Елена Звездная - Урок шестой: Как обыграть принца Хаоса Страница 22

— Давай, — согласился лорд Эллохар.

— Я возвращаюсь в империю, — голос срывается на глухой рык, — естественно, так как вызов был от императора, я прожигаю пространство до его кабинета. И там я имел честь встретиться с Алсэром… — пауза, затем хриплое: — Он поведал мне много любопытного.

— Ой, Бездна, — простонала стремительно краснеющая я.

Резкое, почти болезненное движение, и, схватив за подбородок, Риан вынудил запрокинуть голову, взглянуть в его черные, окруженные черными вздувшимися венами глаза. И он мрачно произнес:

— Ты должна была мне сказать.

Поморщившись, я осторожно спросила:

— Дара рассказала?

Лицо магистра потемнело, затем прозвучал убийственный ответ:

— Дара. Юрао. Алсэр.

Уже совсем плохо. Совсем-совсем, и я почему-то опять чувствую себя виноватой в случившемся, в ситуации, да во всем.

— Риан…

— Ты была обязана, Дэя! — рык.

Я ничего не смогла ответить на это. Учитывая описание ситуации Юрао, сказать мне действительно следовало, вот только не было никакого желания становиться между ними. Совсем никакого. И тут послышалось угрожающее от магистра Смерти:

— Не кричи на нее.

Я замерла, а Риан, не скрывая злости, поинтересовался:

— Исключительно из свойственного мне чувства любопытства, а что бы ты сделал на моем месте, Эллохар?

Магистр сник. В одно-единственное мгновение сгорбился, опустил голову и едва слышно ответил:

— Я бы тебя убил.

В ужасе смотрю на Риана, но лорд-директор словно не замечал меня, не мне и сказал:

— Надеюсь, ты осознаёшь, чего мне стоит сейчас сдержаться.

Вспыхнуло алое пламя.

В огромной спальне, оформленной в черно-белых тонах, я оказалась одна. Правда, уже через секунду открылась дверь, и появился Риан, срывающий с себя черную рубашку. Где остался балахон Бессмертных — неизвестно.

— Как прошла свадьба? — скорее разрывая, чем расстегивая пуговицы, спросил он.

— Ааа… в академию я…

— Дико устал, — прервал он мою попытку попросить о возвращении назад, — спим здесь три часа, вернемся к началу занятий. С платьем помочь?

Молча подошла к нему, повернулась спиной, чтобы распустил шнуровку. В следующее мгновение платья не стало. Проследив за тем, как обрывки сползают по телу на пол, обернулась. Несколько растерянный Риан виновато сказал:

— Прости… Не ожидал, что оно такое… тонкое и ткань непрочная.

Лиф, который я придерживала, в итоге оказался единственным, что от платья выжило.

— С прической я справлюсь сама, — торопливо сообщила магистру.

В ответ усталая улыбка и тихое:

— Буду осторожен.

Стоя в выжившей нижней сорочке, по-прежнему прижимая остатки платья к груди, я смотрела на Риана и понимала — злится. Сдерживается с трудом, и я решила не молчать.

— Прости меня, — слова прозвучали едва слышно.

Сглотнув, магистр хрипло ответил:

— Мы не будем сейчас говорить об этом.

Вдох-выдох и осторожное:

— Я надеялась, он…

Рывок. Я вдруг оказалась стоящей на постели, что сравняло нас с магистром в росте, теперь потемневшее лицо Риана оказалось напротив моего, и он прорычал:

— Я же сорвусь, родная.

Это не было угрозой, скорее, предостережением, и я поняла, что разговор действительно следует отложить. Риан мрачно смотрел в мои глаза, пока не кивнула. Усмехнулся, почти жестко, затем значительно тише спросил:

— Испугал?

Отрицательно покачала головой.

— Правда? — недоверчиво спросил он.

Вместо ответа я спросила:

— А где ты был?

Усталая улыбка и тихое:

— В Бездне практически. А ты как вечер провела?

— Стояла на краю Бездны, вместе со всеми гномами мечтала в нее поплевать. — Я улыбнулась и обняла его, оказалось, что когда мы вот так, на одном уровне, обниматься очень удобно.

Риан тоже обнял, погладил по спине и, смеясь, сказал:

— Хорошо, что не плевались.

— Там был ты? — весело спросила я.

— Ага, и заплевали бы последнего магистра Темного Искусства. — Риан рассмеялся.

Я же вдруг осознала, что он сказал, и, не скрывая подозрительности, спросила:

— Последнего?

— Да, — лорд-директор отпустил меня, начал расстегивать ремень на брюках и хмуро добавил: — На самом деле я был третьим… до вчерашней ночи.

Медленно опустившись на постель, я озвучила единственный оставшийся вопрос:

— И как после такого спать?

— Молча, родная, — Риан исчез за дверью, ведущей в ванную. Оттуда донеслось его чрезмерно спокойное: — В любом случае исправить ничего уже нельзя, а выспаться необходимо, день предстоит непростой.

Вынимая шпильки из волос, я спросила:

— Действительно ничего нельзя было сделать?

Спросила тихо, очень тихо, и все же он услышал, а когда вернулся, весь мокрый и в халате, устало ответил:

— Я сделал все, что только было возможно.

Прозвучало спокойно, но чего ему стоило это спокойствие, страшно даже представить.

— Нужно спать, — уверенный голос. — И тебе, и мне.

Когда я проснулась, Риана не было рядом. Остались одеяло, подушка, сохранившая следы проведенной на ней ночи, и его длинная на мне рубашка, а самого магистра не присутствовало. Осторожно выбравшись из-под одеяла, я осмотрелась. Обратила внимание, что дверь, ведущая в спальню, чуть приоткрыта.

Направилась туда, и едва вышла в коридор, замерла, увидев Риана, он, видимо, как раз шел меня будить. А теперь остановился шагах в двадцати, стоял, улыбался и просто смотрел на меня. И в этом взгляде было столько нежности, что я снова безвозвратно утонула.

— Сонная, с растрепанными волосами и в моей рубашке — ты просто сводишь меня с ума, — хрипло произнес магистр.

Не могу смущаться, когда он так смотрит на меня, и все сразу становится правильным и понятным, приличным и верным, а еще важным и нужным — каждое мгновение. И его прикосновения, и звук голоса, и желание быть рядом. Просто рядом — всегда. Лишь иногда вспоминаются странные слова: «Знаешь, что сжигает гордость дотла, Дэя? Молчишь? Так я отвечу — страсть. Ты меня боишься? Поверь, ты очень быстро забудешь о страхе. О страхе, о гордости, обо всем, Дэя. И когда единственной ценностью для тебя останусь я, мы поговорим о жизненных приоритетах, родная».

И вот чем больше я смотрела на него, тем отчетливее понимала — лорд Риан Тьер становится для меня тем единственным приоритетом, ради которого я живу. Все остальное — медленно, но верно теряет свою значимость… Абсолютно всё. И я больше не боюсь магистра, но эти его слова…

— В чем дело? — И больше ни тени улыбки в глазах.