Я, сорняк и особняк (СИ) - Грозовская София Страница 22

— А кого я вам принес? М? — игриво заметил дворецкий. — Риэлтора! Свежего!

Я не знаю откуда, но в руках Макса появился огромный мешок со следами крови и борьбы. Он бросил мешок пушистикам, которые налетели на него и облепили со всех сторон.

— Самое странное, что только риэлторов любят, — невозмутимо произнес дворецкий. — Я пробовал почтальонов, гостей и даже сектантов. Но от сектантов у них запор, от почтальонов — понос, после гостей они вообще какие-то вялые… Ума не приложу, что делать!

Я тоже не приложу. Пойду-ка я приложу что-нибудь холодненькое к моей попе. А то мне уже плохо.

— Прошу! Дамы первые! — послышался голос Макса. Он приоткрыл двери. А я отрицательно замотала головой. Да не, ну нафиг!

Дворецкий невозмутимо открыл двери. В комнате не было ничего, кроме выцветших, облезлых обоев.

— Он просто стесняется, — пояснил Макс. — Вы для него новое лицо! Кис-кис-кис!

Я опасливо посмотрела по темным углам.

— Я же говорю. Он у нас стеснительный. Прячется в темноте. Вот не выйдет ни в какую! — заметил дворецкий, пока я обмирала, рисуя себе ужасы. — Кушать будешь?

Из-за угла раздалось рычание. Я спряталась за Макса. Тот достал из ведра кусок мяса и бросил его в темноту. Оттуда послышалось чавканье и рычание.

— Пойдемте, юная мадемуазель. Он сегодня не в духе. Видимо, настроения нет, — учтиво заметил Макс, прикрывая двери.

Меня мучил один вопрос. Но я все не решалась задать его, считая такие расспросы неприличными. Если у Адама есть отец, то где его мать? Где она похоронена?

— Простите, а вы не знаете…, - я постаралась сделать очень будничный вид, скрывая жар покрасневших щек. — А матушка Адама давно умерла?

— Наверное, — заметил дворецкий. — А почему вы интересуетесь, юная мадемуазель? Неужели вам интересно генеалогическое древо вашего будущего супруга?

Я решила зацепиться за то, что в проклятом поместье должен быть призрак свекрови!

— Знаете, я бы хотела познакомиться с родителями Адама. С отцом Адама, надо понимать, я знакома. А вот с матушкой нет. Если она умерла, то скажите на какую могилку мне отнести цветы? — я старалась, чтобы голос мой не выдавал предательского интереса к одной персоне.

— Я могу открыть вам секрет. Адам — приемный сын. Его взял старый лорд, когда Адам был еще крошечным, — начал дворецкий, пока мое сердце ликовало. — Да, старый лорд не женат.

— Что?! Да как вы вообще могли подумать, что я интересуюсь старым л-л-лордом, — вздрогнула я, когда Макс менял воду мокряку. И чесал его шваброй.

— Ой, простите, юная мадемуазель, — заметил Макс. А голос его изменился. — Я ни в коем случае не хотел вас смутить. И заставить краснеть, как вы краснеете сейчас. Если бы я знал, для чего вы интересуетесь, то наверняка бы отвернулся, чтобы не видеть вашего предательского румянца, горящих глаз и улыбки на лице.

— Бросьте! — дернулась я, чувствуя, что от дворецкого ничего не укроется.

— Ах да, я забыл! Нужно же бросить! Спасибо, юная мадемуазель! Старость — не радость. Как хорошо, что вы пошли со мной, — кивнул Макс, бросая мокряку тухлую р… руку! — А то потом скажут, что не покормил.

— То есть, Адам — приемный? — спросила я, взвешивая все, что знаю про эту семейку. Теперь понятно, почему он так трясется из-за наследства.

— Я вам ничего не говорил, юная мадемуазель, — строго произнес Макс. — Это огромная тайна.

— Да-да, — закивала я, пытаясь скрыть неловкость.

— Конечно, тайна! Его нашли в корзине! — прошептали плинтуса.

— С запиской! — прозвенела люстра в коридоре.

— Позаботьтесь о мальчике! Это было написано в записке! — пробасил подсвечник.

Я посмотрела на Макса, который невозмутимо открывал следующую дверь.

— Юная мадемуазель, — послышался голос Макса, когда я засмотрелась на странную дверь. В конце коридора была дверь, покрытая паутиной.

— А! — встрепенулась я, глядя на дверь с подозрением.

— Это — северное крыло. Туда запрещено ходить. Лорд Адам всем запрещает открывать эту дверь, — заметил Макс, пока я пожирала глазами старинную дверь.

Мой взгляд еще раз скользнул по таинственной двери, и я поняла, что нужно придумать предлог, чтобы попасть туда. Желательно незаметно для Макса.

— А что? Мы там не будем прибираться? — спросила я, как можно незаинтересованней. Это был первый случай в жизни, когда я хотела вооружиться шваброй и ведром. До этого такие чувства меня не преследовали!

— С удовольствием, — заметил Макс, закрывая двери очередной комнаты, в которой кто-то чем-то смачно хрустел. — Мне как раз нужен помощник. Пока помощника будут есть, я успею протереть тряпочкой пыль! Я пошутил, юная мадемуазель. Просто юный лорд не терпит посторонних в своих покоях!

Я чувствую, что эта проклятая роза там! Мои глаза сощурились. Я опасливо посмотрела на жутковатую дверь со следами когтей. А потом поплелась за Максом дальше.

— Ой, что-то я нагнулась неудачно! — закатила глаза я.

— Неудачно нагнулась Леди Сарманда, — отозвался Макс, развешивая паутину по стенам и любуясь работой. — А вот, кстати, ее портрет!

— Я краем глаза увидела очень беременную женщину с лицом инквизитора, вокруг которой бегала орава детишек.

Она часто неудачно наклонялась, юная мадемуазель, — пояснил Макс, пока взгляд неизвестном мадам прожигал во мне дыру.

— Я не в том смысле! — томно произнесла я, когда Макс закрывал одну комнату, открывая следующую. — Просто мне как-то нехорошо! Наверное, давление!

— О! С таким шутить нельзя! Сэр Ричбард, внучатый никто нашему юному лорду умер как раз от давления! — снова заметил Макс обеспокоенным голосом. — А вот и его портрет!

Я краем глаза увидела мужика под пыточным прессом с иголками.

— Меня, наверное, продуло! — намекала я, снова томно закатывая глаза. — И если вы мне скажете, что кто-то умер от…

— Вы просто читаете мои мысли, юная мадемуазель! — усмехнулся дворецкий, рисуя кисточкой кровь на полу. — Леди Дженебру, внучатую бабушку лорда Адама, как раз продуло! От этого она и умерла…

— Просто невосполнимая потеря! Последние минуты ее жизни запечатлел неизвестных художник!

Я бросила взгляд на стену, на котором огромным ураганом сдувало тетку. Пышные юбки надулись парашютом, а рядом с ней пролетала корова.

— Заболела я, — скрипнула зубами я, притворно шмыгая носом и снова закатывая глаза. — Я, наверное, пойду. Прилягу!

— Ах, не может быть! — воскликнул Макс, бросая свое кровавое пятно. — Вы себя плохо чувствуете? У вас недомогание?

— Да, — слабым голосом произнесла я, едва не заваливаясь в притворный обморок.

— Конечно, вам нужно прилечь! — строго произнес Макс, ведя меня в сторону старинной кровати. — Ложитесь, юная мадемуазель!

Я прилегла на мягкую пыльную скрипучую кровать, изображая насквозь больную. Я надеялась, что Макс уйдет дальше прибираться. Поэтому тонко намекала ему, что сейчас все пройдет!

— Со мной такое бывает, — слабым голосом умирающего лебедя прошептала я. — Сейчас отпустит…

— Ну что вы, юная мадемуазель! — воскликнул Макс, как назло откладывая все дела. — Со здоровьем шутить нельзя!

— Я чувствовала себя еще тем юмористом, деликатно выпроваживая дворецкого. Но тот не собирался уходить ни в какую! И меня это злило!

— Я безмерно благодарна вам за заботу, — намекала я, поглядывая на обеспокоенного Макса. — Но она излишняя. Я сейчас немного полежу. И мне станет легче!

— Знаете, это обязанность дворецкого лечить семью Орсвиль! — выдал Макс, взмахнув рукой. На прикроватный столик упала огромная книга. Книга рассыпалась в руках, но Макс раскрыл ее. Мне удалось скосить глаза и прочитать название “Фамильные болезни семьи Орсвиль”.

— Это список всех фамильных заболеваний! — гордо произнес Макс. — Сами понимаете, род — древний. Поэтому и болезней предостаточно! Сейчас попробуем узнать, что у вас?

Страницы шуршали, а я начинала жалеть, что решила сымитировать болезнь. Я же рассчитывала на другой эффект. А уж никак на заботливого дворецкого.