Дворянство Том 1 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич Страница 22

- Во-вторых, мы единственная преграда между тобой и смертью. Твой…

Она чуть было не сказала «отец» и осеклась в последнее мгновение.

- Твой спаситель многим пожертвовал, чтобы сохранить твою жизнь. И еще многим пожертвует. Это достойно хотя бы капли уважения и благодарности. Так что прикрути фитилек и веди себя как человек, а не высокородная свинья. Все понял?

Она была готова к истерике, топанью ногами, прочим эксцессам избалованного барчука, однако ничего не произошло. Артиго склонил голову и как-то разом осел, ушел в себя, глаза его потухли, зрачки расфокусировались, глядя сквозь Елену в бесконечную даль. Принц за пару секунд стал похож на куклу, из которой выпустили часть воздуха.

- Вставай, и пойдем - резко, уже без сантиментов потребовала женщина. - Надо тебя вымыть по-человечески

Артиго сглотнул и вздрогнул, но сохранил гробовое молчание, даже не засопел. Промолчал он и пока Елена мыла его в старой купальне, больше похожей на душевую кабинку, сколоченную из серых от времени и древоточца досок. Мойщица ожидала увидеть на худом теле принца следы побоев, как у Флессы, это объяснило бы заторможенность и явную неадекватность мальчишки. Но нет, если его и наказывали, вбивая правила сословного поведения, случалось это редко и не сильно.

- Мастерица! - позвал со стороны дома горец. - Пора меня лечить!

- Жди, - отрезала Елена. - Видишь, пока занята. Сейчас приду.

Пантин, как за ним водилось, снова появился будто из ниоткуда, подав Елене выстиранную рубашку и штаны для мальчика.

- Я попросил нагреть воды, чтобы лечить, - сообщил мужчина. - Котел просто горячий и котелок поменьше с кипятком, правильно?

- Да, все верно, - кивнула Елена, завязывая шнурки на детской рубашке. Артиго не умел с ними обращаться, он вряд ли когда-либо одевался самостоятельно, проще было все завязать самой, чем ждать, пока неловкие пальцы мальчишки управятся с трудной задачей.

- И еще я развел соли, не слишком мелкой, каменной, одну часть на десять частей воды, - закончил отчет Пантин.

- Тоже верно, - согласилась медичка, затянув последний узел. Артиго уставился в одну точку на деревянной стене, безвольно выполняя все указания мойщицы.

Гаваль и Грималь помогали брести будущему пациенту и энергично обсуждали комету.

- Это колдовской змей с хвостом огненным! - толковал оруженосец бретера. - Послан за грехи наши тяжкие, предвещает ужасы, бедствия, мор, глад и пляшущих скелетов! Но есть еще у людей возможность одуматься и не грешить, есть!

Странно, подумала Елена, в местных легендах практически отсутствует фигура дракона. Иногда встречается нечто условно похожее, но сугубо на втором-третьем плане. Вместо огнедышащих рептилоидов героические рыцари забарывали чертей и ледяных демонов. Еще одно доказательство того, что мир Ойкумены заселялся не выходцами с Земли. Наверное…

- Это не дракон, а небесное тело загадочной, но воздушной природы, - вещал Гаваль. - Иначе оно давно упало бы с неба на твердь земную. И проходит она по небосводу каждые полтора столетия, о том давно в умных книгах писано. Каждый раз проходит, а низменный плебс будоражится, конец дней и божью кару ждет.

- Да сам ты умная книга! - горячился богобоязненный слуга. - Вот прям случайно так вышло, что…

Он резко замолчал, бросил косой взгляд на мальчишку и даже хлопнул себя по челюсти, будто замыкая уста понадежнее. Гаваль недоуменно посмотрел на внезапно капитулировавшего оппонента, пожал худыми плечами.

Елена испытывала жгучий стыд за срыв и обиду на саму себя за педагогическую промашку, судя по всему, катастрофическую. Постфактум было понятно, что Артиго как раз и попытался общаться по-человечески, просто он не знал, что можно разговаривать как-то иначе. Следовало поддержать разговор, укрепить едва-едва наметившееся доверие и начать крошечными шажочками подготавливать принца к другой жизни. А теперь уже поздно. Видимо, поздно.

А ей это вообще все надо?.. Хороший вопрос.

- Все хорошо? - громко спросил Раньян. Фрельсова дочь поднесла ему глиняную кружку горохового пива, и с расстегнутой рубахой, а также колуном на плече, все еще небритый мечник был похож на сурового пирата.

- Да, - коротко ответила Елена, покосившись на вымытого и переодетого Артиго.

Раньян скупо, едва заметно покачал головой, и в глубине темных глаз промелькнула нешуточная боль. Мелькнула и пропала бесследно. Бретер вздохнул и сказал:

- Пойдем завтракать.

Но завтрак Елена отложила, чтобы провести операцию на пустой желудок и твердую руку. Опять же, если пациент умрет или истечет кровью под скальпелем, будет, чем заесть стресс. Гаваль ретировался, сославшись на то, что не выносит крови. Менестрель таки сумел выменять плед на музыкальный инструмент, грубый, но функциональный - деревянную дощечку размером примерно в две ладони с металлическими скобками. Отойдя за кривой забор, он стал практиковаться, наигрывая коротенькие и простые мелодии

- Да ты охренел, чувырла, - без особой злости заметил Кадфаль, проходя мимо. - Чужое раздариваешь?

- В первом же городе наиграю и напою отдачу, - вполне уверенно пообещал Гаваль. - А там и что поприличнее прикуплю. Я про инструмент, - поспешил уточнить он.

- Смотри, - беззлобно и в то же время очень веско пообещал искупитель. - А то мы тебя самого продадим. На такого сладкого мальчика покупатели всегда найдутся.

Кадфаль пару секунд смотрел на потерявшего дар речи менестреля, затем фыркнул, не в силах больше удерживаться от смеха, гулко хлопнул Гаваля по плечу так, что казалось, еще немного и юношу вбило бы в землю.

- Да не боись! - искренне посмеялся кубический дубиноносец. - Я пошутил.

Он резко посерьезнел и доверительно пообещал, склонившись к уху менестреля:

- Но если не расплатишься, мы тебя все равно продадим.

И пошел к рубильщикам капусты, оставив Гаваля мучительно гадать, сколько в этой шутке было настоящей шутки.

- Веселые вы люди, - сказал горец, кривя губы в болезненной гримасе. Он сел на пенек, где прежде сидел Артиго, с негромким шипением вытянул ногу.

- Да, не жалуемся, - отозвалась Елена, деловито проверяя воду, чистые тряпки и котелок с кипятком для дезинфекции инструментов. Во «вьетнамском сундучке» еще оставался виноградный спирт, но медичка старалась не тратить дефицитные лекарства, помня, что их запас пополнить не удастся еще долго.

- Ремень, что ли, прикуси, - посоветовала Гамилла на правах добровольной ассистентки.

- Гы, - невнятно буркнул горец.

- Ну, дело твое, пожала плечами Елена, разматывая побуревшую от крови повязку.

Медичка была готова к нагноению и прочим эффектам, однако рана оказалась чистой, с умеренным воспалением и отеком. Все обстояло в точности согласно описанию раненого: засевший чуть выше колена наконечник на сломанном древке. Елена из чистой мстительности - вспомнив грубое «эй» - пошатала обломок, вызвав зубовный скрежет раненого.

- Ну что, приступим, - он достала вырезанную Пантином рогульку. Горец закатил глаза и побелел.

- А может, вина? - попросил он, мгновенно растеряв гонор и пафос. - Это… для храбрости и чтобы не больно. Чарочку побольше.

- Можно и вина, - согласилась Елена. - Только учти, от него у тебя жилы расширятся, кровотечение будет сильнее. Если что не так пойдет, можешь алым истечь.

Горец немного подумал и, когда Елена уж собралась попросить у местных вина, покачал головой.

- Режьте так. Перетерплю.

При свете неяркого солнца у него оказалось довольно молодое, но сильно побитое жизнью лицо. Елена предположила, что лет ему от двадцати пяти до тридцати, вряд ли старше. Нос очень характерный, мощный, с горбинкой, был перебит у переносицы, что делало его окончательно похожим на попугайский клюв. Левое ухо расплющено в блин давним ударом, никаких косичек, голова бритая, так, что видно несколько шрамов. Мужчина носил бороду по северному обычаю, примерно такую же отращивал Сантели - щеки выбриты, зато шея обросла. Черная поросль уже серебрилась нитями ранней седины. Одет он был тоже в сборную солянку по континентальной «моде», без кушака, а на животе, горизонтально, носил в деревянных ножнах большой, типично горский кинжал с рукоятью в виде буквы «Н».