Людмила Астахова - Плоды свободы Страница 21

Сказал и подумал, что уже и сам не знает, чего же на самом деле хочет Аластар. Нужны ли ему вообще теперь боги?

– Небось, у конфедератов столько не воюют, – вдова глянула на графа с большим сомнением, дескать, такой благородный весь, а мозги бедной бабе полощет не хуже рыночного зазывала. Или сам таких простых вещей не понимает? Где ж оно видано, чтоб сытый о голодном печалился?

– А Эску до наших бед дела нету, диллайн он, свои у него заботы. Кого чужое горе печалит? – женщина хмыкнула и добавила, как отрубила: – Хватит. Двадцать лет Эск ваш ищет-свищет, да только ничего покамест не нашел. Значит, не суждено ему. Видать, кто-то иной должен. Такой же, как мы. Полукровка неприкаянный. Вот так-то, сударь. Рубашечку сюда давайте, я постираю… Пора мне. Не начнут они без меня, нужна им Майрра Бино для этого… кво… ква… ну, как лягушка квакает, мудреное слово такое, все никак запомнить не могу! Чтоб, значицца, весь Комитет рядком сидел. Прощевайте, сударь. Что на ужин хотите? Я опосля сготовлю.

– Спасибо, Майрра. Приготовьте что-нибудь на свой вкус. Я привычный и всеядный, хоть и граф.

А еще Рамману требовалось срочно побыть в одиночестве и хорошенько подумать.

Давным-давно отзвенел тот летний полдень, когда они с Брандом бродили по берегу Намы. Отец – затянутый в темный строгий сюртук, безупречный столичный франт, и сын – в точно таком же костюмчике, старательно копирующий походку и даже голос своего обожаемого родителя. Смотрелись они, должно быть, комично, но обоим было несказанно хорошо вдвоем.

– Учись выделять из множества деталей главное, малыш. Это очень пригодится в жизни.

– А как это делать?

Бранд окинул надменным взором окрестности. Ни дать ни взять полководец, осматривающий поле боя.

– Расскажите-ка мне, дитя мое, что вы видите на противоположном берегу реки.

Рамман послушно выполнил указание. И вглядывался до рези в глазах.

– Ну и?

– Я вижу мокрый песок, потом кусты, за ними деревья разных пород, дорога, стадо коров.

– Сколько коров?

– Один, два… девять, отец.

– Прекрасно. Еще что?

Мальчик старательно посчитал все липы, все стога сена, заметил какие-то тряпки, висящие на кустах, и даже умудрился разглядеть сорочье гнездо на верхушке клена. Бранд кивал, постукивал тростью по голенищу сапога, нюхал табак, но сына не перебивал.

– Только что же в увиденном главное?

– Не знаю, – пожал плечами мальчуган.

– Мы не видим нашего пастуха Круса, который должен быть рядом со стадом.

– Ох, правда! А где же он?

– Я полагаю, что в тех самых кустах волчеягодника, кои он почтил своими портками, – усмехнулся граф Никэйн. – Что означает…

– Быть кому-то поротому за нерадивость.

Отец ласково щелкнул ребенка по загорелому носику.

– Почти верно. Вы очень умны и наблюдательны, дитя мое любимое, – сказал он, подхватил Раммана на руки и понес к поджидающей их коляске. – Главное, что сделает паршивцу Крусу вдова Мэсим, с чьей дочкой он сейчас отвлекается от коров? Но об этом тебе еще рано знать, детка.

От графа Никэйна пахло вином и мамиными духами. А еще у него была шершавая теплая щека…

Нынешний граф Янамари улыбнулся своим воспоминаниям. Он все-таки научился отделять главное от второстепенного, и сейчас ему во что бы то ни стало надо избежать когтей Хереварда. Это – важнее всего. Пусть будет Янамарская республика, которая даст отпор захватчикам из Синтафа. Это зачтется. А с Эском потом разберемся. Главное – Янамари!

Джойана Ияри

В щели опущенных кожаных штор в карету едва проникал свет, но по тому, как раскачивался и скрипел рессорами экипаж, как грохотали колеса и цокали копыта, Джона догадалась – они едут по булыжнику. Оставалось только гадать, куда завез их с ир-Сэйганом бывший эсмонд.

Но возница вдруг зычно причмокнул губами и крикнул: «Тпру!» Карета остановилась.

– Добро пожаловать в Этенхари, сударыня, – молвил доктор Сид, распахивая дверцы перед своей пленницей. – Здесь мы переждем сложные времена.

Он излучал самодовольство, как весеннее солнце – тепло. Джойане осталось лишь тихонечко скрипнуть зубами от злости, когда она выбралась наружу и узнала место. Наглости эсмонду не занимать. Поселиться в конфискованной двадцать лет назад каливе [1]. Эсмонд-Круга может только отчаянный наглец. Или отличный стратег.

– Не надо кукситься, миледи. Взгляните на все происходящее, как на возможность расширить кругозор. Когда бы вы смогли побывать здесь?

Чистая правда. Если на порог храма Предвечного шуриа еще могло занести каким-то чудом, то территория каливы для детей Шиларджи оставалась во все времена запретной. Здесь эсмонды учились управлять своей магией, медитировали, уединялись для молитв и ученых диспутов. С тех пор как диллайн перестроили под нужды волшебников древний ролфийский замок на вершине известнякового холма, эти земли только формально принадлежали Янамари. Тив Этенхари подчинялся лишь Хереварду Оро. И насколько Джона помнила, он был редкостным мерзавцем.

– А правду говорят, что преподобного Лэра повесили на воротах вниз головой? – спросила она самым невинным тоном.

– Разумеется, – улыбнулся Сид. – Остальных служителей Предвечного добрые янамарцы вздернули правильно – за шею.

Джона внимательно огляделась – романтичное гнездышко, к тому же весьма неплохо защищенное от посторонних взглядов. Крепостная стена красиво заросла хмелем, но оборонительных качеств не утратила ни на йоту. Основное здание каливы было окружено хозяйственными постройками – всякими сараюшками, конюшнями, курятниками, но ее окна подозрительно смахивали на бойницы. И не исключено, что в подвалах имелся небедный оружейный арсенал. Да и граница с Идбером недалеко, в крайнем случае беглые колдуны всегда могут упорхнуть в Конфедерацию.

– На месте Эска я бы перепроверяла тех, кто покупает конфискованное имущество, – фыркнула шуриа, увидев нынешнего хозяина Этенхари.

Тивская морда! За сто шагов не ошибешься.

– Я бы тоже, – парировал эсмонд. – Но вашему Эску нужны были деньги. Мятежники и тираны всегда озабочены дефицитом казны.

– Моему Эску еще не поздно все исправить.

Шуриа дернула плечиком и отправилась следить, как сычихи-аннис устроили ее ир-Сэйгана, не навредили ли раненому.

Между собой женщины не разговаривали. И если немота Итэль Сар объяснялась травмой горла, то ее соратницы молчали исключительно из солидарности с патронессой. Ну, и немножко из презрения к шурианке. Дам можно понять – коллективно нос воротить всегда приятнее и веселее.

Еще с юности, с той поры, когда Джона томилась в благоустроенной эсмондской тюрьме в ожидании Охранительной Оркены, она крепко запомнила – с аннис лучше не связываться. Магички одержимы пуще всех диллайн, вместе взятых. Аластарова целеустремленность по сравнению с их жаждой – нежные цветочки. А уж зрить их души – сущее наказание для детей Шиларджи.