Вера Чиркова - Вожак для принцессы Страница 21

– Мне Гуранд объявил, что придворный маг никак не может отправить для меня вестников. Но пару посланий я все же получил. И мои собственные вестники, которых я оставил Кахорису и Таилу находят меня без труда. Как понять, что-то происходит с моими письмами или кто-то лжет? Королева или магистр?

– А оборотнем ты стал до того, как оставлял отпечаток своего резерва королевскому магу? – подумав, с любопытством поинтересовался Унгердс, и я хотел было спросить, а при чем тут это?

Но привычка анализировать любое предположение, касающееся магии, уже завладела моим умом, провела собственное расследование и нашла вескую причину, до какой я раньше почему-то недодумался.

Увечная пентаграмма, как все просто! Ну разумеется, мой резерв изменился, да и кокон, создаваемый шкурой оборотня, искажает его параметры, которые абсолютно индивидуальны у каждого мага. Вот мои собственные вестники и не могут меня опознать.

– Но как же тогда получилось, что некоторые послания все же прошли? – выложив магистру свои рассуждения, задал я последний вопрос.

– Дело случая. – Унгердс пожал плечами. – Думаю, это каждый раз происходило в тот момент, когда ты на что-то тратил энергию. И когда она восстанавливалась, наступал миг, когда твой резерв был идентичен прежнему, и, если маг королевы волновался за тебя и посылал вестников достаточно часто, какие-то из них могли найти тебя в этот момент. А возможно ты просто приоткрывал щиты или занимался пополнением накопителей, магия вестников – вещь капризная, были случаи что они не находили своих хозяев, если те выпили зелье или кастовали какие-то сложные заклинания.

– Но как же теперь мне получать письма? – расстроился я.

– Если не хочешь открывать своей тайны коллегам, попроси их отправлять послания тем, кому доверяешь, – испытующе посмотрел Унгердс, – но можешь не сомневаться, этим ты только усилишь их тревогу. Ты же отлично знаешь, что за практикантами внимательно следят наблюдатели.

– Мне можно или нельзя? – просунулась в щель голова Мэлин.

– Можно. Вы мне обещали объяснить, почему так уверены, что этот Даверлис не убийца?

– Слишком за него переживал мой жених, – объяснила ведьмочка, и я изумленно поднял бровь: ну какой же это довод? – А он очень… мягкий и добрый парень, и ни капли не похож на злобного убийцу, – с мечтательной улыбкой продолжила она объяснения, – и никогда бы не согласился участвовать в моем убийстве.

«Ну надо же, как быстро она его распознала и поверила, что он просто ангелок», – царапнуло душу непонятное раздражение, и я немедленно принялся искать доводы, разбивающие эти заключения.

– Мало ли, кто с кем дружит. И если твой Зийларчик такой нежный цветочек, то его и обмануть намного легче. И у этого Даверлиса вполне могут быть свои интересы. Может, тебя они и не собирались убивать, а только увезти куда подальше, но воины, если ты помнишь, были все в ранах. Значит, их никто жалеть не собирался. И если даже не хотели убить, а лишь усыпить и бросить на дороге, то и за это он заслуживает наказания.

– Но он же сам себя наказал, – вдруг сказала она тихо, – как ты не понимаешь. Эти маги не стали бы его спасать… мне Зийлар объяснил, когда мы бежали в тот подвал. Сказал, правитель не станет тратить силу на преступника.

– Ладно, – спорить с ней не хотелось, хотя все это мне очень не нравилось, – я же обещал, что сам его допрошу, как он проснется. Но, если виноват… пусть не обижается, жалеть не стану.

– Хорошо, – сразу повеселела девчонка, словно я уже оправдал этого дроу, – а можно задать вопрос?

– Про что?

– Про Хангерса. Я столько слышу про него, некоторые хвалят, говорят, он герой, ведьмы злятся, говорят из-за него труднее заработать… А ты что знаешь?

– Иридосу сейчас трудно ответить на этот вопрос, – неожиданно вступил в разговор магистр. – Давай я объясню самую суть? Я изучал историю и наизусть знаю то, что записано в официальных документах.

– Давай, – обрадовалась ведьмочка, залезла с ногами на кресло и приготовилась слушать.

Я тоже устроился поудобнее, приготовившись смотреть на давно известные факты с новой точки зрения.

– Около двухсот лет назад, никому не известный купец Хангерс вдруг написал и разослал философский труд, взорвавшей умы правящих особ и придворных во всех прилегающих к плато королевствах. В этом документе убедительно доказывалось, что не люди нуждаются в магах с плато, а наоборот. Это маги нуждаются в простых людях. Если им не привозить товары и не оказывать услуг, они просто вымрут, потому что, увлекшись своими изысканиями, забывают и о еде, и о сне. Да и не любят маги копать руду и строить дома, потому так много у них человеческой прислуги. Но платят ей мало, а за зелья берут много, и вот это и есть обман. Если объявить магам байкот, то они слезут со своего плато и пойдут помогать людям за такую цену, какую сможет предложить клиент.

Я невольно хихикнул, только теперь начиная понимать, как ошарашен был народ таким открытием и как горели мстительным огнем сердца поселян, когда они видели в своих мечтах маглоров, пасущих их коров.

– Обсуждалось это почти полгода и под напором фактов Тиодорит, король Сандинии, самого большого королевства, расположенного на границе с плато, издал указ, запрещающий наниматься на работу к магам и отправлять туда обозы. На всех дорогах, ведущих на плато, встали заставы, и неподкупные воины разворачивали назад везущих продукты крестьян. И уже через три месяца маги прислали парламентеров и был принят пакт Хангерса, по которому маги обязаны были присылать в человеческие города магов, получивших звание маглоров. Ну а условия все знают: работать двадцать лет и не запрашивать больше, чем может дать наниматель.

– Я не понимаю… – задумалась бастарда, – неужели нельзя не ходить?

– Можно, – ухмыльнулся я, все сильнее убеждаясь, что магистр был прав, – практика нужна только тем, кто желает поступить в академию. Там самые лучшие учителя, лаборатории, артефакты, полигоны и все остальное. Но далеко не все хотят стать магистрами, некоторым достаточно и звания маглора.

– Значит, ты хотел учиться в академии? – как-то поникла ведьмочка, и мне стало по-настоящему смешно.

– Если я все-таки сумею отработать свои двадцать лет и разобраться со всеми проблемами, полагаю, у меня будет время осмыслить, чего я хочу. А сейчас я собираюсь написать письмо… наблюдателям, и мне нужно хорошо обдумать, как преподнести им некоторые новости.

– Мы не будем мешать, – понимающе кивнул магистр, взял за руку бастарду, и они ушли, оставив меня решать невыносимо тяжелый вопрос: как сообщить сородичам, что я больше не я.

Что теперь я – некто абсолютно другой и интересы у меня новые, и заботы совершенно иные. И что матушка может не узнать меня, если я вдруг встану на пороге. Невольно вспомнился вопрос Мэлин про академию, и я горько хмыкнул. А ведь я ей солгал, говоря, что смогу что-то придумать. Не нужно мне теперь ничего изобретать, не было еще за время существования академии случая, чтобы в ней учился не-человек. Точнее не такой маглор, как мы, хотя теперь уже «они», мои сородичи по плато.