Larka - Алмазный венец севера Страница 21

В три голоса заверив господина офицера, что ничего такого не будет и вообще боже упаси, троица после отпускающего кивка белками ускакала по сугробам в ближайшую рощицу на холме — все трое куда свободнее чувствовали себя в этом поросшем клёнами подобии родных гор.

Ларка сообразил из натасканного охотником хвороста небольшой бездымный костерок, пока хозяйственная Ольча, очаровательно сияя румянцем на щеках, доставала гостинцы. Особенно парень истосковался по домашнему, копчёному на можжевеловых веточках салу. А меж тем гости рассказывали новости.

Из столицы баронессе в помощь прислали полсотни кавалерии. Капитан-огневик посоветовал оставить их в посёлке при замке — по дорогам отсюда они могли быстро поспеть в любую сторону. Казарму и конюшни уже отстроили, так что светлых есть чем встретить-приветить. А ещё, королевский чиновник привёл из низин отряд поселенцев, как бы в компенсацию за потерянную деревню.

— А, больше половины бывшие колодники и воровки, — отмахнулась Ольча и запихнула в рот Ларке ломтик сыра — дразняще и остро пахучего на морозе, овечьего. Такого городским или равнинным вовек не попробовать, а уж тем более не оценить. — Хорошо, коль через год треть не перемрёт.

С другой стороны, если поселенцы всё же укрепятся на новом месте, пустят корни — помогать им в том будут неустанно — то глядишь, и будет толк…

— Место им отвели напротив Сонной Лощины, — добавил Лёнчик и лихо опрокинул в себя чарку.

Ларка кивнул — неплохое место для деревни, тихое и светлое — и тоже последовал его примеру. Уж ведьминская настойка, изготовление которой не давалось даже Ольче, ценилась вовсе не за крепость — кузнец разбирал в ней полдюжины травок. А уж сколько их там на самом деле, пользительных и не очень, только сама бабка и ведала.

— А, чуть не забыл! — раскрасневшийся и ставший ещё более непоседливым Лёнчик хлопнул себя по вязаной шапочке и полез за пазуху.

Оказалось, что после тех событий в Каменке он вместе с чаровницей прошёлся по следу так напаскудившего отряда святош — чтоб найти место и способ, как те проскользнули в тыл.

— Они через узость в ущелье псалмами над пропастью мостик намолили. А коням копыта войлоком обернули, чтоб шумом себя не обнаружить. Я там закрыла волшбой… той самой, прабабкиной — с гребешком и волчьим зубом, — Ларка против воли содрогнулся.

Уж он видел это, когда старая ведьма изгоняла из Тёмного Бора волколаков. Такое и захотел бы, да не забудешь — воистину, и врагу не пожелать. Тёмное, старое и напрочь недоступное обычным волшебникам колдовство, оно пусть и выглядело блекло по сравнению с файрболами и ленточными молниями… но оказывалось куда более действенным, хоть и неспешным.

Но оказалось, что и это не всё. Того из двух незадачливых солдат, который оказался дальше от тропинки, земляные духи таки успели утянуть вниз. И с трудом нашедшая то место парочка потом тащила в замок почти пуд оставшегося от вояки железа.

— Так что, госпожа Гражинка теперь богатая невеста, — раскрасневшаяся на морозе и после чарки Ольча (а может, и поцелуй кузнеца до сих пор горел на устах?) усмехнулась. — Настолько хорошо железо пристроить удалось, что от щедрот её милость велела тебе подарок передать — мы это на той на тропинке случайно углядели, почти чудом.

В ладонях Лёнчика обнаружилась рыжая загогулина, в которой Ларка со всё возрастающим изумлением признал потерянную кем-то из коней светлого воинства подкову. Найти и подобрать такое считалось неслыханной удачей, не говоря уже про богатство. Да уж, не скупа госпожа Гражина, дай ей боги всего и вовремя! Парень осторожно повертел в руках добычу.

— А ведь, на хороший кинжал в самый раз, — выдохнул он, и на радостях снова полез обниматься. Если похохатывающий охотник сразу запросил пощады, то Ольча коварно подставила губки бантиком… и парень с хохотом прекратил свои поползновения.

Нехотя Ларка рассказал о своём отряде вихлянутых и их постельных забавах — но Ольча завертела отрицательно головой, отплёвываясь.

— Это самый лёгкий путь… но я отчего-то чувствую, что он не мой… и спасибо небесам, что не твой.

Туман вокруг медленно, словно нехотя рассеялся. У костерка обнаружился словно заснувший Лёнчик — вот он встрепенулся, и как ни в чём ни бывало продолжил свой рассказ.

— В общем, её милость повелела передать тебе подарок, — дальше выяснилось, что с традиционным в конце осени обозом, когда в столицу из баронства отправлялись подати, королевская дань, а также подарки нужным людям и чиновникам — в общем, с караваном отправились охотник и чаровница, получившие разрешение отлучиться ненадолго и проведать Ларку.

Парень неохотно отпустил замершую в его объятиях ведьмочку. Легонько чмокнул напоследок в чуть припухлый от слёз носик — и та столь же медленно, нехотя отстранилась.

Зато в ладони снова легла увесистая подкова. Перед своими Ларка решил не крыться — рыжая пыль ржавчины осыпалась клубящейся струйкой, когда тугой неподатливый металл потёк меж соскучившихся по настоящей работе пальцев. И то, что ещё несколько мгновений назад было неказистой потёртой поковкой безвестного кузнеца из полночных краёв, вытянулось в полосу.

Железо оказалось с одной стороны куда прочнее и твёрже бронзы, а ж тем более меди — но с другой, есть что-то в этом металле особенное. Уж очень прихотливо оно воспринимало малейшие примеси, ничтожные завитки волшбы. И даже самые искушённые в таковых делах кузнецы или чародеи не ведали и десятой части всех его возможностей.

А металл тёк, выглаживался. Вот сверху руки Ларки легла горячая, истекающая сдержанной силой женская ладонь — и тот с благодарным кивком направил в поделку поток магии. Не повредит, уж зачарованный клинок куда лучше простой поделки. Внутренний слой вязкий, гибкий, весь напитанный упругой женской волшбой. Сверху второй, твёрдый — тут даже Лёнчик добавил пару капель Силы к умениям кузнеца. И лишь самый наружный Ларка облёк таким блеском уснувшего пламени, что уже потом долго и с восхищением рассматривал даже сам.

— Вот и всё. Похоже, еловая лапка это мой знак как кузнеца, — он выдохнул пар в морозный воздух.

В ладонях открылся небольшой ладный клинок. Узкий кинжал, хотя и потолще стилета. Не с лепестковым лезвием, но и не рыцарская мизерикордия — в общем, что-то не совсем обычное, но жутко красивое. Как и всё, впрочем, что последнее время выходило из-под рук молодого кузнеца.

— Мастер, — уважительно засмеялся Лёнчик и, в восхищении покрутив головой, добавил в почти прогоревший костёр несколько веток.

Ольча долго вертела клинок в ладонях, приценивалась. Даже шептала что-то, отчего оба мужчины то покрывались потом, то едва сдерживали желание почухаться пониже спины — уж при бабе-то никак не можно, а тем более при Ольче.