Мэрион Брэдли - Наследники Хамерфела Страница 21

Наступила тишина. Затем донесся ответ:

— Мне сказали, что весь выводок Хамерфелов сгорел в пожаре. Что за выскочка осмелился делать тут подобные лживые заявления?

Маркос прошептал на ухо Конну:

— Руперт — это племянник и наследник Сторна.

— Тогда выходи, если ты не трус, — ответил ему Конн, — и я докажу, что я Хамерфел, на твоей бесценной шкуре!

— Я не дерусь с самозванцами и неизвестными бандитами, — ответил из темноты голос Руперта. — Убирайся туда, откуда пришел, и больше не попадайся на глаза моим людям. Эти земли принадлежат мне, и никакой безымянный бандит не смеет вмешаться… — Слова захлебнулись в возгласе боли, перешедшим в ужасающий булькающий хрип. Следом раздался пронзительный крик, в котором смешались ужас, отчаяние и гнев. Стрела Фаррена, просвистев в темноте, пронзила горло Руперта.

Маркос прокричал:

— Теперь-то вы выйдете и будете сражаться как мужчины?

Последовала короткая команда, и люди Конна, точно призраки, бросились на отряд Сторна. Бой был кровавым и коротким. Конн рубанул человека, кинувшегося к нему с пикой, быстро расправился со вторым, но тут Маркос железной хваткой схватил его за руку и оттащил прочь.

— Они получили свое, и не надо больше мстить за грязное дело, совершенное сегодня ночью. Посмотрите: они грузят Руперта, точнее, то, что от него осталось, на лошадь… хватит, они уходят, — сказал старик.

И тогда тяжело дышащий и дрожащий от возбуждения Конн позволил Маркосу подсадить себя в седло. Тут его окружили женщины и дети в ночных рубашках, в которых повыскакивали из домов, несмотря на снег.

— Неужто и вправду — молодой герцог?

— Хамерфелы вернулись к нам!

— У нас есть свой молодой правитель!

Они целовали ему руки, плача и моля.

— Теперь бандиты Сторна не смогут нас прогнать! — воскликнула старуха, державшая в руках факел, взятый у одного из убитых людей Сторна. — Вы — просто копия отца, дорогой юноша… господин, — быстро поправилась она.

Конн ответил, запинаясь:

— Люди, спасибо вам за такой теплый прием. Я обещаю вам, что с этого дня вы не увидите пожаров, если в моих силах будет их предотвратить. И никто не посмеет воевать с женщинами и младенцами.

— Вот так, — пробормотал Маркос, когда они в конце концов беззвучно ускакали в темноту. — Сокол вылетел из клетки, и, начиная с этого дня, сынок… — он осекся, — нет, ты больше не «сынок», ты — господин… с этой ночи, они будут знать, что в лесах правит Хамерфел. Могу сказать, что сегодня ты с честью обагрил отцовский меч кровью врага.

И Конн знал, что борется за правое дело.

Именно ради этого они с Маркосом все эти годы скрывались, именно ради этого он был рожден на свет.

7

Эдрик Элхалин праздновал восемнадцатилетие своей дочери — Флории во дворце Элхалинов в Тендаре. Среди гостей были король Айдан и королева Антонелла. Эдрик во время перерыва в танцах подошел к Флории и Аластеру Хамерфелу, которые сидели и болтали о своем, потягивая прохладительные напитки.

— Надеюсь, ты довольна, дорогая моя, — сказал он дочери.

— О да, папа! Это самый лучший вечер из всех…

— Боюсь, что должен прервать вашу беседу. Аластер, как и обещал, у меня был разговор о тебе с королем Айданом, и его величество хочет тебя видеть. Пожалуйста, пойдем со мной.

Аластер извинился перед Флорией, затем встал и направился вслед за лордом Элхалином через зал в смежную комнату, элегантно обставленную мебелью черного дерева и обитую шелком.

Там в одном из кресел сидел седовласый, роскошно одетый мужчина на удивление маленького роста. Годы, казалось, давили на него тяжким грузом, но, когда он поднял глаза, взор его оказался живым и проницательным. Неожиданно глубоким и сильным голосом король спросил:

— Молодой Хамерфел?

— Я, ваше величество, — произнес Аластер, низко кланяясь.

— Оставим этикет, — сказал король Айдан Хастур, протянув руку и жестом предложив Аластеру сесть. — Я знаю твою мать. Очаровательная женщина. Мой кузен Валентин много о ней рассказывал. По-моему, ему хочется стать твоим отчимом, юноша, но того, что мне действительно интересно, он не знает. Я имею в виду подробности кровавой междоусобицы, которая выкосила два рода горцев. Что известно тебе? Как и когда она началась?

— Я не знаю, ваше величество, — ответил Аластер. В комнате было жарко, и он почувствовал, что весь вспотел под шелковой туникой. — Мама очень мало рассказывала об этом. Она говорила, что даже отец точно не знал, ни откуда пошла вражда, ни причин ее вызвавших. Мне известно лишь, что, когда армия Сторна сожгла Хамерфел, в пожаре погибли мои отец и брат.

— Ну, об этом знают даже уличные певцы в Тендаре, — произнес король Айдан. — Кое-кто из горных лордов слишком занесся и считает, что никто ему не указ, а это ставит под угрозу мир по ту сторону Кадарина, мир, который достался нам такой большой ценой. Они считают своими сеньорами Алдаранов, но мы до сих пор воюем с Алдаранами. — Он задумчиво насупил брови. — Скажи мне, юноша, если бы я помог тебе восстановить Хамерфел, согласился бы ты принести вассальную клятву Хастурам и сражаться за них против Алдаранов?

Едва Аластер открыл рот, чтобы ответить, король заявил:

— Нет, не надо давать поспешный ответ. Иди домой и подумай. А после приходи ко мне и скажи, что ты решил. Мне нужны лояльные люди в Хеллерах, иначе домены опять начнут воевать между собой, как во времена Варзила. Война никому из нас не принесет пользы. Итак, иди развлекайся, а дня через два или три, когда все как следует обдумаешь, приходи ко мне.

Король кивнул и благожелательно улыбнулся Аластеру, а затем отвел взгляд, давая понять, что аудиенция окончена.

Лорд Эдрик тронул молодого человека за плечо, тот попятился, развернулся и вышел из комнаты. Король сказал: «Иди и подумай», но какие тут могут быть вопросы? Его первейшая задача восстановить клан и отстроить заново свой замок. Если цена этому — лояльность дому Хастуров, он без колебаний заплатит ее.

А сможет ли он ее заплатить? Дадут ли ему такую власть, какой испокон веку обладали Хамерфелы и другие горные лорды в Хеллерах? Может ли он действительно доверять Айдану или кому-либо из Хастуров? Не окажется ли цена, которую он заплатит за королевскую милость и помощь в восстановлении своих прав на земли, слишком высокой?

Вернувшись туда, где до этого они болтали с Флорией, он обнаружил, что она ушла. Оглядев зал, Аластер тут же заметил ее. Она танцевала в хороводе с дюжиной других юношей и девушек. Ни с того ни с сего Аластера обуял вдруг приступ злости и ревности. Могла бы и дождаться его.

Вскоре Флория вернулась, раскрасневшаяся и возбужденная танцем, и он едва сдержался, чтобы не обнять ее на глазах у всех. Будучи телепатом, она, разумеется, уловила его импульс и покраснела, улыбаясь так, словно он ее поцеловал. Шепотом спросила его: