Пэт Ходжилл - Парадокс чести Страница 21

Не будет ли это всё же лучше, чем признать свою собственную роль в смерти этого жалкого мальчишки? Потому что это может привести к всеобщей гражданской войне, вероятному вымиранию его дома и, вполне возможно, концу того Кенцирата, что он знал.

Он всё пытался и пытался найти верное решение.

Будь ты проклят, Передан. Я не позволю тебе разрушить всё, над чем я так упорно трудился и строил. Не позволю.

Бурр принёс железный ящичек и открыл его. Они оба внимательно оглядели Кентиар[44], этот таинственный, узкий серебряный ошейник, украшенный драгоценным камнем переменного оттенка. Его могли носить только истинные Верховные Лорды; все остальные рисковали свой шеей, не говоря уж о голове. Торисен поднял его вверх, очень осторожно, опасаясь касаться внутренних поверхностей. Остаётся ли он по-прежнему лидером своего народа? И был ли он им хоть когда-нибудь вообще? Ну, проклятая штука раньше его принимала. Он надел её к себе на шею и защёлкнул шарниры. Они с Бурром одновременно перевели дыхание, хотя ни тот, ни другой не заметили, что вообще его задержали.

Вверх по лестнице из Покоев Совета внизу донеслись голоса. Лорды начали собираться.

— А теперь, — сказал он Бурру, — мы идём вниз.

Поверх стола из эбенового дерева была расстелена ткань, предохраняющая стекло под ней, а дверки обеих печей были плотно закрыты, оставляя покои приятно тёплыми в этот прохладный день поздней зимы. Пока что прибыл только один лорд, со свитой помощников. Он обернулся. Это был Адрик, его кожа потемнела в Южных Пустошах и резко контрастировала с его белыми волосами и голубыми глазами.

— Гант! — воскликнул он.

По спине Торисена пробежал холодок. Точно так же и старый лорд Яран, Ядрак, приветствовал его из глубин своего внезапного старческого слабоумия, перед тем, как Воинство отмаршировало к Водопадам. Он закончил спуск по лестнице и пересёк зал, направляясь к своему бывшему наставнику. Когда он подошёл поближе, человек среднего возраста склонился и зашептал что-то в ухо Лорда Ардета.

Адрик отклонился в сторону, отмахиваясь тонкой, изящной рукой. — Дари, прошу. Твоё дыхание как удар лошадиным копытом.

Итак, это был внук Адрика и его предполагаемый лордан регент. Он, вероятно, был бы красивым, если бы не чопорное выражение лица, наполовину осуждение, наполовину попытка как можно меньше двигать губами при разговоре. Его случайно мелькнувшие зубы разнились от новорождённых белых шишечек до гниющих чёрных пней, остальные были серыми, и выглядели ещё болезненнее на фоне красных, распухших дёсен. Трое, что же могло заставить собственное тело человека так мучительно обернуться против него самого? То, как целители использовали образы души, наводило на мысль о том, что тело отражало состояние духа. Неужели Дари был настолько амбициозен, что был готов поглотить даже самого себя? Однако пока что, в отсутствие деда, он довольно хорошо справлялся с обязанностями по управлению своим домом. Сливолицый (неприятнолицый) или же нет, он был компетентным начальником.

— Не Гант. Торисен.

Он взял руку пожилого человека и поцеловал её. — Как ты, Адрик?

Голубые глаза мигнули, затем снова сфокусировались. — Торисен. Ну конечно. Я в порядке, но мне станет гораздо лучше, как только я найду Передана. Ты не был отцом. Ты не знаешь, каково это, потерять сына.

Торисен чуть не спросил, — Потерять в каком смысле?

Как ты думаешь, как отреагирует мой отец, когда узнает, что я сделал и почему? Издевался в его памяти голос Передана.

Маленький мальчик, потерянный задолго до того, как Адрик осознал, что тот и в самом деле пропал, нашёлся теперь снова, но в каком смысле?

Торисен сел рядом с лордом Ардетом, по-прежнему слишком хорошо ощущая наличие комка в своём кармане.

— Однако, теперь уже недолго. Я не ощущал его так близко со времён Водопадов.

— Дедушка, ну в самом деле, я же столько раз говорил, что Передан мёртв.

В глазах хайборна вспыхнул старый огонь. — Конечно, он мёртв. Ты что думаешь, что я дряхлый дурак?

Его люди беспокойно зашевелились. Торисен отметил, что хотя некоторые встали за Дари, большинство сгруппировалось за старым лордом.

Какой-то шум у лестничного пролёта, и там появился Тиммон, выглядящий глубоко встревоженным.

— Прошу прошения, милорды, но мне показалась, что меня кто-то звал, — сказал он.

Адрик увидел его и его лицо засветилось. — Передан, вот и ты, наконец!

Кадет побелел, а его взгляд заметался по другим Ардетам в поисках помощи. Никто не хотел встречаться с ним глазами, кроме Дари, а тот смотрел зверем. Честно говоря, Тиммон и в самом деле очень сильно напоминал собой отца, начиная от его золотистых волос и кончая искусной отделкой гранатово-красного парадного мундира.

Пери следовало посещать Тентир, подумал Торисен. Сейчас он видел в Тиммоне гораздо меньше от того беззаботного, нерадивого мальчишки, с которым он впервые столкнулся, когда доставлял Джейм в училище рандонов прошлым летом. Неужели и Джейм столь же разительно изменилась?

Тиммон сглотнул. — А вот и я, милорд, — сказал он.

Лорданы и их сопровождающие собрались во внешнем дворе Готрегора, ожидая вызова от своих лордов. Над ними возвышалась громада замка, но они старались держаться на тёплом солнечном свете, избегая холодной тени. Некоторые осторожно переговаривались. Другие надменно стояли особняком. Все были одеты в ослепительно яркие парадные мундиры самых разных оттенков, от пурпурно-алого бордо до покрытого облаками голубого, от осеннего золота до весенней зелени, усеянной цветами.

Когда во двор вошли Джейм и Шиповник, Рута за ними издала несчастный звук, увидев хвастливые наряды остальных. Она определённо думала, что их собственный лордан вполне могла затмить их всех при помощи Куртки Лордана, но Джейм сожгла это одержимое призраками одеяние, оставшееся от её ненавистного дяди Грешана, ещё раньше этой зимой — необходимый и очень смелый поступок, учитывая, что его душа была поймана в куртке в ловушку и была готова завладеть всем и каждым, кто станет её носить. В доставшемся им по наследству гардеробе Грешана больше ничто не могло сравниться с ней по великолепию, и не было ни единого шанса потратить часть нового денежного довольствия Джейм на соответствующие наряды. Как говорила сама Джейм, её ничто не волнует, пока её куртка кадета остаётся чистой и не слишком явно ободранной. Однако, теперь она чувствовала себя слишком скромной и неуместной, вороной среди павлинов.

Кстати о павлинах, здесь был Горбел, облаченный в ярко-голубую куртку, тонко отделанную кусочками серебра и кораллов, в сопровождении стоящих по бокам Пятёрки Обидина и Досады.