Демон тринадцатого месяца (СИ) - Cofe Страница 20

Ли Мин смерила ее оценивающим взглядом. Эта Третий мастер вконец охамела, почувствовав поддержку Хранителей.

— А почему ты считаешь нужным унижать простых беззащитных людей? — поинтересовалась Ли Мин с обманчивым спокойствием, сдув с лица выбившуюся из высокого хвоста, длинную прядь. — Только лишь потому, что не работаешь на земле, а машешь мечом? Кажется, твое предназначение защищать, занимающихся тяжелым трудом, а не оскорблять их.

— Да, ты опять за свое? — хором зашлись в праведном гневе Хранители. — Кем это ты себя возомнила⁈

— А я когда хорошая, то очень хорошая. Но когда я плохая, я еще лучше, — поклонилась им Ли Мин, вызвав своим ответом их недоумение.

Тогда как Третий мастер талдычила как заведенная:

— Как смеет возражать Хранителям такое ничтожество. Ты должна молча внимать и виниться в своих проступках.

Нет, так дело не пойдет! Конечно, для Ли Мин как для китаянки была свойственна вежливость и почтение к старшим, и она бы покорно выслушала несправедливые нотации Хранителей, даже поддакнув им, но не при Ся Гэ же. Ли Мин не бодхисатва, чтобы прощать кому ни попадя. И, потом, она знала, что хамили от безнаказанности, чтобы подавить всякое возражение или когда не могли судить вразумительно и справедливо. Сказать-то нечего вот и унижают демонстративно и агрессивно, стараясь поставить Ли Мин на место, да так, чтобы она прониклась тем, какое она перед ними ничтожество. Ли Мин не хотела вставать на указанное ей место и проникаться значимостью высокомерных Хранителей, как и просить прощения у туповатой наглой девки лишь потому, что она офицер клана.

— Да вот видишь, смею, — хмыкнула Ли Мин, являя полный контраст с тщательно одетой и причесанной Третьим мастером своей растрепанностью, мятыми штанами и кофтой из грубой холстины. — Потому что если не посметь, то вы, деревенских за людей считать перестанете!

— Что это? — с надменной усмешкой бросила Третий мастер, взглянув в сторону Хранителей. — Нам будет указывать какая-то бродяжка, взявшаяся невесть откуда?

— Чванство еще никогда не прибавляло достоинства и благородства, ученица Ся Гэ, — раздался тихий голос.

Присутствующие повернулись в сторону распахнутых дверей, где стоял давешний чахлый молодой человек с бледным лицом, запавшими глазами, кутаясь в теплый, подбитый лисьим мехом плащ. Позади него маячил неотступной тенью встревоженный лекарь Бин и дочь казначея пытавшаяся поддержать Главу под руку. Она и Третий мастер сухо кивнули друг другу.

— Что здесь происходит? Вы кричите так, что вас слышно на площади Поместья, — глухо поинтересовался Глава.

— Господин, — поспешно прошептал ему лекарь Бин. — Я строго отчитал свою ученицу за недопустимое поведение и наказал…

— Разве можно спускать, что бы какая-то простолюдинка смела поднять руку на офицера клана⁈

Болезненно выдохнув, Глава посмотрел на Хранителей. Жесть! Лучше бы не поднимался с постели. Зомби и то выглядит лучше, а еще эта его иронично ядовитая улыбочка в придачу. Вот чем не пара Третьему мастеру с ее лицом схожим на морду персидского кота с коротким приплюснутым носом и упруго выпирающими щеками. И как между ними затесалась, похожая на эльфа, дочь казначея?

— Глава, вам не следовало тревожить себя и выходить к нам, — мягко попенял ему благообразный Первый Хранитель. — Мы бы все решили, не тревожа вас подобными пустяками.

— Пустяками? — по осунувшемуся лиц Главы зазмеилась эта его вампирская улыбочка. — Так вы, почтенные, похоже решили воспользоваться моим недомоганием, чтобы свершить скорый суд?

Хранители переглянулись, чувствуя неловкость. Глава, хоть и слабый от набравшей силу болезни, пер на них как тяжелая колесница.

— Господин, — выступила вперед Ся Гэ, сразу став примерной обиженной девочкой. — Вы здесь, чтобы защитить какую-то простолюдинку?

— Я здесь потому, что вы решились вершить суд тайком, в обход меня, — сухо оборвал ее дафу. — Что противоречит правилам и Уставу клана. А то, что простолюдинка дерзко указывает мудрейшим Хранителям и смеет нападать на мастера боевых искусств, унижает клан, — тихо проговорил он, выходя на середину зала. — Это ясно говорит, что мы не имеем авторитета в деревне и с этим следует разобраться. Но мы будем говорить со старейшинами деревни, а не со вздорной девицей.

Ли Мин аж рот открыла — вот это наезд и опять на нее! И ведь не поспоришь.

— А скажите мне, — не собиралась отступать она, несмотря на устало неприязненный взгляд задохлика Главы, понимая, что тут никто не встанет на ее защиту, наоборот, вся свора сейчас накинется на нее. — Почему клан устроил свое Поместье именно на горе Доуфань? Да потому что здесь уже была деревня. Клан, хоть и искал уединения, но обосновался рядом со Снежными Листопадами, чтобы было кому делать за адептов черную работу, пока они машут себе мечами, изучая боевые приемчики, да духовные практики. Исчезни Поместье и Снежные Листопады ничего не потеряют. Город всегда защитит их. А вот Поместье загнется и зачахнет без сельчан: кто же тогда будет кормить их? Вот и выходит, что деревня без Поместья проживет всегда, но Поместье без деревни вряд ли.

Глава поднял руку, призывая к тишине ее и возмущенно загалдевших Хранителей и когда она умолкла, закашлялся. Дочь казначея и Третий мастер одновременно подались к нему.

— Поместье нисколько не умоляет значение Снежных Листопадов, — едва слышно заявил он, переводя дух и глядя на свой перепачканный кровью платок, который только что прижимал ко рту. — Я лишь призываю не тратить попусту слов, не имеет смысла разговаривать о столь важных вещах, с такой как ты. Прояви уважение к Совету Просветленных.

«С чего бы? Если они, сами никого не уважают?» — подумалось Ли Мин, но она благоразумно промолчала. Глава не пожелал присесть в кресло к которому его подвели дочь казначея и елейно услужливый Третий Хранитель, оттеснивший лекаря Бина, что остался стоять у дверей зала.

— Ученицу лекаря надлежит как следует проучить за ее грубость и оскорбительное поведение! — объявил свой приговор Глава.

Хранители дружно закивали, Третий мастер торжествующе улыбнулась, бросив на Ли Мин уничижающий взгляд, как на надоедливую мошку, которую, наконец-то, удалось прихлопнуть. Тогда как рядом с Ли Мин появились стражники. «Ой, да кто бы сомневался», — в досаде поджала губы Ли Мин.

— Прошу всех помнить, — продолжал нудить Глава слабым голосом, — что Поместье и деревня многое пережили вместе. И нельзя унижать простолюдинов, умаляя их значение для нас. Наши деревенские соседи тактично не замечают грубости и зазнайства некоторых адептов клана. Но главное, что Поместье и Снежные Листопады испокон веков жили в согласии, всегда приходя на помощь друг другу. И я не понимаю, почему некоторые считают нужным выказывать по отношению к ним какое бы то ни было высокомерие или открытое пренебрежение, — и сдержав очередной приступ кашля, сдавленно закончил: — Прошу почтенных Хранителей учесть это и должным образом наставлять учеников, дабы никто из них, впредь, не подводил своего мастера.

И закашлялся тяжелым раздирающим кашлем. Его последние слова были явно адресованы Третьему мастеру с намеком на то, что она своим заносчивым поведением подвела его, как учителя и своим поведением вызвала скандал.

— Ученица лекаря должна осознать свои ошибки, — проговорил Глава сдавлено. — А потому для ее же блага, ей следует взглянуть на Казематное ущелье, что бы понять, что ее ждет в случае неповиновения.

Стоявшие по бокам от Ли Мин стражники грубо схватили ее за руки и бесцеремонно выведя из Павильона Небесного Правосудия, повели в сторону от площади, на задворки Поместья, где подтащили к скалистому темному ущелью, в котором днем и ночью в любое время года, тоскливо завывал и свистел ураганный ветер.

Прелесть этого места заключалось в том, что пленника на ременной петле спускали на небольшой уступ скалы поднимающейся и уходящей вниз отвесной стеной, так что приговоренный все время был вынужден бороться, то с набиравшим силу, то утихающим ветром. Вниз лучше было не смотреть, потому что любопытствующие тот час летели в бездонную пропасть от тошноты и головокружения. Все силы заключенного уходили на то, чтобы удержаться на скалистом пятачке, но такое удавалось не многим. Заканчивалось все тем, что ослабевших от страха высоты, потерявших ориентацию в пространстве людей, либо сметало с небольшого уступа, либо они сами кидались вниз.