать их свежей маной, они немного потеряют, скинув за борт его подружку. И это будет еще не худший вариант. Если ребята сообразят, что школа объявила мне войну, они пожелают знать почему; и если они не сумеют придумать причину сами, кто-нибудь наверняка решит потыкать меня палочкой, чтобы получить ответ. Если еще раньше мои дорогие однокашники не придут к выводу, что, возможно, стоит отдать школе ее добычу.

Поэтому в середине семестра мои занятия проходили особенно бодро.

На самом деле они и правда были неплохи. И я по-прежнему искренне радовалась возможности делать уроки не в одиночестве. Мы прибрались в комнате Хлои и заново набили подушки – если вы думаете, что мы выбросили бы отличные, удобные подушки только потому, что недавно они служили обиталищем двум злыдням и одному полупереваренному подростку, вы ошибаетесь. Мы собирались у Хлои почти каждый вечер, поставив на пол между собой маленькую корзинку, где наши мышки могли вздремнуть на досуге.

Мы редко оставались вчетвером. Каким бы предметом мы ни занимались, стоило попросить – и приходил кто-нибудь еще. Я часто нуждалась в помощи по арабскому – Ибрагим и его приятели были просто счастливы заглянуть к нам и в качестве платы за вход дать мне совет. Почти каждый вечер приходила и Нкойо – она получила курс общего санскрита, на который рассчитывала я. С ее помощью я изрядно продвинулась в сутрах Золотого камня и наконец добралась до чего-то серьезного.

Впрочем… нет, я лгу. Дело было не в помощи, а в свободном времени, потому что я наконец перестала озираться, не теряя бдительности ни на секунду. Дело было в энергии, потому что мне не приходилось постоянно напрягаться, собирая ману. И – да, дело было и в помощи тоже, просто помощь, свободное время и энергия проистекали из одного источника. Источника по имени Хлоя, неограниченно щедрая Хлоя… и мне это не нравилось.

Я вру. Нравилось, конечно, даже очень, и в то же время я тосковала и злилась.

Но я ненадолго перестала тосковать и злиться, когда перевернула страницу и обнаружила каллиграфически выписанный заголовок, который был ясен без перевода. Образно выражаясь, он гласил: «Тут что-то особенное». Первый камень на Золотой дороге. Заклинание на санскрите окружала затейливая рамка; каждая буква была украшена золотым листком и обведена цветной краской. С первого взгляда я заметила фрагменты заклинаний, которые мне уже попадались, – заклинание фазового контроля, призывание воды, еще одно заклинание, с которым я совсем недавно разобралась (оно отделяло землю от камня). Все они, сплетенные вместе, были частью целого.

Я не просто перестала дуться. Я перестала беспокоиться из-за маны, из-за того, что случится, когда (если) меня раскроют; я даже на учебу забила. Целую неделю я трудилась над сутрой – если, конечно, не сидела на индивидуальном семинаре и не убивала злыдней. Даже за едой я не отрывалась от словаря.

Я знала, что это глупо. Для семинара по валлийскому мне было нужно разобрать длинное, запутанное стихотворение, которое наверняка содержало три-четыре полезных боевых заклинания – их, вероятно, можно было использовать во время выпуска. А великий труд Пуроханы имел отношение только к архитектуре, и, скорее всего, для наложения этих заклинаний понадобился бы целый круг магов. Сутры Золотого камня предназначались для постройки анклавов, а не истребления злыдней; они могли пригодиться мне, только если бы я выжила и выбралась из школы.

Но если я выберусь, то предложу их семье Лю или кибуцу, из которого родом друг Ибрагима Якуб. Сутры Золотого камня пригодятся стабильным магическим сообществам, которые хотят обзавестись безопасными убежищами. Возможно, это не лучший способ возведения анклавов, иначе большинство заклинаний дошли бы до наших дней. Однако лучше прибегнуть к ним, чем заложить все свое семейство другому анклаву на три поколения вперед, только чтобы получить доступ к заклинаниям, не говоря уж о необходимых для строительства ресурсах. Кроме того, заклинания Пуроханы, вероятно, обойдутся дешевле современных. В Древней Индии не строили небоскребов; как минимум неоткуда было взять стальные балки и бетон.

Мои золотые анклавы, конечно, будут не такими шикарными, как современные, ну и что? Они не позволят злыдням добраться до детей; а если ты живешь в безопасности, у тебя, по крайней мере, есть выбор. Выбор, который можно сделать, и не будучи моей мамой. Тебе уже не придется подлизываться к детям из анклавов и подкупать их. Да, у них будут некоторые преимущества, больше старых вещей на раздачу, больше маны, кое-кто по-прежнему будет их обхаживать, но не абсолютное большинство, отчаянно цепляющееся за