Максим Черепанов - Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014 Страница 20

В то время, как Шайму Перту устраивался в обветшалой гостиной, Хесито провел ревизию пивных запасов и выяснил, что в высокой бутылке мутного стекла токсика едва на четыре пальца.

— Извини, себо, — сказал он, выставляя высокую бутылку и два стакана на низенький поцарапанный столик, — придется тебе начинать пьянку без меня, а я по-быстрому сгоняю до бара Тиктико, возьму еще баллончик.

Перту не возражал, тем более что торопиться ему было некуда.

— Давай, — сказал он, наблюдая вполоборота, как Хесито вытаскивает из корзины свою блестящую находку. — А кольца куда тащишь?

— Хочу показать кое-кому по дороге, — крикнул Хесито, выскакивая на веранду.

— Ее оценщикам нужно показывать, — сказал старший рыбак наставительно.

— Я скоро! — прокричал Хесито.

Заскрипела и хлопнула входная дверь.

— Хотя оценщики всегда цену роняют, — пробормотал Шайму Перту. — Оценщики у Понито — чистая саркома.

Он плеснул токсика в один из стаканов, немного посидел, грея стеклянный цилиндр в ладонях, затем поднялся с продавленного кресла, пересек гостиную с верандой и вышел на крыльцо. Черные доски стонали под резиновыми подошвами ботинок. Остановившись, рыбак оперся рукой о перила.

Дом Хесито стоял на самой границе западного мыса. Здесь кончался Эршу-Лима, дальше была лишь размытая электрическая гладь океана. Неприметная тропинка огибала дом по краю холма. Если идти в одну сторону, спустишься в бухту, если в другую — выйдешь на городские окраины. Тропинка пересекала неглубокую впадину лощины, по которой стелился серый туман. Хесито уже не было видно.

Ветер сменился и теперь дул в сторону океана. Не надевая респиратора, Шайму Перту присел на верхнюю ступеньку. Низкое солнце светилось сквозь дымку неярким белым пятном. «Идет непогода», — подумал Перту. Он отхлебнул из стакана, сморщился и передернул плечами.

Солнце опускалось все ниже. Океан, наливаясь у горизонта металлическим блеском, флегматично пил его неяркое сияние.

Шайму Перту сидел на крылечке рядом с пустой бутылкой и пустым стаканом. Хесито издали помахал ему рукой.

— Тебя за болезнями посылать, — пробурчал Перту, когда парень поднимался по ступенькам. — Еще бы немного — и весь заряд в землю.

— С зарядом теперь порядок, себо. — Хесито сел на крыльцо и передал товарищу полную бутылку.

— А что так долго? — невнятно проговорил Шайму Перту, зубами вытягивая пробку. — Папаша Тиктико не мог найти нужную полку?

Он наполнил свой стакан и протянул его Хесито:

— Долгих лет.

Они почти разом отхлебнули невероятно горькую мутноватую жидкость, один из стакана, другой — прямо из бутылки.

— Тиктико ни при чем, — сказал Хесито, вытирая глаза. — Вот, погляди.

Он, весь неловко перекосившись, достал из кармана выловленную в заливе штуковину. Его смуглые ловкие пальцы что-то повернули, дернули — и блестящие кольца вдруг разошлись, складываясь в узорчатый шар. Примерно так раскрываются детские новогодние игрушки, вырезанные из цветной пленки.

— Пульпа плевритная, — выговорил Шайму Перту, убирая ото рта горлышко бутылки. — Кто это тебя научил так? Ты что, ходил к оценщикам? — спросил он, соображая, что оценочный пункт на другом конце города, возле гидропонных ферм Крессо Понито.

Хесито, не отрывая глаз от шара, покачал головой:

— Я говорил с Цаплей.

— С Цаплей? — недоверчиво переспросил Шайму Перту.

— Ага. Он здесь недалеко всегда проверяет свои вешки утром и вечером.

— Но Цапля — фальгадо, — с нажимом сказал Перту. — Он пустое место. Что он может понимать в работе оценщика?

— Получается, что может, — сказал Хесито. — И почему фальгадо? Мой отец всегда говорил, что Цапля умнее любого оценщика.

— Твой отец всегда слыл чудаком. — Шайму Петру нахмурился. — Хоть и был мне другом, а Цапля — ничтожество, живет на подачки от Понито, занимается не знаю чем — цифры, буквы… даже дом его стоит на отшибе.

— Мой тоже, — Хесито покосился на собеседника. — А знаешь, что он сказал про мою находку?

— Ну? — пробурчал Шайму Петру, поднося бутылку к губам.

— Он сказал, что мне посчастливилось поймать бога.

Шайму Петру подавился токсиком. Прокашлявшись и утерев слезы, он протянул руку, Хесито вложил шар в широкую ладонь, и Перту некоторое время озадаченно рассматривал его, переворачивая с боку на бок, затем вернул владельцу.

— Знаешь что, Хеси, — сказал он, помолчав. — Давно, когда я был молодым, люди действительно болтали, будто один старьевщик на архипелаге выловил бога, что этот бог походил на сияющий шар, и даже что старьевщик загадал свое желание. Я думал, это байки…

— Цапля тоже говорит, что теперь я могу загадать желание. — Хесито так близко нагнулся к шару, что его глаза приобрели золотистый оттенок. — Ты не знаешь, что попросил тот старьевщик с архипелага?

— Не знаю. Вроде как длинной жизни.

— И что?

— Не помню, кажется, кто-то кого-то убил. Это было еще до того, как пол-архипелага потонуло.

— Как ты думаешь, себо, это серьезно?

— Что?

— Про желание.

— Не знаю, — ворчливо сказал Шайму Петру. — Загадай — узнаешь.

Хесито задумчиво катал шар в ладонях.

— Но ведь это сложно, — сказал он, наконец. — Если желание всего одно, то оно должно быть особенным.

— А по мне, так проще не придумаешь. — Шайму Петру хлебнул из бутылки и скривился. — Попроси хороших денег: купишь десяток лодок, наймешь людей или бар приобретешь у старика Тиктико. Или можно попросить хорошую бабу. Хорошая баба — знаешь какая редкость? — Перту вздохнул. — Вон у Крысы Маракито — дочка на выданье, Дада. Такой красивой девки на всем Эршу-Лиме не сыщешь, и характер, говорят, покладистый, и папа на гидропонных фермах у Крессо — первый человек…

Хесито сделал неуловимое движение, и шар вдруг опал, превращаясь в треугольную ажурную пластину.

— Как-то это мелко все, — сказал он печально.

Партнеры помолчали, думая каждый о своем.

— Все как-то странно и непривычно, — внезапно признался Хесито. — Я поймал бога и даже не знаю, верю ли я в него. С одной стороны, может, все это бред и ерунда, с другой стороны, вдруг я не поверю, а это — действительно бог… Вот ты веришь в божественное творение?

— А зачем мне в него не верить? — вопросом на вопрос ответил Шайму Перту. — Вон и аурелианцы говорили о боге, а потом сели в свои астралолеты и отвалили в неведомые пространства, а нам — загибайся как хочешь… А ты, если боишься загадывать, отдай эту эмфизему мне, уж я загадаю — никому мало не покажется.

Хесито молчал, постукивая пальцами о край стакана.