Анна Чарова - Волчонок на псарне (СИ) Страница 20

Старик покачал головой:

— Тута у нас отродясь такого не бывало. Эту ткань я у Моранга в лабазе купил.

— А остальные где берут?

— У него же. Он, пес плешивый, трескуна ему в зад, цену вздумал поднять, — узловатая рука с кривыми пальцами скользнула по рулону.

В этот момент по шершавой стене соседнего дома, издавая треск, как если бы кто-то разгрызал камни, карабкался он, трескун, — ящерица с ладонь длиной. На ее хвосте имеются утолщения в виде колец, которыми она издает характерный треск. Дарий указал на трескуна:

— Никак по душу Дзэтта Моранга ползет. Точнее, не по душу, а по другое место.

Старик захохотал и продолжил:

— Эту ткань продаю за один ном за все, и то потому что мало осталось, но на карету хватить. А потом столько же за полтора нома торговать буду, так-то. Ежели б кто-то предложил дешевле, все знали бы. Сам брал бы, так не возить никто. Ее знаешь, из чего делають? Из травы, которая зверей жреть. Пытались у нас растить, а не прижилась. Так-то.

— Я слышал, пираты-беззаконники появились, они и привозят, и нашим продают.

Старик оказался слабеньким и полностью поддался освобожденному внушению, всплеснул руками:

— Охохо, покажи мне тех пиратов! Сам куплю, и Махой, вон, купить. Все купють, так нетути пиратов никаких.

Под внушение попала рябая торговка сетями, покинула лавку, подошла к нам:

— Бери, бери, не думая, старик Тугго правду говорит! — Голос у торговки был, как из трубы, будто она не разговаривает, а кричит. — Глупости то про пиратов, а вот про аспида, что людей поедает, правда. Кузнецы те, что, ну, вы ж знаете. Ну, пропали что, они купаться в ледяной воде ходили, вот аспид и съел их, — она зашептала, словно оный аспид мог ее услышать. — Говорят, человека нашли давеча, без кожи всего, но в штанах. Так то аспид его срыгнул. Поди у рыбаков спроси, они скажут.

Боком к нам подошел мрачный однорукий мужик, постоял, послушал торговкину блажь и подал голос:

— Пираты, аспиды, тьху ты! Все на нечисть киваете да на беззаконников. Легионеры — вот истинные беззаконники, три шкуры стали драть.

Хорошее внушение Бажен нашептал, забористое. Так, глядишь, весь базар жаловаться сбежится, вон, две девки тоже сюда устремились, улыбаются, на глазах — поволока.

Если бы не хлынувший дождь, торговцы насмерть заисповедовали бы. Накинув капюшон плаща, Дарий побежал прочь под причитания старика, что-де пообещал и не купил.

Ворона привязали под навесом, и Дарий встал рядом, спасаясь от дождя, покосился на лежащего на тюфяке мальчишку, чистящего ногти тупым ножом. Громыхнуло так, что Ворон фыркнул и дернулся. Небо разорвало ветвистой молнией, мальчишка выругался и перетащим тюфяк из затопленной ложбинки поближе к лошадям, посмотрел на Дария с тоской, и пришлось блокировать внушение.

Разверзлись хляби небесные ненадолго, ливень прекратился так же резко, как начался, теперь гроза глухо ворчала на севере, здесь же о ней напоминали грязевые потоки, бегущие по улочкам.

Отвязав Ворона, Дарий отправился к Серому дому, который находился на западном конце Нового города. Пока ехал, старался думать не о том, куда пропала Лидия, а о чем-то другом. Например о том, зачем взялся за расследование, мог бы отказаться и уехать… Или не мог? Или тогда Раян приказал бы ему разобраться во всем?

Что сделано, то сделано, надо придумать, чем себя заинтересовать. В конце концов, должность покровителя Дааля — то, о чем мечтает каждый маг, если Дарий справится, ему в тридцать присвоят ранг старшего сына ордена.

Серый дом стоял обособлено на самой окраине города, за домами бедных ремесленников, когда-то он был конюшней, но потом указом городского головы Петре достроили второй этаж и нарекли дом Школой Невест, где нашли приют сотни осиротевших девочек.

Дальше были загоны для скотины и всевозможные амбары, виднелась черепичная крыша ткацкой мастерской. Дарий сбавил скорость. Чем ближе он подъезжал к Школе Невест, тем тревожнее становилось.

Возле серого, как осеннее небо, дома с крошечными окнами, подавляющего унылостью, не было привязи для лошадей, и пришлось оставить Ворона так, если даже его украдут — вернется, он заговоренный.

Левое трехэтажное крыло населяли юные воспитанницы, правое, поменьше, одноэтажное — девы на выданье, туда Дарий и направился, позвонил в колокольчик у входа, дождался торопливых шагов. Скрипнули петли, голову высунула смотрительница — красноносая бабища с обвислыми, как у старой собаки, щеками. Сначала окатила презрением и скривила рот полумесяцем, потом оценила Дария и снизошла:

— Кого тебе? Гостей у нас принимают после третьего звона ратуши.

Дарий освободил внушение и улыбнулся:

— Я ни к кому, мне только поинтересоваться.

Внушение подействовало, глазки-буравчики смотрительницы осоловели, она тряхнула щеками и распахнула дверь:

— Заходи, чего справедливому пэрру на пороге торчать?

Похоже, это ее предел вежливости. Как же она с девушками разговаривает, когда зла? В темной комнате пахло сыростью и мышами, смотрительница заковыляла к распахнутой двери напротив входной, замерла, закрывая проход грузным телом.

— Так я не поняла, кого тебе? Но прежде послушай, я тут всю жизнь провела, порядок чту и требую, а эти, эх, — она опустила руку, будто гильотину, отсекающую голову нынешней морали. — Мало тут хороших девушек, одни пропащие. Только отвернешься, а они… И какие же неумехи! А грязнули!

— У вас живет девушка Лидия, — сказал Дарий, когда смотрительница смолкла.

— Лидия…

— Темноволосая с зелеными глазами, она торгует поделками на базаре.

— Аааа! Эта блаженная… Она у меня во где со своими безделушками! — толстуха чиркнула ребром ладони по горлу. — В комнате не протолкнуться, соседка жаловалась. Съехала она, опоздал ты, парень. Давеча жених ее за вещами приходил.

На мгновение Дарий потерял контроль над собой. Вот она, гильотина. Хлоп — и его жизнь обезглавлена, лишена радости. Он больше не увидит Лидию, закончатся тайные походы в мансарду. Дарий обещал себе отпустить девушку, когда придет время, но он не знал, что оно наступит так скоро.

Толстуха хлопнула оцепеневшего Дария по спине и прогудела:

— Не расстраивайся, другую девку тебе найдем. Тута есть одна Фрекла, хорошая! — смотрительница сжала кулак. — Кррровь с молоком! И хозяюшка, и до работы горазда.

Дарий поморщился, представляя некое подобие снежной бабы, только розовой, а не белой, и собрался уже уходить, но появилось ощущение неправильности, недостоверности рассказа толстухи. Что же в нем не так? Как же сейчас Дарию не хватало дара предвидения, но эта способность доступна людям ветра, как и умение читать и чувствовать людей. Надо будет привлечь к расследованию Бажена, воздушного мага.