Татьяна Скороходова - Меч судьбы Страница 21

Постепенно глаза привыкли к неяркому свету россыпи свечей, и я разглядела жутковатое украшение стен. Из глубин камня на меня взирали сотни колдунов. На первый взгляд стены казались отлитыми из мрака, но при движении призрачные маски выступали из бездны, словно лица утопленников из-под толщи черной воды. Я подошла ближе, чтобы разглядеть замурованных заживо. К моему изумлению, это оказалась всего-навсего искусная гравировка. Неизвестная техника создавала полную иллюзию жизни, цвета и объема. Я замерла, пытаясь получше рассмотреть картинки с разных точек зрения. Казалось, что можно даже погладить по голове бородатого типа, похожего на нахохлившуюся ворону. Или потрогать бородавку на носу, которую неизвестный искусник вполне реалистично и честно нарисовал. Правда, непонятно было, почему колдун не избавился от украшения, но колдуны вроде бы тоже мужчины, и любая даже самая безобидная лекарская железяка могла привести их в неописуемый ужас. Как с мечом или заклинанием на врага, так они первые. А как зуб драть, так героя днем с огнем не сыщешь.

Бородатые и лысые, старые и молодые, поколения слуг Жрицы возмущенно пялились на наглую веду, посмевшую явиться в колдунскую вотчину. То есть на меня. Я пошла по кругу, вглядываясь во вражьи лики, и наткнулась на самую обыкновенную деревянную лестницу. Хруст мраморных крошек под каблуками рассыпался тихим неприятным эхом. На полу, рядом с лестницей, лежали молоточек и холщовая сумка. Вскарабкавшись по перекладинам, я уставилась на Алоизия. Наставник Вейра скорбно смотрел вдаль, хмуря брови. Видимо, размышлял, как же его угораздило так бесславно окончить дни. Жаль, впечатление от почти живого лица портили крохотные недоделки. Не было ушей, а волосы едва намечены парой-тройкой линий. Я полюбовалась на работу неизвестного мастера и спустилась на пол. Вейр и Ольга соляными столбами замерли посреди зала. Север сидел рядом с вампиршей, подставив шею под ласковую руку и жмурясь от удовольствия. Предатель.

Кто-то кашлянул. Покрутив головой и не обнаружив источник кашля, я уставилась на Вейра. Он что-то мрачно разглядывал за моей спиной, задрав голову. Проследив, куда он уставился, увидела неприметную решетку размером с кухонный стол, которая почти не отличалась от мраморных стен. Окно, если так его можно назвать, находилось на высоте трех Вейров, поставленных друг на друга. Если бы не светлые пятна, маячившие сквозь тонкую ажурную сетку с крохотными ячейками, можно было подумать, что это очередное чудо искусства. Неясные очертания лиц почти полностью скрывала тьма, но я нисколько не сомневалась, что это живые люди. Из-за защитной завесы на меня пялились три рожи. Черным из-за решетки, видимо, общаться с пришлыми было много спокойнее. Стилет через крошечные отверстия не пролезет, стрела не пролетит, о мече и говорить нечего. Впрочем, у нашего Миколы-кузнеца я видела диковинную трубку, которая стреляла отравленными тонкими иглами. Вот из такого оружия советников даже сквозь решетку достать можно запросто. Ольга издала какой-то странный звук, словно подавилась, и, подняв бровь, показала искрящимися от смеха глазами на решетку. Последовав её примеру, я вперилась до боли в глазах в черную стену. И увидела отблеск то ли стекла, то ли какого-то другого неизвестного материала. Хотя, вряд ли это обычное стекло. Или то, которое изготавливали карлы в подземельях, и которое так ценилось в королевских домах. Надо же, и иголка не просочится. Совет мог не беспокоиться, сидя на верхотуре за непробиваемой защитой и поплевывая сверху на милейших коллег.

Опять кашлянули, будто намекая, что мы тут по важному делу собрались, а не на прогулку в музей притопали. Здороваться ни мы, ни советники явно не собирались. Лично я — ни за какие коврижки.

— Вейр, мы знаем, что ты потерял силу, — прошипело одно из пятен. Голос был, как у гадюки, которой наступили на хвост. — Посему мы доводим до твоего сведения наше окончательное решение.

Колдун молчал, заложив руки за спину и с невозмутимой физиономией ожидая приговора. И дождался. Выдержав многозначительную паузу, гадюкин родственник продолжил:

— Так как Алоизий погиб при невыясненных обстоятельствах, а допросить душу мы не можем, дабы узнать истину, потому что ты её развоплотил, — голос так и сочился ядом, — мы вынуждены считать именно тебя, Вейр, виновным в гибели твоего великого, скажу без лишней скромности, учителя. Посему на твои земельные владения и счет в банке временно налагается арест. Верховной веде Лоринии будет доложено о веде Зореславе. Применять колдовское искусство вам обоим запрещено до выяснения всех обстоятельств данных обстоятельств под страхом смертной казни. Приказ подписан королем.

Напугал ежа голой задницей. Лориния славилась своей добротой, да и лишать меня было нечего, в отличие от Вейра. Запрет магии и смертная казнь? Я и так умираю. Земель, замков и денег Вейра мне было не жалко, да и он, судя по невозмутимому выражению лица, был готов к такому обороту. Даже ёжику понятно, что временно — это очень даже постоянно. И чего он сюда так торопился? Нравится оплеухи получать? Я, разозленная донельзя неправедным приговором отважных советников, вспылила:

— И какая же ощипанная птичка вам напела, что обстоятельства неизвестные? Шишкой в лоб получил ваш Алоизий во время заклинания, вот и скопытился! Чего и вам желаю!

Вот теперь раздался кашель совсем не намекательный, если можно так сказать. Квохтанье давно стихло, но молчание тянулось бесконечно долго. Наверное, советники прикидывали, как уберечь шкуру во время колдовства. Я невольно ухмыльнулась. Для этого необходим рядом кто-то, кому ты можешь доверять всем сердцем. Что для колдунов даже в мыслях было невозможно.

— Это всего лишь твое слово, веда, — мурлыкнул другой голос. Правда, слово «веда» он выговорил так, будто выплюнул гадость, случайно попавшую в рот. — Где доказательства?

— Можешь просмотреть мою память, злыдень, — рявкнула я. И похолодела. Да что ж у меня за язык-то такой? До могилы доведет, вернее, уже довел. Чтение воспоминаний вполне могло окончиться веселой растительной жизнью овоща.

— Никто ничего смотреть не будет, — отрезал Вейр и так глянул, что и ежу бы стало понятно, куда мне следует засунуть свой язык. Причем, немедленно и как можно глубже. — Да, Серилл. Я выражаю свою искреннюю благодарность за неожиданную встречу со своим учителем, — в чарующем голосе Вейра яда было не меньше, чем у родственника гадюки.

— Не за что, не за что, не благодари, — размурлыкался второй голос. — Вы так драматично расстались, что я просто не смог пройти мимо, когда узнал, что Алоизий собирается в те же края, что и ты. Ты же знаешь, мой мальчик, что наш табель о рангах не предусматривает сосуществования учителя с уже взрослым учеником.