Двойник. Арка 2. Том 2 (СИ) - Янтарный Дмитрий Страница 22

— Тебе может показаться это странным, но именно ты и эти поступки в своё время заставили нас по-новому взглянуть на эти вещи, когда мы выросли, и понять всю глубину их подлости…

— Рассказывай эти сказки кому другому, Эвин, — фыркнула Маттика, — скажи лучше, где дедушка Артан?

Эвин вместо ответа отвернулся и глубоко вздохнул. Я почти не сомневалась, почему.

— Неужто умер? — неверяще спросила Сестра, — когда я ушла отсюда, ему всего пятьдесят было, и резвости его, проработавшего на шахте больше тридцати лет, мог позавидовать любой другой шахтёр.

— Умер, да не сам, — снова вздохнул Эвин, посмотрев на нас, — стену эту мы не от хорошей жизни построили. Полуночница завелась у нас. Писали обращения и в Иандервельс, и в Столицу, но куда там… Проще до Лун докричаться. Сначала жену лавочника Торма словила… Утром высохшую и опустошённую нашли. После той ночи он сам лично возглавил строительство стены, все свои деньги, все ресурсы, всю пищу отдал рабочим, чтобы воздвигли. А как управились — повесился через два дня. Да только как-то она и через стену порой пробирается. Второй стала одна из девок, ты её не знаешь, уже после тебя тут родилась. Со свидания шла, да и смерть свою нашла. Ну а третьим… — Эвин беспомощно пожал плечами.

— Ясно. Спасибо, что рассказал, — пробурчала Маттика, отворачиваясь.

— Да не за что, Матти. Да, кстати, я и возле ворот был. Ты сказала, что волшебницей воздуха заделалась? — в его голосе прозвучала слабая надежда, — я, конечно, понимаю, нас тебе любить не за что, но…

— Что, не нравится постоянное ощущение страха, отчаяния и собственной беспомощности? — мстительно спросила Мати, — а я в нём полтора года прожила! Проживёте и вы! А теперь проваливай, пока я тебе не помогла!

Эвина как ветром сдуло. Мы же развернули свой маршрут под прямым углом.

— Сходим к нему на кладбище, ладно? — тихо попросила она, — дедушка Артан единственным был, кто жалел меня… Впрочем, его вся деревенская ребятня любила. День, когда дедушка Артан был выходной от шахты, был для нас праздником. Вечером мы прибегали к нему, и он нам такие сказки рассказывал… Он, конечно, подвыпить любил, как каждый одинокий мужик, но аккуратно. Прочее мужичьё, если уж к бутылке присосалось, вдесятером не оторвёшь. А он — стопочку аккуратно утром и стопочку вечером — и весь день бодрый, как жеребёнок. К нему я плакаться приходила, когда совсем тяжело было. Всегда меня жалел, на коленях качал, утешал, как мог… Добрый, в общем, дядька был… помянуть бы его. Из семьи у него никого не осталось, жена ещё до моего рождения померла, а дочери вышли замуж да по другим сёлам разъехались… Готова спорить, похоронили его кое-как, да и забыли…

Глава 6.4

Глава 4. Неуловимая полуночница.

Минут через десять мы оказались на кладбище.

— Вот дура-то, — выругала себя Матти, — спросить то, где его могила, я и забыла. А их тут вооон сколько за двадцать-то лет прибавилось. Чай, не сельцо маленькое, сотен пять семей тут точно живут.

— Это не беда, Матти, — прошептала я, поднимая руку с браслетом и тихонько прося Алрея нам помочь, — мы его быстро отыщем.

Кулон, выйдя из браслета, испустил лёгкий силовой импульс, после чего осторожно повёл меня через ряды могил. Я медленно пошла за ним, вслед за мной, храня почтительное к месту усопших молчание, следовали Маттика и Алаэрто. Идти нам пришлось долго, почти минут двадцать. Наконец, выйдя к одинокой могилке, на которой стоял покосившийся деревянный полусгнивший крест, кулон безошибочно указал на неё.

— Ну, я как знала, — всплеснула руками Маттика, — свиньи! Он всю жизнь ишачил на этой чёртовой шахте, и хоть бы какое-никакое надгробие бы ему сделали — ну что за люди пошли?!

— Поправимо и это, Матти, — тихонько сказала Мари.

Кулон вновь вышел у неё из руки и потянулся в сторону лежащего неподалеку камня. Аккуратно обвив его, алмазный наконечник стал на удивление резво обтёсывать камень и отсекать лишнее. На удивление странное, и вместе с тем — занятное зрелище. Никогда не видел ничего подобного. И уже через пятнадцать минут этот кулон из камня умудрился сделать вполне себе приличное надгробие. Небольшое — наверное, с мою вытянутую руку будет — но достаточно было и того.

— Матти, что бы ты хотела на нём написать? — участливо спросил я молчавшую все это время Сестру. Она подошла ко мне и прошептала слова, которые, судя по всему, держала в себе уже очень долго. Кивнув, я сосредоточился на надгробии. Несколько мгновений спустя на нём огненными рунами высветилась надпись: «Дедушке Артану от Матюши». И распустившаяся роза под нею.

А потом Матти, наконец, дала волю слезам, обняв меня и уткнувшись в плечо. Я, тихо шепча утешения, поглаживал её по плечу. Да, нелегко такое переживать, но лучше так, чем всю жизнь копить злобу и носить её в себе. Теперь, отдав последний долг единственному человеку, который любил и жалел её в этом месте, она сможет гораздо быстрее простить и забыть этих людей.

Мари же просто не знала, куда себя деть. Пару раз она тоже погладила Матти по плечу, но большую часть времени просто стояла и смотрела на нас. Я легонько кивнул ей, давая понять, что всё нормально, просто нужно чуть-чуть подождать. Кивнув мне в ответ и отвернувшись, Мари громко воскликнула:

— Что вам здесь нужно?!

Матти отпрянула от меня быстрее, чем если бы мы были влюблённой парой, которых в самый неподходящий момент застукали посторонние. Стоит ли говорить, что на её лице не было и тени слёз, которые она почти сразу высушила своей магией.

Неподалёку от нас стояла баба Зуйта, одетая в староё чёрное платье, стоптанные валенки и шерстяной платок, который когда-то был цветным, и оценивающе смотрела на нас.

— Помянуть старика пришла? — прохрипела она, — понимаю, нам всем его не хватает… А всё нечисть эта треклятая.

— Не хватает вам его, как же! — тут же взвилась Маттика, — эта рухлядь, которая стояла на его могиле, так недвусмысленно говорила о вашей к нему любви.

— Девка, уважь старость хоть немного! — печально вздохнула старуха, — любить мне тебя, конечно, было некогда, но хоть прокормили мы тебя, да и кормили бы дальше, не уведи тебя… эти.

— Да нет, баба Зуйта, я рада, что получилось так, как получилось. В падчерицах ходить — приятного мало, уж можете мне поверить.

— Дело твоё, — баба Зуйта махнула сухонькой ладошкой, — так вот, такие кресты мы поставили не из жадности, а потому, что полуночница оскверняет могилы своих жертв. Могилка жены лавочника, которая стала первой её жертвой, неподалёку стоит, её даже видать отсюда — вон, такой же крестик. А всё потому, что за ночь все надгробия, все старания людей — каждую ночь всё насмарку. И ведь обычных умерших не трогает, только своих жертв могилы разоряет. И эту красоту, что вы щас навели, — в этот момент она подошла поближе, — сделано хорошо, добротно, с душой. Да вот только ночью она всё равно придёт и всё переломает. Так что прошу тебя, Маттика, от лица всей деревни прошу, хотя бы из уважения к памяти старика, если в твоих силах избавить нас от этого — окажи нам помощь. Больше — некому.

— Скажите, сколько времени эта полуночница здесь? — спросил я.

— Да два года уж…

— Два года? Да кого вы обманываете? — недоверчиво хмыкнула Маттика, — за два года она как минимум полсотни человек извела бы, а у вас трое всего…

— Так стену мы эту напрасно, думаешь, строили? — уперев руки в бока, сурово спросила баба Зуйта, — на полтора месяца поставки глины прекратили — всё на стену ушло. Как видно, не зря. Больше полугода жертв не было, расслабились… А зря, нашла всё-таки лазейку где-то. Ладно, я знаю, Маттика, как тебе неприятно смотреть на меня и разговаривать со мной, так что не буду надоедать, — развернувшись, старуха заковыляла прочь.

С минуту мы стояли неподвижно, погружённые в свои думы.

— Когда Дэмиен спрашивал нас, стоит ли нам оставить в отряде Бальхиора, — наконец, произнесла Маттика, — он честно признался, что находится под эмоциональным давлением и не способен судить полностью беспристрастно. Вынуждена признать — сейчас похожее чувство испытываю и я. И потому я спрашиваю вашего совета: Мари, Алаэрто, как нам должно поступить?..