Наталья Шнейдер - Между прошлым и будущим Страница 20

С другой стороны, обнаружив, что в убежище оставаться небезопасно, я смогла прорваться через охрану и выбраться наружу. А потом, оказавшись на пустоши одна-одинешенька — не только выжить, но и устроиться относительно безбедно несмотря на то, что поначалу пришлось ох как туго. И это — тоже результат отцовского воспитания. Получается, он с самого начала хотел уйти и увести меня — а потом передумал, решив, что тепличный рай убежища будет для меня лучше, нежели жизнь на пустоши. Он не учел только одного — убежище было теплицей, но отнюдь не превратилось от этого в рай. Хотя может быть для него, выросшего на пустоши, абсолютная безопасность и впрямь была синонимом рая.

Вернулся Дэн, поставил на пол несколько бутылок, пристроил на тумбочке рядом с голограммой стаканы. Сам сел рядом со мной.

— Земля пухом.

Мы выпили. Закуской оказалось крабовое мясо — ну да, тут же море, их полно. Здоровых крабов с человеческий рост. А вот кротокрысы здесь почти не водятся, да и тараканы не попадались. Надо не забыть запастись едой перед уходом — обычно я скорее забуду голову, нежели упущу что-то из запасов, но сейчас я в таком состоянии, что не только голову забуду. Больше всего на свете сейчас хотелось забиться в конуру в Мегатонне, послать робота к черту, запереться изнутри и никого не видеть. Неделю. Месяц. Никогда. А вместо этого придется срочно собирать себя из разрозненного нечто и мчаться в Братство, потому что иначе найдет Анклав. И едва ли получиться просто оставить руководству Братства Стали код — который, кстати, надо еще поискать, но это не сейчас — и устраниться. Спасители мира обожают таскать каштаны из огня чужими руками, а в Братстве были свято уверены, что именно на них-то мир и держится.

— Рассказывай, если хочешь. — Сказал Дэн.

— Не хочу. Все хреново, и мне кажется, будет нечестно превращать тебя в жилетку.

— Отчего бы и нет? — он улыбнулся. — От меня не убудет, а тебе станет легче.

— Может быть. Налей еще.

Шериф кивнул, плеснул нам обоим. Снова выпили не чокаясь.

— Странно получается. — Сказал он. — С другими людьми я постоянно помню, что я — андроид, хотя они об этом не знают, а рядом с тобой чувствую себя человеком несмотря на то, что ты как раз знаешь правду. А сегодня я увидел как ты общаешься с этим мутантом, вспомнил телохранителя — гуля и понял. Ты обращаешься с нами, как с людьми.

— А как иначе? — опешила я.

— Как с мутантом, гулем и андроидом. Ты не делишь мир на людей и выродков.

— Еще как делю. — Хмыкнула я. — Только по другим критериям. Вот, смотритель убежища, откуда я смылась, например, выродок, хотя генетически самый что ни на есть человек.

— А что, в убежище принято учить детей обращаться с оружием?

— Нет. Это была наша тайна. Наверное, смотритель знал — ну, и охрана, кто там камеры контролирует. Остальные — нет.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. — Дэн плеснул еще. — Смотри: тут детей начинают учить лет с пяти… точнее, они начинают учиться сами с того времени, как додумываются смастерить рогатку. Этого хватает, чтобы подбить радтаракана, например. Потом, когда они становятся постарше — лет в семь-восемь — дают пневматику. Тоже не бог весть что, но уже можно взять кротокрыса, а это хорошая добыча. Лет в десять дарят мелкашку — а дальше уже все будет зависеть от него самого, какое оружие добудет, то и его. Но это мальчики. Девочек, в принципе, тоже учат обращаться с оружием — просто так, всякое в жизни бывает, но чаще всего их никто не выпустит на пустошь, где можно погибнуть в момент. Женщин мало, и если они будут гибнут на пустоши, кому рожать детей?

— Постой, а Рейди? Команда рейнджеров, слышал? А глава регуляторов, как ее там… А твои люди?

— Они бесплодны. Ни одна из них в этом не признается, но… не буду говорить про Рейди и регуляторов, но все женщины среди моих людей — те, кого выгнали мужья после того, как за два года они не смогли зачать ребенка. По обычаям они имели на это право… ты не знала?

— Нет. — Это требовало того, чтобы выпить еще, что я и сделала.

— Ну и что им оставалось? Муж выгнал, содержать некому, только и остается, что взять оружие и идти на пустошь. Большинство погибает. Эти выжили.

— А рейдеры?

— А рейдерам плевать на завтрашний день. К тому же рабыни рожают исправно. Но среди тех, кто живет "как все" расклад именно таков: дарить девочке оружие — нонсенс. Бессмысленное расточительство. Она все равно выйдет замуж, едва начнутся менструации, и будет рожать, пока сможет.

— Или пока не умрет родами.

— Или пока не убьют вместе с поселением. Специально не будут — женщин мало — но пуля особо не разбирает, кто под нее подвернется.

Да, женщин мало. Добрая треть рожениц не переживает первых родов, об этом даже я наслышана. И стимпаки тут не помогут, а квалифицированный врач есть далеко не везде, да и стоит дорого. Как-то под руку мне попалась книжка, автор которой пытался сконструировать общество, обычаи которого сложились при раскладе "одна женщина на десяток мужчин". С его точки зрения выходило, что при таком раскладе "выбирает дама". Сдается мне, тот автор слишком хорошо думал о человечестве. От того, что вещь редка и драгоценна, больше прав у нее не станет. До тех пор, пока не возьмет в руки оружие и не начнет жить так, как считает нужным. Но беременная или кормящая — не самый хороший воитель.

— Мда, этот мир воистину прекрасен.

— Другого-то нет.

— И то правда. За это надо выпить.

— Твое здоровье.

— Спасибо. При такой жизни оно мне понадобится. Я вдруг вспомнила, что именно это, слово в слово сказал недавно отец и поспешно уткнулась лицом в колени, подтянув их к груди. Дэн понял, подвинулся ближе.

— Все так плохо?

— Все еще хуже. — Всхлипнула я. Поспешно вытерла слезы.

— Слушай, не строй из себя девку с лужеными яйцами. Плачь, пока можешь. Я видел людей, которые уже не могли… это страшно. И не хотел бы увидеть в таком состоянии тебя. Что случилось?

Я снова уткнулась носом в колени и начал рассказывать.

Хорошо что он не стал даже пытаться обнять или еще как-то прикоснуться. Не знаю почему, но принятые среди людей способы утешения на мне работают совершенно в обратную сторону — истерика превращается в неконтролируемую а когда ее удается, наконец обуздать — с гораздо большим трудом, нежели в одиночестве — приходит стыд, потому что рыдать при людях — неприлично. Наверное, Дэн понял — впрочем, трудно не понять, когда человек съеживается в комок и отползает в угол кровати, не поднимая глаз? Рассказывать вообще было тяжело — странно, я никогда не жаловалась на активный словарный запас, а тут вдруг отчаянно не хватало слов — но и остановиться не получалось, потому что не рассказать было еще труднее.