Стивен Браст - Талтош Страница 21

Если вы это помните или можете себе вообразить, подумайте о том чувстве, которое испытывали, впервые спрятав кинжал в рукаве, а другой в сапоге и несколько метательных звездочек в складках плаща. Внезапно вы начинаете ощущать себя силой, с которой следует считаться. Разве это не имеет смысла?

Сейчас, естественно, вы не хотите этого показывать. Мне никогда не нужно было об этом говорить – это очевидно. Вы никоим образом не хотите, чтобы от вас исходило хоть малейшее ощущение опасности, вы скорее предпочтете просто исчезнуть. Но так или иначе, когда вы гуляете со смертоносными сюрпризами при себе, резко меняются ваши взгляды на жизнь, особенно если вы – шестнадцатилетний парень с Востока в драгейрианском городе. Ощущение непередаваемое.

Почему я ходил со спрятанным на себе оружием? Потому что мне посоветовал так кое-кто, кто знал лучше меня. “Если ты собираешься работать на Организацию, Влад, – сказал она, – и не обманывай себя, именно этим ты и занимаешься, – лучше всего всегда иметь при себе несколько сюрпризов”.

Именно этим я и занимался: работал на Организацию. Я получил работу. Было не вполне понятно, в чем она заключалась, за исключением того, что время от времени могла быть связана с применением силы, начиная с сегодняшнего дня. Я был человеком, соответственно, меньше и слабее, чем драгейриане, среди которых я жил. Однако я не боялся насилия с их стороны, поскольку знал, что могу ответить тем же. Я уже так делал – и не один раз.

Теперь мне впервые должны были за это платить, и я определенно об этом не жалел. Что бы со мной ни происходило, я всегда храню в памяти воспоминания о том, как вышел из своей крошечной квартирки и отправился в сапожную мастерскую, где должен был в первый раз встретиться со своим партнером. На моей груди устроился только что вылупившийся джарег, которого я намеревался сделать своим другом, положив змеиную головку мне на шею, сложив крылья и вцепившись когтями в ткань моей куртки. Время от времени я мысленно “слышал” его голос: “Мама!” Я посылал ему в ответ успокаивающие мысли, каким-то образом не входившие в противоречие с довольно воинственным настроением, в котором я пребывал.

Это был один из тех дней, которые, как выясняется впоследствии, оказываются поворотными пунктами в твоей жизни. Собственно, я знал это уже тогда. Это был день, когда происходили волшебные вещи. Каждый раз, взмахивая левой рукой, я ощущал рукоятку кинжала, прижимающуюся к запястью. При каждом шаге рапира ударялась о левую ногу. Воздух был прохладным и пахнул морем. Мои сапоги были достаточно новыми для того, чтобы прилично выглядеть, но достаточно старыми для того, чтобы быть удобными. Плащ был старым и поношенным, однако он был серого цвета – цвета Джарегов, и я чувствовал, как он пляшет на ветру у меня за спиной. Ветер отбрасывал волосы с моих глаз. Улицы были по-полуденному пусты. Дома большей частью закрыты и…

Из-за высокого многоквартирного дома слева от меня появилась тень. Я остановился и увидел, что тень делает мне знаки.

Я подошел и сказал:

– Привет, Кайра.

На лице Маролана было написано отвращение: это он умел делать хорошо.

– Сетра, попробуй ты, – сказал он. Она быстро, по-деловому кивнула.

– У Маролана есть двоюродная сестра. Ее зовут…

– Алира. Я понял.

– Алира оказалась в самом центре событий в Драгейре, которые разрушили Империю.

– Да. Пока мне все понятно.

– Мне удалось спасти ее.

– Вот тут я чего-то не понимаю. Разве Маролан не сказал, что она мертва?

– Что ж… да.

– Тогда что же?

Она побарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

– Ты что-нибудь понимаешь, Лойош?

– Да, босс. Я уже понял, что ты связался с парой придурков.

– Спасибо большое.

Наконец Сетра сказала:

– Смерть – не столь простая и прямолинейная вещь, как ты, возможно, думаешь. Она мертва, но душа ее сохранена. Она была потеряна во времена Междуцарствия, но мы нашли ее с твоей помощью, а также с помощью… скажем так, кое-кого еще. Вчера она наконец оказалась у нас.

– Что ж, прекрасно. Тогда зачем это путешествие к Водопаду у Врат Смерти? – При этих словах я едва подавил дрожь,

– Нам нужна живая душа, если не живое тело. Тело было бы лучше, но Некромантка может снабдить нас… впрочем, не важно. – Голос ее затих, и по лицу пробежала тень.

– Ну вот, опять, – сказал я. – Сначала ты говоришь, что ее душа у вас, потом…

– Душа, – сказала Сетра Лавоуд, – не столь простая и прямолинейная вещь, как ты, возможно, думаешь.

– Великолепно, – сказал я. Не вполне уверен, но мне показалось, что Чаз слегка улыбнулся. – Что ж, ладно. Каким образом она оказалась в жезле?

– Это не так просто. Так или иначе, ее поместил туда Лораан. Он нашел ее сразу после Междуцарствия, где-то в поле. Теперь же…

– Откуда ты знала, как выглядит жезл?

Она бросила на меня презрительный взгляд.

– Элементарными вещами я владею, спасибо.

– Что ж, извини, ладно?

– Возможно.

– Так в каком же состоянии находится ее душа в данный момент?

Она помолчала, потом сказала:

– Тебе когда-нибудь приходилось пользоваться оружием Морганти?

– Возможно, – ответил я безо всякого выражения на лице.

– Во всяком случае, ты с ним знаком?

– Да.

– Тебе известно, что оружие Морганти не в состоянии уничтожить душу кого-то, кто уже мертв?

– Гм… собственно, я никогда об этом не думал. Мне никогда не приходилось пронзать оружием Морганти трупы. Хотя, полагаю, определенный смысл в этом есть.

– Это действительно так. И душа продолжает оставаться рядом, иначе оживление будет невозможно.

– Ладно. Принимаю на веру.

– Известно ли тебе, что тела тех, кто пользовался уважением в своем Доме, иногда посылают к Водопаду у Врат Смерти, откуда они отправляются по Дорогам Мертвых?

– Об этом я тоже слышал.

– Тогда ты должен понять…

– Я понимаю, что выходцам с Востока не позволено вступать на Дороги Мертвых и что, во всяком случае, никто, кроме Императрицы Зарики, не восстал из мертвых.

– И то, и другое верно, – сказала Сетра. – Но оба этих факта вместе могут означать, что выходцу с Востока может быть позволено…

– Может?

Она поколебалась.

– Думаю, это весьма вероятно.

– Великолепно. И что я получу за это?

– Мы можем заплатить…

– Я не хочу об этом слышать. Определенные суммы денег столь велики, что становятся бессмысленными. На меньшее я не согласен.

Они обменялись взглядами.

– Мы бы очень хотели тебя убедить, – сказал Маролан. – Это очень многое значит для нас, и никто другой не может этого сделать.

– Эти разговоры мне знакомы, – сказал я. – У вас обоих было это на уме с самого начала, верно?