Маргарет Уэйс - Сын Китиары Страница 20

Все тревоги и страхи оставили Полуэльфа. Жизнь была прекрасна, впереди были только добро и свет.

Стурм был облачен в доспех отца, руки рыцаря сжимали древний меч, тоже принадлежавший его отцу. На груди у него ясным светом сиял камень, дар любви. Копье дракона лежало подле него, и, словно живая, здесь же лежала роза, искусно вырезанная из дерева, – работа старого гнома. Был здесь и прощальный подарок кендера – белое перо, заключенное в прозрачный кристалл.

Танис опустился на колени, припал щекой к холодной руке и еле слышно прошептал своему другу поэльфийски:

– Стурм, гордое, благородное сердце. Я знаю, ты простил Китиаре, хотя боль, что принесла она тебе, была несравнима с болью того удара, которым сразила тебя Темная Госпожа. Этот мальчик – ее сын. И боюсь, даже больше, чем просто ее сын. Теперь, глядя на тебя, я вижу, как вы схожи, друг мой. Это твои черты, твоя отвага, твоя гордость и твое одиночество. Взгляни на него. И он в большой опасности, Стурм. Владычица Тьмы держит в когтях его душу, шепчет ему слова ненависти и лжи, обещая честь и славу – от себя. Прости, что нарушаю твой покой, но, Стурм, мальчику нужна твоя помощь. Если ты можешь, сделай что–нибудь. Уведи его с темных извилистых троп.

Танис выпрямился и взглянул на Карамона.

Тот стоял точь–в–точь в такой же позе по другую сторону постамента.

– Я отдал бы жизнь за своих мальчиков, – пробормотал он. – И я знаю, что ты… ты сделаешь как надо. Ты всегда делал как надо, Стурм.

И Карамон поднялся с колен вслед за Танисом – медленно, словно нехотя. В его глазах стояли слезы.

Танис искательно обернулся – Стила не было рядом. Он стоял поодаль, позади почтительно отошедших рыцарей, но не сводил глаз с тела отца. Черты лица его застыли, он был бледен – и тем разительнее было его сходство с тем кто лежал перед ним.

– Ну вот и все, – пробормотал Танис. – Бедная Сара. Что ж, мы старались как могли.

Вздохнув, он развернулся, чтобы уйти.

И тут Стил, для которого, похоже, исчезли все окружающие, шагнул к постаменту на негнущихся ногах.

– Отец… – сказал он. Это был зов не воина, но ребенка, несчастного и потерянного.

Пальцы юноши стиснули холодные пальцы мертвого.

Яростная вспышка белого пламени, яркого и нездешнего, на миг ослепила и обездвижила всех, кто был в Чертоге.

Танис закрыл глаза и увидел на внутренней поверхности век пляшущие красные и желтые круги. Тогда он открыл глаза, силясь рассмотреть хоть что–нибудь в ослепительном потоке света, заливавшего Чертог. Зрение эльфов отличается от человеческого, они видят лучше и свет, и тьму, но быть может, все это было лишь бредом его потрясенного разума.

Ибо Танис увидел, что Стурм Светлый Меч восстал ото сна и стоял теперь посреди Чертога, одетый в свет.

Танис видел его так ясно, что чуть не бросился вперед, чтобы прикоснуться, схватить за руку, назвать по имени… Но что–то удержало его от этого. Взгляд Стурма был устремлен на сына, и были в этом взгляде скорбь и любовь.

Не говоря ни слова, Стурм дотронулся до ожерелья у себя на груди, медленно подошел к сыну…

Стил стоял онемевший и недвижный, сейчас он больше походил на мертвеца, чем его отец.

Стурм протянул руку и коснулся груди сына. Яркий свет вспыхнул под его пальцами, Стил судорожно вдохнул и быстро накрыл этот сгусток света ладонью. Пальцы его светились, словно перламутровая раковина, если посмотреть сквозь нее на свет. Свечение становилось все тише, затем исчезло. Но Стил по–прежнему стоял сжимая пальцы, словно в руке его что–то было.

– Святотатство! – вскричал вдруг Магистр тонким пронзительным голосом и выхватил меч из ножен.

Поток света исчез. Танис, еще не вполне пришедший в себя, недоуменно сморгнул. Похоже – что бы это ни было, явь или сон, – видение посетило только его.

Мраморный постамент был пуст. Вернее, на нем, сложенные по очертаниям человеческой фигуры, остались шлем, сияющий древний доспех и меч. Самого же Стурма не было на постаменте.

– Колдовство! – надрывался Магистр. – Нас обманули! Это не рыцарь, это прислужник Владычицы Тьмы! Хватайте его! Убейте его!

– Камень! – крикнул кто–то. – Эльфийский камень! Он украл его! Обыщите его!

– Взять его! Обыскать его!

Магистр, размахивая мечом, подскочил к Стилу.

Тот был безоружен и потому схватился за первое, что попалось ему под руку – меч, лежащий поверх доспеха.

Магистр отлетел в сторону от первого же удара. Раздался лязг металла – старик врезался в какой–то постамент и свалил с него пыльные трофеи.

К Стилу ринулись остальные. Как бы силен и искусен он ни был, он не мог справиться один с семерыми разом.

– Карамон, прикрой ему спину! – крикнул Танис. В один прыжок перемахнув через опустевший постамент Стурма, он выхватил из ножен меч.

Гигант, казалось, только сейчас вышел из оцепенения.

– Танис! Мне показалось, я видел…

– Я знаю! Я видел сам! – выкрикнул Танис. – Карамон, ты поклялся своими детьми, что убережешь Стила от опасности!

– Так оно и будет, – отозвался Карамон с мрачной улыбкой и, схватив одного из рыцарей за руку, забрал у него меч. Толкнув его плечом так, что воин кубарем покатился по полу, Карамон шагнул ближе к Танису и Стилу.

– Вам незачем трудиться ради меня, – прошипел юноша сквозь зубы.

– А мы не ради тебя. Но ради твоего отца я сделаю и не такое, – отозвался Танис, размахивая мечом.

Стил отбил атаку очередного нападающего и бросил на Полуэльфа взгляд, полный недоверчивого изумления.

– Я все видел, – просто отозвался Танис. – И теперь знаю наверняка.

Лицо Стила затуманилось. Он глянул на зажатую в кулак руку – свет еще сочился сквозь пальцы – и помотал головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. Похоже, сам он принял увиденное за колдовской морок. Но тут на него ринулось сразу трое, и ему пришлось заняться более насущными делами.

Увидев, что на защиту святотатца встали его спутники, Соламнийские Рыцари несколько поостыли и, окружив всех троих, замерли в нерешительности. Танис Полуэльф был самой важной персоной в округе, а Карамона чтили как героя. Но тут Магистр Вильям выпутался наконец из груды рухнувших на него доспехов и вскочил на ноги.

– Эти двое тоже предались Злу! – крикнул он. – Они все подосланы Владычицей Тьмы! Хватайте всех!

И рыцари ринулись на них всей кучей.

Глаза Стила загорелись темным огнем. О такой битве он мечтал всю жизнь. На его счастье, рыцари, объятые святым гневом, старались не убить его, но легко ранить, чтобы взять живым. Он сражался с отвагой и безрассудством юности, но все же не прошло и нескольких минут, как он был дважды ранен. Танис делал все что мог, но сказывалось давнее отсутствие практики. Больше всего проку было от Карамона: он работал и мечом, и кулаком, и его тяжелые удары надолго выводили нападавших из строя.