Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ) Страница 22

— Нет, прошептала Маред.

Скомкала снова расправленную салфетку. Глянула Алексу в лицо, бледная, отчаянная и яростная.

— Нет, слышите? Ничего мне не надо…

— Слышу, — ровно отозвался Алекс. — Но это не имеет ни малейшего значения. Вы и не могли согласиться сразу. Если бы вы согласились, моя дорогая Маред, я бы отвез вас куда-нибудь в отель, развлекся, а потом выкинул, заплатив обычную таксу хорошей шлюхи.

Он улыбнулся на глазах еще сильнее бледнеющей Маред.

— Все правильно, девочка. Ты молодец. Пошлешь меня подальше в праведном негодовании, уедешь домой. На омнибус хотя бы деньги есть? Будешь все лето работать, заработаешь гроши. Может, каким-то чудом и продержишься год. Ты на отличном счету и все-таки сирота, да еще и мужа потеряла… Тебе вполне могут вернуть льготы или хотя бы снизить оплату. Закончишь обучение, найдешь работу. Может, даже, останешься на кафедре местной диковинкой. И будешь писать работы уже не для студентов, а для преподавателей и аспирантов. И всю жизнь, поверь мне, девочка, будешь ненавидеть двух людей. Меня, за то, что поманил другой жизнью, и себя.

— Нет, — обреченно повторила Маред. — Я выберусь. Сама…

— Не исключено, — безразлично пожал плечами Алекс. — Советую найти пожилого состоятельного вдовца. Непросто, но выполнимо, если обратиться к хорошей свахе. Может, тебе повезет, и муж будет не против, чтобы ты работала. Это будет куда безопаснее и приличнее, чем иметь дело со мной. Ты даже сможешь врать себе, что не продалась, а стала респектабельной женщиной.

Он усмехнулся. Достал бумажник, бросил на столешницу пару крупных купюр.

— Прости, мне пора. Но все твои «нет» сейчас неважны. Конечно, ты не могла согласиться. Я буду ждать ровно неделю. Номер моего фониля у тебя есть. Подумай хорошенько, умная девочка Маред Уинни. Это была бы честная сделка. И выгодная. Я предлагаю тебе то, что больше никто и никогда не предложит. Целая жизнь — за несколько недель. И если надумаешь — позвони.

Встав и выйдя из-за стола, он не удержался. Проходя мимо окаменевшей на стуле девчонки, наклонился, тронул теплое плечо под слегка шершавой тканью, пробежал пальцами вдоль ключицы, шепнул, наклонившись, в ухо:

— А будешь думать, вспомни, какой ты была жаркой и мокрой там, внизу. И как было бы замечательно, если бы я все решил за тебя, а ты могла просто прикинуться невинной жертвой…

Убрав руку, он ушел, не оглядываясь. На улице, где солнце после полумрака «Азимута» сияло почти до боли в глазах, прищурился, постоял минутку, поставим лицо горячим ласковым лучам. Сел в мобилер, оставленный у обочины тротуара.

В зеркало заднего вида было хорошо видно, как девчонка вышла из ресторана и прошла по тротуару совсем близко неуверенной ломкой походкой. Замерла, осматриваясь, потом медленно побрела к ближайшей остановке омнибуса, вцепившись в нелепо провинциальную сумочку из дурно выделанной кожи.

«Откажись, девочка, — холодно, ясно и почему-то очень тоскливо подумал Алекс. — Откажись, сотри мой номер. Да, я действительно могу купить кого угодно. Почти кого угодно, дело только в цене. Докажи мне, что это не так, что не все женщины продаются. Если через неделю ты не позвонишь, клянусь, я извинюсь и подарю все, что предлагал. Будет и учеба, и работа в „Корсаре“. Только откажись. Прошу тебя».

Он тронул обтянутый ягнячьей кожей руль, повернул ключ в замке зажигания и мягко тронул новенький «Элеганс» с места.

Глава 5. Визиты, приятные и не очень

Мобилер плавно поплыл вдоль тротуара. Алекс потер пальцами виски, подумав, что поспал явно маловато для такого насыщенного дня. Пожалуй, надо позвонить секретарше и попросить перенести встречу, назначенную на конец рабочего дня. Все равно с новым клиентом что-то неладно, слишком он настаивал на немедленной встрече по совершенно пустяковому делу. А за сегодня и завтра служба безопасности проверит его и, возможно, найдет причину такого внезапного рвения. Заодно пусть продолжат копать прошлое Маред Уинни — пригодится. Что же у нее с огнем? Смерть мужа? Но там авария мобилера, а они ведь почти никогда не взрываются, если астероновый сердечник исправен…

Тренькнул фониль, тихо и ненавязчиво. Алекс достал его свободной рукой, глянул на высветившееся имя, нажал кнопку ответа.

— Да, Мэтью, я тоже рад тебя слышать. Прекрасно, благодарю… Если снова о том же самом, то не вижу смысла, прости… Нет, Мэтью, я не продам «Корсар». Ни тебе, ни кому-либо еще. И сумма не важна… Да, в принципе… Да, я понимаю… Нет, Мэтью, это окончательный ответ. Он еще в первый наш разговор был окончательным, как будто ты меня плохо знаешь… А вот этого не надо!

Пару минут он держал в пальцах замолчавшую трубку, потом на ощупь набрал номер и дождался звонкого:

— Мой лэрд? Чем могу служить?

— Доброго дня, моя Незабудочка. Бери экипаж и приезжай в поместье. И попроси выходной на завтра, пожалуй…

Дома, как и положено, все было в полнейшем порядке. Предупредив экономку, что ждет тьеду Бёрнс, Алекс поднялся в спальню, налил в бокал-сниффер на три пальца коньяку и опустился в кресло. Вдохнул густой аромат, медленно распространяющийся от согретого теплом ладоней бокала, и запретил себе думать о Маред Уинни: хватает более важных проблем.

Ах, Мэтью, Мэтью, что ж ты творишь, поганец. Вот и верь в дружбу. Вместе ведь начинали в лихие годы послевоенного Великого Взлета, вытворяя такое, от чего сейчас мороз по коже, если вспомнить. Вместе заводили знакомства, строили собственное предприятие — одно на двоих, как на двоих делили иной раз единственный бутерброд или несколько печеных картофелин от уличного разносчика. Вместе учились выбирать правильную вилку для рыбы, чтоб не краснеть на деловых обедах в Гильдии. Вместе провернули несколько отличных дел, после которых торговый дом «Виадук» Монтроза и Корригана резко пошел в гору. Сама ее величество изволила отметить заслуги перед империей в восстановлении изрядно потрепанной войной экономики…

Когда сын Мэтью лежал в лучшей клинике Лундена и маги-целители боролись за его жизнь, Алекс примчался из Лютеции, бросив серьезный контракт — уже свой личный контракт, не партнерский — и успел на похороны. Передозировка фейской пыльцы, легкие двадцатилетнего парня сгорели изнутри. Три дня они вместе с Мэтью пили в опустевшем особняке Корриганов, где раньше всегда толклись друзья Виктора, его однокурсники по Университету и какие-то вовсе непонятные личности, которых всегда полно вокруг богатых наследников с дурью в голове. Алекс наравне с постаревшим сразу на двадцать лет Мэтью хлестал бренди, слушал и молчал, больше всего боясь открыть рот и рассказать другу все, что знал про его избалованного гаденыша-сына. Ничего хорошего из этого рассказа точно не вышло бы, да и Виктору уже было все равно, а его отцу — нет. Он хотел помнить о сыне только хорошее, и Алекс молчал.