Друиды - Морган Лливелин Страница 22

— Послы, даже иностранцы, священны, — сказал главный друид. — Не удивительно, что ты бежал к сенонам, там римляне тебя не достанут.

— Римляне теперь могут достать везде, — обреченно произнес Маллус.

Вождь и главный друид приблизились к нему с обеих сторон.

— Лучше расскажи нам все, — посоветовал Менуа холодно и в то же время зловеще.

И тогда пленник заговорил. Слова полились из него потоком. Насколько важны были сведения, которыми он делился, я мог судить только по озабоченным лицам короля и друида. Оба внимательно слушали.

Земли эдуев лежали к юго-востоку от нас, прилегая к земле их давних соперников, арвернов. С некоторых пор мощь и влияние эдуев стали умаляться. Они все больше полагались на римскую торговлю. Но покупали в основном материи и предметы роскоши, без которых уже не могли обходиться, поскольку переняли римский образ жизни. А римляне считали роскошь необходимым атрибутом. Однако не все племя согласилось жить по-новому. Начались раздоры. Арверны посчитали, что настал удобный момент для нападения и готовы были заняться грабежом в приграничных районах. Там собирались отряды воинов. Чтобы противостоять этой угрозе, вожди эдуев укрепили сношения с Римом, начали продавать им зерно, разрешили строить укрепления. Они надеялись, что римляне помогут им в борьбе с арвернами.

Менуа сурово сдвинул брови.

— Слышишь, Нанторус? Эдуи пустили римских воинов в Галлию! В каждом галльском поселении уже есть римские торговцы, а теперь будут еще и солдаты. Если верить Маллусу, от Рима теперь действительно нигде не скроешься.

— Я правду говорю! — с возмущением воскликнул Маллус. — Я сам сопровождал римскую торговую партию.

— Стало быть, посла из этой партии ты и прикончил? — с иронией спросил Менуа. — Вор-римлянин захотел кельтских женщин?

— Да, так оно все и было! — закивал Маллус. Он так легко поддался на слова друида, что я в душе усмехнулся.

— Ты только представь! — горячился эдуй. — Меня, воина, она предпочла какому-то лысому коротышке с юга! У них там все лысые, им наши гривы и не снились. А чтобы выглядеть еще хуже, они скоблят себе щеки, чтобы они стали такими же голыми, как головы! Ну что наши женщины в них находят?!

— Не могу представить, — саркастически произнес Менуа. — Впрочем, продолжай. Что было дальше?

— Женщина! Из нашего племени! Она любила меня, но этот римлянин увидел ее, и наш вождь велел ей идти к нему. Я пошел за ней. Мы с римлянином сцепились, и я ударил его ножом. Женщину посадил позади себя на лошадь и хотел ускакать. Но женщина моя сбежала... Эта неблагодарная скотина спрыгнула с лошади и побежала назад, чтобы поднять тревогу. Мне пришлось убираться оттуда. Я же свою жизнь спасал! Я знал, что друиды не простят мне убийства посла. Несколько дней скитался по лесам, а потом наткнулся на сенонов. Они позвали меня с собой на север. Но этот римский коротышка плавал в собственной крови! — с удовлетворением закончил Маллус.

Нанторус вздохнул с облегчением.

— Все не так плохо, как я думал, — сказал он Менуа. — Вожди эдуев укрепляют свои войска несколькими римлянами. Что за беда? Многие набирали наемников. Римляне не собираются с нами воевать.

— Неужто ты забыл все, чему тебя учили друиды? — горько спросил Менуа. — Куда бы Рим ни отправлял своих воинов, они там и остаются. Они берут в жены наших женщин, заводят детей, строят дома, а потом Рим требует земли, на которых живут его люди.

— Если эдуи настолько глупы, что позволят Риму распоряжаться на своих землях, значит, они их потеряют, — раздраженно ответил Нанторус.

— Постарайся понять, — терпеливо внушал ему Менуа. — Это проблема не только эдуев. Вся Галлия под угрозой. На юге уже есть римские провинции. Теперь они просачиваются в свободную Галлию, туда, где живем мы. Крыса, которая сейчас только покусывает эдуев, со временем загрызет и нас!

— Ты переоцениваешь римскую угрозу.

— Едва ли. Я никогда не бывал на землях римлян, но друиды со всей Галлии каждый Самайн собираются в нашей Роще. Я говорил со многими из них, и то, что вынес из этих разговоров, заставляет меня относиться к римской угрозе самым серьезным образом. Я знаю человеческую природу и уверен, что нынешний обмен небольшой части зерна на небольшое число наемников со временем перерастет в большой военный союз, и римляне окажутся в самом сердце Галлии. Послушай меня, Нанторус! Римское влияние куда страшнее, чем римские солдаты!

— Опять ты про влияние! — пренебрежительно отмахнулся Нанторус. Наш предводитель был воином до мозга костей; абстрактные понятия нисколько не занимали его, он не видел в них реальной опасности.

Зато Менуа прекрасно разбирался в абстрактных понятиях. Он продолжал увещевать Нанторуса, пока тот не согласился созвать племенной совет в Ценабуме, а там уж пусть Менуа уговаривает других вождей. Меня охватило волнение. Если Менуа отправится в Ценабум, то, скорее всего, я буду сопровождать его. Это было бы мое первое настоящее путешествие.

Нанторус уехал, подняв своей колесницей тучу пыли. А нам с Менуа понадобилось целых два дня, чтобы добраться до столицы карнутов. Менуа не признавал ни лошадей, ни телег. «Друиды должны ходить по земле», — часто говорил он.

Вот мы и шли по ней. Земли, через которые пролегал наш путь, в основном относились к равнинным плодородным угодьям. Часто встречались зажиточные усадьбы, каждая из которых способна прокормить небольшой клан. Урожай ждали хороший. Иногда ветер доносил до нас запах костров. Вдали пели. В те дни в Галлии еще многие пели.

С тех пор я повидал разные крупные города, но моя первая встреча с Ценабумом произвела на меня неизгладимое впечатление. По сравнению с нашим фортом Рощи, столица карнутов была огромным, хорошо укрепленным настоящим городом со множеством сторожевых башен. Небо над домами пятнали дымы.

Ценабум стоял на берегу большой реки Лигер. Она давала воду городу, а рыбаки на своих маленьких лодочках прекрасно освоились с ее течением и коварными мелями.

— За стенами может укрыться пять тысяч человек, — Менуа обвел широким жестом частокол. — Мне тоже приходилось укрываться здесь.

В Ценабуме меня поражало всё: двойные главные ворота с двойными же сторожевыми башнями, соединенными подвесным мостом. Когда мы подходили к воротам, часовые смотрели на нас сверху, и один из них