Александр Марков - Пирровы победы Страница 21

— Э-э-э, это то, о чем я думаю? — спросил он.

— А о чем же ты подумал?

— Ну, это… О господи! Хм, это штука, которая может пускать громы и молнии. Такие же, как и те, которыми ты остановил нечисть.

— Не совсем такие. Поменьше. Но в главном ты прав. Вообще-то про ущелье — молчок.

— Помню… Помню. Волшебство?

— Долго пояснять.

— Всех ты обманул.

— Взял такой грех на душу, — согласился Стивр.

— Ну, я бы не считал это таким уж страшным преступлением, — подмигнул тогда Габор хозяину…

Стивр похлопал телохранителя по плечу. Тот отошел на несколько шагов, поднял перед собой заряженный арбалет, стал целиться в дверь, точно хотел ее взглядом насквозь пронзить и увидеть тех, кто поджидал по ту сторону. В общем-то можно было воспользоваться для этой цели заклинанием — было такое, несложное, — но, видит бог, не обладал Стивр такими способностями, не тому учился, да и Габор в магии был не силен, только простейшие заговоры и знал, что позволяют карты в игре у противника подглядеть да кости заставить упасть нужными цифрами кверху.

Взглядом Габор показал хозяину, что готов. Стивр толкнул дверь…

Телохранитель, скрывшись в дверном проеме, грохнулся на пол, покатился… Взвизгнула тетива, да не одна, как понял Стивр, а две…

— О-о-о-ох, че-о-о-орт!!! — послышался изнутри голос Габора.

«Но боли-то в нем нет. Скорее, раздражение какое-то. Значит, не попала в него стрела. Да вот же она, в открытую дверь вылетела и в землю воткнулась почти по самое оперение железное», — мелькнула мысль.

Стивр и сам уже внутрь вбежал, чуть морщась от яркого света. Он едва не поскользнулся в луже крови, что на полу натекла. Она была немного размазана, чуть даже успела подсохнуть. Габор спрятался за одной из колонн, весь в крови, но не в своей. Он-то и размазал лужу на полу: видать, когда падал, как раз в нее и угодил, вот и закричал из-за этого. От лужи тянулось два следа, один к Габору, а другой в дальнюю комнату, куда заполз тот, кому эта кровь и принадлежала. Стивр пока не хотел задумываться над тем, кто это может быть. Хотя ответ был очевиден. Точно не инквизитор, а кто-то из слуг.

Он за долю секунды оценил обстановку, сам спрятался за одну из колонн, а то, не ровен час, влепят в грудь стрелу.

— На втором этаже он прячется, — закричал Габор, — я его только подранил!

На второй этаж вели вдоль стен две каменные лестницы, не очень широкие, но все-таки удобные, хотя, если по ним подниматься, то шансов уцелеть не очень-то много. По сути — ни одного. Пока ты дойдешь до середины, даже косоглазый паралитик успеет превратить тебя в подушечку с таким количеством иголок, что будешь напоминать ежика. Впрочем, что толку рассуждать: после первой же стрелы ты скатишься вниз.

— Он там один?

— Ага, — кивнул в ответ Габор и состроил какую-то гримасу, но что хотел телохранитель сказать этим, Стивр так и не понял. Может, и ничего. Или же у Габора в эту секунду живот судорогой свело, если он, допустим, какую-то гадость в таверне съел.

— Прикрой меня.

— Хорошо, хозяин.

В ладонь Стивра скользнула тонкая металлическая трубка, приделанная к деревянному прикладу, наподобие тех, что прячут у себя в пышных платьях женщины, отправляясь в длительные и опасные путешествия. Обращаться-то с ним просто. Маленький механизм тетиву натягивает. Когда грязная физиономия появляется в окне кареты и до нее расстояние не более полуметра — а если руку вытянешь, то и вовсе арбалет прямо ко лбу приставить можно, — то все равно не промахнешься.

Но приспособление в руках Стивра было куда как хитроумнее, с собой он носил его всегда, но даже припомнить не мог, когда применял его в последний раз. Слишком оно громким было, и если с его помощью отбиваться от разбойников на ночной улице, перебудишь полгорода. Может, те, что сбегутся на шум, и не догадаются ни о чем, а выстрел примут за гром, да только сведения эти дойдут до инквизиторов, они расследование проведут, начнут искать, кто магией по ночам балуется, горожан законопослушных громами и молниями будит.

Стивр высунулся из-за колонны, на миг всего, и тут же обратно юркнул. Задержись он — стрела наверняка в глаз бы угодила. Атак — только ветер от нее чуть волосы возле виска взъерошил.

Был ли у инквизитора многоразовый арбалет, с автоматической подачей стрел, Стивр так и не разглядел. Что-что, а о боевых навыках своих противников он был невысокого мнения. Стивр выставил руку из-за колонны, прицелился в черное тряпье, что укрывало человеческое тело, немного согнувшееся за каменным парапетом, и нажал на курок. Щелкнули друг о друга кресала, пробуждая спящих в трубке демонов.

От грома заложило уши, от яркой вспышки начали слезиться глаза, а от едкого запаха пороха засвербело в носу. Куски зазубренного металла, которым была набита трубка, искрошили камень, за которым прятался инквизитор, изорвали всю его одежду. Стивр давно не получал такого садистского удовлетворения.

— У-у-у, — завыл инквизитор нечеловеческим голосом. Он испугался, что эта адова штуковина, что попала в него, вместе с жизнью заберет и душу, утащит в подземелье, где одни грешники пребывают. Боялся, что на небеса не удастся попасть, несмотря на прежние заслуги и десяток сожженных им лично язычников.

Он все никак не мог затихнуть, скулил, даже когда кровь почти перестала хлестать из ран. Все вокруг себя залил этой противной жидкостью, — и чего в ней привлекательного находят вампиры? Она же липкая, невкусная, и после нее во рту остается противный привкус, который даже лучшие освежители до конца не могут отбить.

Стивр опять высунулся из-за колонны, огляделся, прислушался, благо гул в его ушах уже поутих и он вновь мог различать звуки. Если кто и затаился в доме, то признаков жизни не подавал.

Габор побежал по кровавому следу, который вел на кухню.

— Гады, — услышал Стивр его голос и хотел уж было пойти тоже на кухню, хотя знал, что там увидит. Стонов-то он не слышал, а значит, и повар, и дворецкий — мертвы. Но телохранитель вернулся.

— Дворецкий, видать, дверь-то и открыл, ну, ему сразу и сунули в живот кинжал, кровищи-то натекло! Он еще теплый, недавно умер. Пришли бы пораньше, может, чего успели бы сделать. Повар поменьше мучился, ему в сердце стрелой попали. Наповал. Ты не ходи туда. Чего тебе там смотреть?

— Попрощаюсь.

— Как знаешь, — развел руками Габор, — похоронить-то мы их все равно не сможем.

— Как знать, — сказал Стивр.

Дворецкий, с длинной седой шевелюрой, заплетенной на варварский манер в косичку, и с не менее длинными расчесанными усами, которыми он так гордился, был ветераном многих сражений. Кожа его была обветренной и грубой, словно парус, и такой же во многих местах заштопанной. Окажись у него в руках хоть что-нибудь, да хоть палка какая, — он свою жизнь за просто так не отдал бы. Он лежал, прислонившись спиной к стене, глаза были открыты и только начинали стекленеть. Если бы Стивр заглянул в них, то увидел бы последнее, что отразилось в зрачках. Но он и без того знал — это инквизитор.