Во благо государства (СИ) - Кун Сергей Страница 21

— Разрешите вопрос, какие именно дела меня ждут? Господин Тай’нин не отдал мне никаких приказов…

— Завтра вы всё узнаете. До встречи, господин Кель’рин!

Выйдя из похожего скорее на крошечную крепость, чем на жилое строение, дома Регента, Кель’рин в задумчивости побрёл в сторону центра города. Всё то, что он услышал сегодня, этот круг… Когда все в сборе, выглядят как образцовое семейство или компания близких друзей. А по сути…

Почему Регент сказал Исан’нэ заняться Агером, которого он сперва приказал привести живым, а потом не долго думая приговорил к смерти? Что вообще означает слово «займёшься»? Передать приказ, проследить, чтобы казнь свершилась или осуществить её лично? Неужели какой-то главарь лесных разбойников так важен? Или…

Может быть, дело не в том, чтобы казнить Агера, а в том, чтобы Исан’нэ отправила кого-нибудь в пустоту, даже неважно кого, а разбойник лишь удобная жертва, не создающая дурной репутации? От этой догадки Кель’рина передёрнуло. Случайно брошенные под влиянием вина слова «как вампир какой» сами собой обрели пугающую серьёзность. В самом сердце Державы живёт лишённая собственной и потому вынужденная питаться чужими искрами нежить, которую Регент сознательно выкармливает? Нет, этого просто не может быть! Настоящая вампирша, какой бы опытной она ни была, не смогла бы годами жить на виду у десятков одарённых, скрывая от них свою сущность. Да и чтобы пользоваться даром так, как это делала Исан’нэ, ей бы потребовались десятки жертв ежедневно. Кроме того, Тай’нин, популярный военачальник, входивший в Высший Совет покойного Владыки, не стал бы заниматься подобной низостью. Но тогда…

Хель’рау, человек, называющий Регента «друг мой», весьма витиевато в случае с послом и абсолютно прямо в случае с принцем сообщил о склонности Исан’нэ бросаться на людей, назвав это несдержанностью и вспыльчивостью. Кроме того, по его словам, Регент испытывает к ней привязанность, что бы ни означало это слово, и готов ей прощать практически всё, что угодно. Либо, тут же пришла в голову мысль, ему и не нужно было что-либо прощать, потому что она попросту делала то, что он хотел и, возможно, сам тайно приказывал сделать. А значит, перед ним не нежить и не кровожадное чудовище в человеческом облике, а способная помощница не слишком разборчивого в средствах политика, рвущегося к власти. Или стремящегося любой ценой защитить страну от недостойного правления. Как выразился Хель’рау, «владыка Кевис куда лучше, чем владыка Тайко». Старший принц, в противоположность своему великому отцу представлявший собой сплав глупости, похоти и спеси, несомненно, разрушил бы созданную великими трудами и кровью Державу, тогда как младший при соответствующем воспитании сможет стать достойным Владыкой — так он считает. Вопрос лишь в том, кто его воспитывает, раз уж он при рождении лишился матери.

Лишился матери… Которая умерла при родах… Стоп! В Черногорье женщины из Высоких Линий никогда не умирают при родах. Даже если что-то идёт не так настолько, что жизнь матери оказывается под угрозой, рядом всегда находится маг-целитель. Современный уровень развития санитистики просто не оставляет роженице шансов умереть. А уж о младшей жене Владыки должны были заботиться лучшие мастера Державы, и Хель’рау об этом должно быть прекрасно известно. Получается, его слова содержат намёк на ещё одно предательство и убийство?

И кстати, откуда этот Хель’рау взялся? За полтора года в гвардии Кель’рин не то что ни разу не видел его, даже не слышал его имени. И как человек, чья фигура и руки просто кричат о том, что их обладатель предпочитает воинским упражнениям изысканную трапезу и чтение книг, мог стать столь близким другом Тай’нину, который, похоже, провёл половину жизни в седле и, даже взлетев на самый верх иерархии Державы, ходит в солдатской куртке и не упускает случая вспомнить, с какой стороны браться за меч. Ещё одна загадочная личность. Узнать бы о нём поподробнее…

Остаток дня Кель’рин провёл, прогуливаясь вокруг Дворца и казарм и завязывая разговоры со знакомыми гвардейцами с целью, во-первых, послушать городские новости, а во-вторых, узнать что-нибудь о Хель’рау. Практическими результатами этого стали приглашение посмотреть на намечающийся официальный поединок, от которого удалось под благовидным предлогом уклониться, выигранные в кости серебряная «ладья» Державы и затёртая почти до неузнаваемости старинная черногорская «звезда», дважды позорно проигранный тренировочный бой с самим Лан’нау и новость о грядущем воссоздании Синей роты, сопровождавшаяся множеством домыслов об имени её будущего капитана. Про Хель’рау гвардейцы рассказали только то, что он появился в Столице несколько дней назад и, похоже, метит в Высший Совет.

Лан’нау, на встречу с которым молодой маг возлагал особенные надежды, вспомнил лишь, что видел его несколько лет назад «в этом тайном месте, где выращивают курьерских виверн», где тот, вроде бы, занимал какой-то важный пост. Дав этот не особо познавательный ответ, капитан немедленно сменил тему и вновь пустился в рассуждения о достоинствах различных боевых приёмов.

Ничего важного по интересующим его вопросам Кель’рин так и не узнал.

Глава 8. Огненное представление

— Итак, начнём! — объявил Регент.

Помимо его самого, Кель’рина и Хель’рау внутри окружённого валом и частоколом небольшого участка учебного поля собрались Исан’нэ, капитан Оргранг с двумя десятками гвардейцев и парой боевых магов его роты, а также гильдмастер столичной Гильдии Магов со своими помощниками.

Вокруг отмеченного внушительным валуном и грудой камней поменьше центра площадки выстроились соломенные чучела, изображающие воинов в разнообразной броне. Одно, облачённое в массивный шлем с бармицей, доходящий до середины бедра чешуйчатый доспех, кованую нагрудную пластину и поножи, изображало гвардейца. Другое, в железном шишаке, кольчужной рубахе поверх стёганой куртки и с круглым щитом на перевязи — пехотинца из Приречья. Ещё на двух были надеты варёная кожа степного лучника и замысловатая конструкция из железных полос, популярная в Таёжном Крае, а снаряжение остальных было Кель’рину вовсе незнакомо.

Было похоже, что кто-то собирается показать пробивную способность некоего оружия или просто похвастаться своей силой. С заявленной демонстрацией боевой магии эта выставка защитного снаряжения не должна иметь ничего общего — вот уже больше двух столетий, после распространения учения Хель’кана Беспредельного, маги в сражении напрямую атакуют либо искру, либо уязвимые органы противника, не обращая внимания на броню.

— Для тех, кто ещё не знает, войско царства Каррского во время стычки с одним из наших степных союзников использовало некую новую технику, — продолжил Регент. — Полковник Най’хэ считает её важным прорывом в боевом применении магии. Хель’рау, расскажи!

— Господа! Почтенная дама! — Хель’рау вышел вперёд и церемонно кивнул собравшимся. — У меня в руках отчёт боевого мага из Западной армии, который он составил, допросив участников битвы с каррцами. Сейчас я прочту, как он описывает то, что видели воины, и его собственные комментарии! — он развернул длинный свиток и некоторое время молча водил по нему глазами. — Вот! «Подойдя на полтораста шагов, лучники врага остановились и начали пускать стрелы. В то же время до двух сотен вражеских воинов, прикрывшись большими щитами от ответной стрельбы, стали подбегать к основанию вала и бросать камни размером вдвое более кулака через частокол. Часть из них падала, не причиняя вреда, однако многие исчезали во вспышках ярчайшего пламени, мгновенно угасающего. Несмотря на то, что пламя тут же гасло, многие воины, оказавшиеся рядом с ним, были убиты или ранены, а частокол в нескольких местах разрушен. После этого в атаку на бреши в частоколе бросились многочисленные отряды пехоты, и воины, оборонявшие вал, понёсшие до того потери от стрел и пламени, устрашившись рукопашной схватки с ними, обратились в бегство.» Это про битву. Дальше он пишет про раны уцелевших. «Мною были осмотрены воины, раненые этим новым способом. Лица и руки некоторых, а также одежда имеют следы огня, подобные тем, что бывают у пострадавших от пожара. Также имеются следы ударов, нанесённых словно бы чеканом, кистенем или же пращным ядром. Из имеющихся у воинов ран мною были извлечены осколки битого камня. На основании этого заключаю, что враг использовал два способа нападения — силой своего дара заставлял на недолгое время вспыхивать самый воздух, опаляя одежду и кожу воинов, и неведомым мне образом разбивал на расстоянии переброшенные для того через частокол камни и бросал с большой силой, как из пращи, их осколки.»