Джон Робертс - Степная царица Страница 20

По мере того как они продвигались дальше на юг, каменистая выветренная земля, сухие кусты и кактусы начали уступать место более песчаной местности, и наконец вокруг до самого горизонта были одни барханы, уходящие вдаль, как волны в море. Лошади повесили головы и погрустнели, недовольные такой переменой. - При первой возможности, - объявил Конан, - мы должны поменять лошадей на верблюдов. Здесь недалеко есть оазис, где сходятся несколько караванных троп. Там мы найдем караванщиков, желающих поменять своих верблюдов на лошадей для путешествия на север. - Мне эта мысль не нравится, - заявила Акила. - И верблюды мне не нравятся! Они отвратительные, вонючие, неуклюжие твари! - Хочешь сказать, что они не подходят для царицы? - спросил Ки-Де, хихикнув. - Они мне тоже не нравятся, но боюсь, что северянин прав. Лошади долго не протянут, но даже верблюд лучше, чем идти пешком. Остальные гирканийцы с жаром согласились. - Так мы и сделаем, - заявил Монанд. - Цель нашего путешествия лежит далеко в пустыне, и нам необходимы верховые животные. - Верблюды! - сказал карлик, плюнув в костер. На следующий день они перешли гряду низких холмов и увидели несколько участков, покрытых скудной травой, лежащих в небольшой долине, защищенной от ветров. Для того чтобы добраться до оазиса, им нужно было пройти между двух холмов, но там на верблюдах сидели полдюжины человек и держали наготове свои короткие луки. Худые, со злобными лицами, они носили островерхие шлемы, обмотанные черными тюрбанами. С тюрбанов свисали полосатые платки, доходящие до стремян. Мы можем легко их убрать, - сказал Ки-Де, небрежно подергивая тетиву своего большого лука. - Наше оружие стреляет в два раза дальше. - Да, - согласилась с ним Акила. - Мне хочется пострелять в цель. Уже много дней я стреляла только в зайцев и в газелей. - Нет, - возразил Конан. - Судя по одежде, это воины племени Омри, и если здесь только шестеро, то в оазисе их еще сотня. Человек, с которым я говорил в городе, сказал, что Омри взяли себе этот оазис и берут дань с проезжающих. Нужно будет заплатить. - Мы поговорим с ними, - сказал Монанд. Путешественники поехали вперед, держа оружие поблизости, но не проявляя враждебности. Пока Монанд вел переговоры с предводителем отряда, киммериец и товарищи разглядывали кочевников, так же как и те разглядывали их. Жители пустыни проявляли глубокое презрение, какое чувствует любой кочевник к чужим людям. В этом им помогала и высота верблюдов, на которых они сидели. Воины были так укутаны в свои полосатые платки, что виднелись только руки и черные глаза. Кочевники носили сапоги из мягкой синей кожи, а сабли их имели прямые длинные клинки. - Платить за воду! - угрюмо произнесла Акила. - То же самое, что в городе. - Нет, - сказал Конан, - эти люди берут деньги лишь за доступ к воде и траве. Горожане обложили бы налогом весь провозимый товар и захотели бы взять процент с нашей торговли. - Горожане! - фыркнул карлик. - Неудивительно, что они естественная добыча для настоящих людей. - Но эти не горожане, - предупредил Конан. - Они такие же хищники, как и мы. Не надо их провоцировать. Я хочу спросить их о положении на юге и о том, что они знают об уничтоженном племени. Монанд уплатил требуемую дань, и путешественники спустились в долину, с трудом сдерживая лошадей, обезумевших от запаха свежей воды. Верблюды же гордо вышагивали, сохраняя достоинство. Когда лошади достаточно попили, путники оттащили их от воды, поскольку те могли упасть. Конан распорядился, чтобы животных почистили. Он хотел придать им товарный вид. Затем киммериец пошел искать вождя Омри. Краткий осмотр сказал Конану, что в оазисе стояли три каравана. В одном было несколько лишних верблюдов, и киммериец решил поговорить с начальником этого каравана еще до наступления ночи. Племя Омри стояло лагерем ближе всех к бьющему из-под земли ключу, позволяя остальным поить животных, но тень пальм оставляя себе. Конан заключил, что здесь находятся около восьмидесяти воинов, не считая женщин и детей. С отрядами по полдюжины человек, охраняющими каждый из подступов, это делало первоначальную догадку о сотне воинов приблизительно верной. Киммериец знал, что при таких скудных ресурсах содержать более крупные отряды невыгодно; небольшие армии собирались лишь время от времени для нападения на города у границы пустыни. Он нашел вождя сидящим под пологом, вытканном из козьей шерсти. Вождь Омри отдыхал на грубом ложе, сделанном из верблюжьих седел и ковров. Время от времени вождь вдыхал дым ароматических трав, горящих в маленькой бронзовой жаровне. Когда киммериец подошел, вождь кочевников обратил внимание на его крепкое сложение и гордую походку. - Прошу тебя к воде и траве моего племени, незнакомец, - произнес вождь. Он указал рукой на большое кованое бронзовое блюдо, лежащее перед ним. На нем лежали кусочки хлеба, посыпанные грубой солью. - Поешь со мной. Конан сел, скрестив ноги, на землю и взял один из кусочков. - Ты щедрый вождь, - сказал он, прежде чем взять сухой кусочек в рот. В пустыне поедание хлеба с солью было символическим актом, ставящим человека под защиту вождя, согласно древним правилам гостеприимства, Теперь любой, предавший гостя, будет наказан богами. Некоторое время оба говорили на малозначительные темы: о состоянии пустыни на юге, о возможности выгодно обменять лошадей на верблюдов. Затем Конан завел разговор о том, что действительно его беспокоило: найденное им уничтоженное племя. Вождь насторожился, когда Конан описывал увиденное зрелище. - Сэт и Иблис! - воскликнул вождь, делая рукой жест, оберегающий от зла. - Что-нибудь осталось из одежды или других вещей этих людей? - Я нашел несколько лоскутков черной материи с вышитыми на ней тонкими белыми зигзагами. Вождь немного успокоился. - Значит, это был народ Бени-Нуэр. Это жалкие люди, побирающиеся на границе пустыни и не решающиеся заходить далеко в пески, так что это невелика потеря, но мне не нравятся приметы и следы, которые ты нашел! - Что они означают? - спросил Конан. - Ты ел мой хлеб и соль, так что я обязан предупредить тебя: Бени-Нуэр были убиты хадизза, демонами бури! Это нечистые твари из глубины пустыни, но в течение последней луны я слышал уже о трех таких нападениях. - Что их сюда влечет? - спросил Конан. Вождь пожал плечами. - Это существа подземного мира духов, так что кто может знать? - Ты не знаешь, какой у них вид и как они убивают? - Они никого не оставляют в живых, кто мог бы описать их, но их жертвы и люди, и звери - все растерзаны. Сердца несчастных выедены, а часто и мозг, остальное просто изорвано в клочья. Было ясно, что вождь мало знает об этих существах, кроме старых легенд, но было полезно узнать, что произошло уже три таких нападения и что случились они в течение последнего лунного месяца. Конан решил попытаться узнать еще и о другом. - Не знаешь ли ты о древнем городе Джанагар, затерянном, как говорят, в глубине пустыни? Вождь рассмеялся: - Мой друг, в пустыне полно затерянных городов. Я сам видел их полсотни. Некоторые еще тянут свои разрушенные башни к звездам, другие так занесены песком, что колоссальные изваяния их великих людей лишь выглядывают из песка, который скрывает их до носа. Людей заставляет строить города легкомыслие. Боги пустыни всегда возвращают себе свое. Мудрость заключается в том, чтобы знать законы пустыни. Если хочешь, можешь спросить Асока-сказителя. Он знает много древних легенд и, возможно, слышал о Джанагаре. Конан вежливо поблагодарил вождя и отправился искать сказителя. Киммериец был доволен тем, что группа его находилась теперь в безопасности, поскольку законы гостеприимства пустыни сильнее любых правил цивилизованных народов. Это, однако, не означало, что теперь вождь был его другом на всю жизнь. Защита распространялась лишь на то время, пока путешественники находятся в оазисе. Покинув его, они снова становятся законной добычей. После расспросов киммериец направился к небольшому загону, выложенному из камня, где за верблюдами Омри наблюдал всего один человек. Он был пожилым по меркам кочевников, среди которых мало кто доживал до преклонных лет. Глаза его казались еще яркими, хотя и окружало их множество морщин. Его освободили от тяжелой патрульной и охранной службы, которую несли более молодые воины, но на боку его висела прекрасная сабля, и он был так же готов воспользоваться ею, как и любой другой. Конан приветствовал старика и протянул ему припрятанную до этого бутылку финикового вина. - Твой вождь сказал мне, что ты источник знаний и тебе хорошо известны легенды пустынь. Рот старика был спрятан платком, но морщины у глаз еще более углубились от улыбки. - Да, так оно и есть, незнакомец. - Он взял бутылку, затем, сохраняя приличие, отвернулся, когда поднял платок для того, чтобы пить. Немного выпив, он опустил платок и вернул бутылку Конану. - Благодарю тебя. Какую легенду ты хочешь услышать, незнакомец? Я знаю все песни о Рустуме Великолепном. Я знаю легенды о царях и подлецах и о любви и людей, и богов. Я могу рассказать о битве и смерти, и о сватовстве к принцессе, и о проклятиях могучих колдунов. Что ты хочешь услышать? Голос старика был глубоким и чистым - голос прирожденного рассказчика. Конан выпил вина и снова подал бутылку старику. - Я хотел бы послушать о городе, затерянном в глубине пустыни. Старик выпил так же, как и до этого, и вернул бутылку. - А их много! Бронзовый город показывается смертным каждые сто лет, и из тех, кто входит в него, чтобы прочесть волшебные письмена, выведенные золотом на мраморных стенах, каждый третий погибает, один из трех сходит с ума, оставшемуся же будет выпадать удача до конца его дней. Илхар, город Жемчужных башен, лежит в развалинах, ибо люди сильно согрешили и боги лили на него огонь в течение многих дней и ночей, не пощадив ни людей, ни скота. А колдуны Аманопета подняли свой город на небо - дворцы, дома, храмы и стены, - и никто его больше не видел. О каком затерянном городе ты хочешь услышать, незнакомец? - Он протянул руку к бутылке, и Конан дал ее старику. - Ты знаешь о Джанагаре, городе Опаловых ворот? Старик сощурился и порылся в своей памяти. - Иблис, незнакомец, ты просишь рассказать самую старую и самую загадочную легенду! - Значит, ты слышал ее? - Слышал, но так давно и из такого редкого источника, что я вполне могу быть последним сказителем, знающем о Джанагаре. Еще в ранней юности я разыскивал стариков, коротающих ночи в пустыне и исполняющих древние легенды и песни. Когда я был мальчиком, клан моего отца стоял лагерем перед стенами Замбулы, куда мы приходили каждый год на верблюжью ярмарку. Мы стояли у источника рядом с крохотным племенем, называвшимся Уадим. Когда-то это был могучий народ, но завистливые племена собрались вместе и отняли у них колодцы и тайные пастбища, и за пять поколений от народа осталась лишь горстка людей, которых мы видели у стен Замбулы. Это был грустный народ, ибо они получили прозвище проклятого племени, и, следовательно, молодые люди не могли достать себе жен, и они были обречены на вымирание. Старик вздохнул и отхлебнул вина. - Продолжай, пожалуйста, - сказал Конан, не пытаясь забрать бутылку. - Следующей луной по дороге в Кассали в Пунте мы узнали, что народ Уадим был уничтожен стигийцами, которые собирались построить форт в том месте, где оставался последний колодец этого несчастного племени. После этого все их легенды были потеряны, кроме тех, что я слышал у Замбулы. - И одна из этих легенд была о Джанагаре? - Да. Дай мне вспомнить, незнакомец, ибо это было много-много лет назад. Старик хлебнул вина и на несколько минут уставил взгляд в пространство. Затем он продолжил: - Сейчас припоминаю. Очень-очень давно тот народ, что сейчас является племенами пустыни, был всего лишь крестьянами, которые ковырялись в земле... - Он слегка отвернулся, приподняв платок, и плюнул на землю, выразив этим свое презрение к оседлым жителям, даже если они его собственные предки. - Злой Джанагар сиял, подобно драгоценному камню среди плодородной земли, которая теперь и есть самое сердце пустыни. Могуч был Джанагар, город высоких башен и огромных храмов, из которых поднимался ароматный дым благовоний, сжигаемых перед алтарями богов. Невообразимо богат был Джанагар, город, где дворцы князей сверкали золотом и серебром, где люди носили шелк и бархат и даже блудницы украшали себя такими драгоценностями, которым теперь позавидовала бы любая царица. Жесты старика были столь же красноречивыми, как и его речь, его руки и длинные тонкие пальцы изображали в воздухе башни и людей давно уже мертвого города. - Но зло охватило Джанагар, последние цари города и их изнеженные придворные обратились к мерзкому колдовству. Богатства и власти им было мало. Нет, они желали бессмертия, и, чтобы достичь этого, они занялись самым черным колдовством, обратились к самым чудовищным обрядам. По ступеням храмов текла кровь жертв, убитых во время церемоний столь мерзких, что смотревшие сходили с ума. Это разгневало богов. Не кровопролитие, ибо боги любят кровь. Нет, их разгневало дерзкое стремление злых колдунов Джанагара. Они стремились превзойти богов. - Старик нагнулся вперед и заговорил шепотом, будто боясь привлечь внимание высших сил. - Ибо знай, незнакомец, что даже боги не бессмертны, но все со временем умирают. И за это они прокляли Джанагар. В одну ужасную ночь жители бежали из города и больше туда не возвращались. Но были и такие, кто не бежал. Те колдуны и их приспешники остались, до последнего пытаясь отвести от себя гнев богов. В ту ночь они совершали свои самые мерзкие ритуалы, произносили заклятия такой силы, на какие не решался до этого даже самый безумный маг. Сама земля вокруг Джанагара иссохла от зла, скопившегося во время битвы людей и богов, и в ту ночь получила свое начало пустыня, и она все расширяется, а в самом сердце ее лежит Джанагар. Пока Конану эта легенда не казалась отличной от других, ей подобных. О мертвых городах часто рассказывали, что их жители разгневали богов, рассказывали о зле, о поныне действующем проклятии. Неужели Джанагар ничем не отличается? - Ты не знаешь, - спросил киммериец, - легенды, связывающей Джанагар с хадизза, демонами бури? Старик задумался. - Нет, эта древняя легенда о них не упоминает. Хотя хадизза встречаются во многих рассказах, и вполне может быть, что они возникли во время бесславного падения Джанагара. Поскольку сама пустыня родилась тогда, не могли ли демоны пустыни явиться тогда же? - Да, вполне может быть, - согласился Конан. Он поднялся и поблагодарил старика, который пытался задержать его, чтобы заставить еще послушать легенды, но у киммерийца были другие дела. Как он и ожидал, здесь были начальники караванов, желающие поменять верблюдов на хороших лошадей, и большую часть дня Конан провел, разглядывая этих гордых животных пустыни. Торговцы, которые надеялись обмануть невежественного северянина, были сильно разочарованы, поскольку Конан одинаково хорошо разбирался и в верблюдах, и в торговцах. В конце концов мена состоялась. Гирканийцы и Акила были в ужасе от того, что им придется ехать на верблюдах. - Это самые мерзкие твари, каких я только видела! - воскликнула Акила. - Сэт! Вонь их еще хуже, чем их вид! - заявил карлик. - В верблюдах не ищут красоты, - сказал Конан, начиная раздражаться. - В них ценят силу, выносливость и доброту. Это животное никогда не вдохновит поэта, но оно крепкое и здоровое. Они довезут нас туда, куда нам надо, и более того, они доставят нас назад. - У них такие милые глаза, - сказала Йоланта, - большие, карие и влажные. У них такие длинные, изящно изогнутые ресницы. Один из верблюдов заворчал и смачно плюнул, едва не попав в Акилу. - Они невоспитанны, - заявила бывшая царица. - Я покажу вам, как их седлать, - сказал Конан, а затем поучитесь управлять ими. Ворча и жалуясь, путники выбрали себе верблюдов и кое-как оседлали их, во время чего гордые животные взирали на них с едва прикрытым презрением. Киммериец научил товарищей, как заставить верблюдов опускаться на колени, чтобы сесть на него. Это редкое зрелище собрало караванщиков и воинов Омри. Все они скоро катались от смеха. - Не пинайте их пятками! - кричал Конан. - Это не лошади, и они не понимают, когда вы их пришпориваете! Пользуйтесь прутом! Каждое седло было снабжено прутом - тонкой розгой примерно в ярд длиной. После часа попыток Конан был удовлетворен тем, что его товарищи усвоили основы управления верблюдами. Чтобы сравниться с наездниками из пустыни, им, конечно, потребуется еще некоторое время, но, по крайней мере, они продержатся в седле оставшуюся часть пути. Гирканийцев даже начало радовать то, что с такой высоты они могут стрелять дальше. - Ладно, - сурово сказал Конан, когда солнце коснулось горизонта на западе. - Теперь, я думаю, вы не свернете себе шеи. Завтра отправляемся на юг. - Мне уже надоела пустыня, - проворчала Акила. Конан рассмеялся. - Ты так думаешь? Тебе еще предстоит удивиться, женщина. - Что ты хочешь этим сказать, подлец? - гневно спросила она. - Я хочу сказать, что то, по чему мы до этого ехали, не было пустыней. Это была просто засушливая земля. В этот момент даже самоуверенность надменной царицы пошатнулась. - Правда? Если это еще не пустыня, то что же она тогда? - Ты ее узнаешь, когда увидишь, - пообещал ей киммериец. - Там как в аду, когда огонь догорел.