Анна Чарова - Флиртующая с демонами Страница 22

— Надо кое-куда заехать. Больше нельзя допустить ошибки. Хочу вооружить тебя по полной.

Я подняла брови.

— Не переживай, «Калашников» не получишь, — засмеялся Цезарь. — У нас, охотников, свои примочки.

— Тоже наш человек, но на фрилансе, — сообщил Цезарь, помогая мне спуститься.

Мы находились в полуподвале старого шестиэтажного дома в районе метро «Горьковская». В отличие от Вовы, специалиста-ботаника, специалист по оружию меня удивил. Я-то думала, это мужик, бывший военный какой-нибудь, а это… Да и как можно жить и работать в таком бардаке? Бабуля, вы же женщина!

Вслух, конечно, я ничего не сказала. Однако старалась держаться посередине помещения, чтобы случайно не смахнуть на пол чего-нибудь. Или не вляпаться в разлитые на полу лужи. Или не прилипнуть к трубам, которые покрывал жутко неаппетитного вида налет. Если это плесень, то сколько ей лет? И как старуху ревматизм не одолел — жить в такой сырости?

Согнутая чуть не вдвое бабка в старом полушубке и цыганской шали, шаркая ботами, выползла из дверки в глубине подвала. Она долго рылась в карманах, надевая то одни очки, то другие на хищно загнутый нос и пытаясь разглядеть нас в тусклом свете. Наконец то ли нашла подходящие линзы, то ли просто удовлетворилась осмотром — кивнула, прошамкала что-то, махнула рукой и скрылась в дверке. Неужели нам придется лезть туда?! Там же все покрыто налетом, лужи светятся, и вообще я мышей боюсь и пауков! И если здесь все так плохо, то что же творится дальше?!!

Мы протиснулись в железную дверь, не такую маленькую, как казалось, хотя нагибаться все же пришлось. Я едва успела выпрямиться, когда что-то с воем накинулось на меня. Железные челюсти щелкнули прямо возле лица, и впереди зажглись два сверкающих зеленых пятна.

— Ифрит, назад! — мощным голосом крикнула старуха из глубины помещения. Что-то повернула — и еще одно подвальное помещение залил мягкий свет.

Упс, бабуля, беру свои слова обратно…

Бросив на меня недоверчивый взгляд, старуха скинула тулуп и валенки.

— Прошу прощения, что пришлось провести вас через черный ход, на парадном опять ремонтные работы, — глубоким контральто, почти не тронутым возрастом, произнесла она и тоже выпрямилась.

Пес ее оказался мраморным догом, совершенно шикарным, с необычно большими зеленоватыми глазами и отливающими лиловым пятнами на крупном поджаром теле. Он внимательно осмотрел гостей, причем мне показалось, что на Цезаря глянул, как на старого знакомого, а на меня — оценивающе и с легким скепсисом. Не может у простой псины быть такого богатого выражения глаз! Хотя на простую псину этот Ифрит не очень-то походил. Потоптавшись возле нас, он отошел и залег в углу. А я снова уставилась на хозяйку.

Красивой ее все-таки нельзя было назвать: высокая, худая, кожа висит сухими складками, нижняя губа оттопырена, нос большой и загнут крючком. Но глаза… даже если в молодости она и не была красавицей, я уверена, мужчинами вертела только так. Потому что от этих глаз сложно было оторваться — два бездонных черных озера в солнечный день, по агатовой поверхности скачут искорки… а под поверхностью, готова поклясться, водятся крупные такие бесы.

— Чего уставилась? Дырку протрешь, — беззлобно сказала старуха. — Чаю хотите?

— Некогда, Лидия Фарисеевна. — Цезарь подошел к хозяйке, и они расцеловались троекратно. — Артура дрянь одолела, надо спешить.

Старуха покопалась в карманах фартука, при свете нормальной лампы оказавшегося очень чистым и даже вроде накрахмаленным, извлекла еще одни очки, водрузила на нос. И уставилась на меня. Под пристальным взглядом я стушевалась и принялась разглядывать помещение. Если снаружи смущала невероятная сырость, то теперь я не могла взять в толк, как в полуподвале может быть так сухо и уютно. С труб свисают салфетки, лампы — в абажурах какой-то африканской расцветки, на кровати в углу — одеяло в технике пэчворк, совершенно современное и шитое явно не вручную. Невысокие окошки под потолком занавешены кружевным тюлем. Почти всю середину помещения занимал длинный, основательный деревянный стол. В одном торце к столу крепился компактный токарный станок, перед ним шеренгами выстроились деревянные болванки.

— Эта, что ли, спасать будет?

Я напряглась.

— Вы что-то имеете против, мадам?

Лидия Фарисеевна неожиданно фыркнула чуть не басом, затем рассмеялась своим красивым грудным голосом.

— Мне, деточка, глубоко наплевать. На этой семейке свет клином не сошелся.

— Лидия Фарисеевна! — укоризненно воскликнул Цезарь, однако в голосе его я уловила другие нотки.

— Ладно, к делу, — прервала сама себя хозяйка. Сев возле станка, извлекла еще одни очки (сколько их у нее в карманах фартука?), нажав что-то под столом, запустила станок. — Ну-ка посмотрим, что у нас тут? — Она стала перебирать болванки. Те были разного размера, толщины, цвета — заготовки из самых разных сортов древесины, как я поняла. — Да вы садитесь, — кивнула хозяйка. И опять уставилась на меня. — Овен?

Я кивнула. Откуда она… Цезарь сказал, что ли? Когда успел, вроде при мне ничего такого…

Лидия Фарисеевна бросала быстрые взгляды на меня, затем на заготовки перед собой, брала по очереди, крутила, подносила к носу, даже поднимала к лампе, словно проверяя на свет, хотя дерево же непрозрачное! А я с удивлением то глядела на нее, то осматривала помещение. Вот же дьявольщина! Ну никак не ожидаешь увидеть этакую старуху, живущую в этаком месте… да еще этак обставленном! Полноценная квартира у нее тут в подвале — и куда муниципальные власти смотрят? Как такое вообще возможно, чтобы кто-то, и не бомж, а нормальный гражданин, то есть пожилая гражданка, жила в подвале!

— Конец апреля? — продолжала бормотать хозяйка, перебирая болванки.

— Двадцать пятое, — откликнулся Цезарь, прохаживающийся по помещению и разглядывающий фигурки на полочках — их тут было очень много, все мастерски выточенные из дерева.

— Сама вижу, — фыркнула Лидия Фарисеевна, выбрав наконец какой-то темный брусочек, кажется, самый маленький из выставленных на столе. Станок ровно гудел. — Марс и Луна, Солнце в третьем доме, Венера в пятом, намаешься с ней, голубчик.

— Не каркайте, тетенька, — Цезарь выражался по-свойски.

— Я предсказываю, балда, — отбрила Лидия Фарисеевна и поднесла брусок к точильному кругу. Во все стороны полетела стружка, и меньше чем за минуту в руках у специалиста по оружию оказался компактный деревянный кинжал или, скорее, дротик. — Ну, принимайте.

Цезарь почтительно взял дротик, поднес к лицу, разглядывая, втянул носом аромат. Мне показалось, или в носах у них прослеживается некое родственное сходство?