Алексей Семенов - Травень-остров Страница 21

Ничего более, кроме пса, завалинки и кусочка бревенчатой стены, на холсте не было, но каждая песчинка на земле, каждая шерстинка, каждая извилина на бревнах были выписаны так, что мнились настоящими. Никогда не писали так ни сольвенны, ни сегваны, ни вельхи, только в Аррантиаде и Нарлаке начинали рисовать людей, зверей и природу такими, какие они есть, и были те картины редки, а до Галирада добирались и того реже. Однако видел Андвар и такие, и еще видел, хотя и был покамест подмастерьем, что работа венна вряд ли хуже тех, что видел он на подворье у нарлакского купца.

На другой картине нарисовал Зорко овин, стог сена, слегу, а за ними опушку и лес, а слева — вид на пажити. И хотя лес был сосновый, и ни единого кусточка не было видно, а все ж чувствовалось: на дворе осень, солнечный день месяца листопада. Виделось это по цвету травы — уж цвет травы в разные месяцы и Зорко, и Андвар, много работавшие по двору, знали доподлинно — и по цвету неба, и по цвету воздуха. Уж незнамо как, а сумел венн и прозрачный осенний воздух изобразить. А еще от левой кромки прямо до самой середины холста улеглась тень то ли от избы, то ли от какого сарая.

— А дом где? — опешил Андвар.

— Здесь же, на дворе, — довольно ухмыльнулся Зорко, предугадав первый вопрос сегвана. — Только он у меня пообок, чуть не за левым плечом оказался. Вот и получилось: тень видна, а сарай — нет.

— Ни разу такого не видел, — признался Андвар, не зная даже, как оценить подобную затею венна.

На третьем холсте красовалась старая серебристая ива, склонившаяся над мелкой медленной речкой с сонной зеленой водою, у берегов ряской подернутой. Росла ива на пологом травянистом склоне, спускавшемся в приречную осоку. Могучая черная коряга, словно огромный бугристый змей, проглядывала сквозь траву. За ивой вставал густой подлесок, а у ствола светлым бликом явлена была тонкая фигурка девушки с соломенными половыми волосами, заплетенными в косу и убранными венчиком. Наряд у нее был явно праздничный, белый, с богатой вышивкой: не иначе, только сеять закончили и травень-месяц вошел в свою полную юную силу. Это была Плава. Первый раз тогда отважился Зорко увидеть на холсте человека.

Только хотел Андвар рот открыть, как занавесь приподнялась и по-прежнему неслышно, точно кот, проник Хаскульв. Был грозный кунс теперь без кольчуги, а в синей рубахе с широким поясом, серебром и медью украшенным. С пояса свисали обереги серебряные, и средь них узнал Зорко могучий молот кузнеца-громовника, Храмнова брата. А на шее у Хаскульва другой оберег на серебряной цепочке помещался: серебряный с позолотой орел — древний знак сегванского рода, к коему и Хальфдир убитый, и Хаскульв, и сам Ранкварт принадлежали.

— Что ж, небезобразные картины, — ровно вымолвил кунс, рассматривая холсты с высоты своего саженного роста. — И резьба не вовсе худая. Видишь, Андвар, не к одним аррантам за наукой ходить можно. Когда проводим Хальфдира в Небесный Чертог к Храмну, я посмотрю на все, что у тебя есть с собой, — добавил Хаскульв. — Ты уже готов — это хорошо. Скоро соберутся кунсы. Я пришлю за тобой.

С теми словами Хаскульв вышел.

— Лучше у нас останься, — тихо проговорил Андвар, выждав немного. — Ты свободный и можешь выбрать. Ранкварт сидит на земле. У него кроме этого двора еще подворья на побережье. Хаскульв — морской кунс. На его островах нет ничего, кроме льда, а дом его — корабль.

— Благодарствую за совет, — кивнул Зорко. — Я подумаю.

Венн еще порылся в коробе и достал оттуда тисненый кожаный ошейник.

— Скажи, Андвар, такие узоры вельхи вырезывают?

Андвар только мельком глянул на дивное сплетение листьев, трав и узоров на коже.

— Такие, — решительно подтвердил он. — То есть раньше такие делали. Теперь они куда искуснее стали.

— Отведешь меня потом к вельхским мастерам? — попросил Зорко.

— Ранкварт-кунс разрешит — отведу, — пожал плечами Андвар. Подобная задача была самой простой. Это к нарлакцам или аррантам подобраться можно было только с помощью пожилого и уважаемого Охтара. Вельхи поселились в Галираде давным-давно, чуть ли не раньше самих сольвеннов, и жили поныне большими общинами. Андвар с детства был вхож на множество вельхских дворов, и познакомить чудного венна с мастерами-вельхами труда не составляло.

Глава 4

Волею Храмна

За Зорко и вправду послали. Рослый воин, говоривший по-сольвеннски уверенно, но куда хуже Андвара, проводил венна на двор, потом за ворота, потом вниз по улице — дорога здесь шла под уклон, зане Галирад выстроен был на холмах, — они миновали еще три двора и вошли опять в ворота, обитые бронзой. Чеканки Зорко разглядеть не толком успел, но было на ней в общем то же, что и на воротах Ранквартова двора: Храмн и пир богов, воины и сражения, чудища внизу. Двор не был столь обширным, как у Ранкварта. На нем стоял всего один дом, так же не столь длинный, как главный дом, в коем разместили Зорко. Вокруг дома стояли вооруженные воины в самых лучших своих доспехах, так что и сомнений быть не могло: важные люди собрались.

У веннов не так было. Никаких мечей. Разводили для охраны только круг из костров, зане огонь очищает. Сходились в середине матери родов, чуть далее рассаживались кругом кудесники и старшины, а меж внутренним и внешним кругом костров собиралась остальная вервь. Те же, кому в сходе участвовать не полагалось, но и присутствовать при сем не возбранялось — парни-подростки с одной стороны, девушки — с другой, — стояли за внешним огненным кругом, хворост подбрасывали да слушали, учились, на старших глядя, как речь держать, как судить по справедливости, как думать.

У сегванов ко двору, где стоял дом для советов, ни единая женщина не допускалась. Подойдя к дверям, провожатый, кивнув на Зорко, доложил что-то занимавшему место у входа другому воину, старшему по возрасту, да и доспехи у него были побогаче. Старший скрылся в дверях и некоторое время спустя появился вновь вместе с худощавым человеком лет сорока, невысокого для сегвана роста, с залысинами, темноволосого, коротко стриженного и, так же как и у Ранкварта-кунса, с ухоженной бородой. Был этот новый, однако, приятен, ликом светел, а серые глаза его были не водянисто-рыбьими, как у большинства сегванов, а теплыми, как кажется теплой серая шерсть собаки в сравнении с серыми космами тумана. Одет мужчина был богато, не хуже Ранкварта, а золотая шейная гривна и выбившийся из-под зеленого рукава рубахи серебряный обруч свидетельствовали даже знатность его.

«Кто ж таков? — подумал Зорко. Таких украшений он и у Ранкварта не заметил. — Нешто есть кто у сегванов важнее Ранкварта в Галираде?»