Ирина Сыромятникова - Разрушители. Страница 22

— Мастер Ребенген говорил, что в Хемлен отослали архив барона Литсера. Может, там найдется что-то по моей теме. Он, вроде, увлекался древностью.

И папа без колебаний отправил меня знакомиться с Браммисом в одиночку. Ну и черт с ним! Я приказал конюхам оседлать двух лошадей и взял с собой сержанта Кетса. Меня одолела спортивная злость — смерть как хотелось увидеть того человека, который умудрился ТАК достать моего отца и при этом остаться в живых.

Выехали мы ранним утром, по холодку, нарядившись в официальные дворцовые одежды. Причем черно-красная форма Кетса смотрелась гораздо эффектнее моего мундира наследника, спешно расставленного на два пальца. Броню я не стал одевать из принципа. Едва мы покинули пределы усадьбы, нас обступили поля колосящейся пшеницы. Бескрайние пространства колыхались длинными волнами, ни колючек, ни кустарника, только в низинах зеленели осокой остатки весенних болот. Утренняя мгла медленно таяла под солнцем, небо меняло цвет с розового на голубой, в хлебах чирикала какая-то птичка. Благодать!

Дорога промелькнула незаметно, прибытие состоялось резко. Я как раз любовался видом на аббатство (кольцо каменных стен на вершине двойного холма) когда сержант осадил своего коня и с плавной рыси мы перешли на осторожный шаг. Состояние у хемленской дороги было жуткое. Когда-то ее замостили местным буроватым камнем, давно и местами, а может, потом пытались разобрать кладку, но и этого дела не закончили. Результат был гораздо хуже, чем просто «дороги нет». Сержант Кетс едва заметно морщился, направляя коня в обход провалов на мостовой. Я не удержался:

— Что, отец так мало платит своим конюхам?

Сержант скривился, уже не таясь.

— Из наших здесь почти никто не живет, сэр.

— Почему?

Он неопределенно пожал плечами.

— Разногласия с местными?

— Да здесь же нет ничего, сэр! Местные, в основном, работают в аббатстве, получают за работу натурой. В городе даже хлеб не пекут. Все мастерские принадлежат монахам. Случись что, гвоздя купить будет негде. Сэр.

— У монахов что, нет денег починить дороги?

— Они мирским не интересуются.

Мирское мирским, но поддерживать порядок на своей земле надо.

«Жмоты», — констатировал Тень.

Я не стал спорить и начал внимательнее смотреть по сторонам.

При близком рассмотрении хемленская слобода выглядела неприглядно. До трети домов стояло заколоченными, с полуразобранными крышами и дырами в стенах. Работающих лавок я не заметил, зато сразу наткнулся на местный кабак — день только начался, а у его дверей уже сидели какие-то испитые личности. Тень лучше меня распознавал признаки нищеты — запах плохой пищи, всего старого и лежалого, латаную одежду, детишек помладше, бегавших по улице вообще без порток — просто в длинных холщовых рубахах. Ничего напоминающего уличную торговлю или паломников по святым местам, мы вообще были единственными чужаками на улице.

Одним словом, для приличного вора Хемлен интереса не представлял.

Но ведь были же здесь иные времена! Кто-то ведь построил этот фонтанчик на площади, который теперь высох, двухэтажную ратушу с башней часов, на которых сейчас даже не было стрелок. Когда аббат Браммис заполучил этот городишко в свою собственность, он был явно в лучшем состоянии.

Мы ехали, на нас глазели. Больше всего взглядов привлекала форма Кетса. Ну конечно, гвардеец Лорда! Не часто, должно быть, они сюда заглядывают. На повороте к холму дорога резко улучшилась, словно ее ремонтировали за счет тех кусков, которые нам пришлось объезжать. Перед нами были распахнутые ворота аббатства, то, что решетка на другой стороне надвратной башни опущена, не сразу бросалось в глаза. Сержант прокричал охране мое имя и титул, и, пока монахи решали, пускать или не пускать внутрь будущего хозяина провинции, я дал волю чувствам вора. Тень Магистра слышал, как наверху возится стража (пятеро), чувствовал запах цветущего шиповника (хороший здесь садовник), видел, как на дальней стене дрожат блики от стекла и металла. Зловредный дух чувствовал приятное возбуждение: в таком месте обязательно будет, что взять. Фантазер…

Благодаря слуху Тени, я различил разговор, который моим ушам не предназначался.

— Спокойствие и дружелюбие, — негромко вещал старческий голос. — О нем говорят разное. Физическое давление отпадает, но я не слышал, чтобы он был замешан в каких-либо серьезных интригах. Думаю, что убеждением мы добьемся гораздо большего.

— А что, если вмешается отец? — второй голос принадлежал человеку средних лет, на лице которого воображение сразу поместило гримасу брезгливости.

Ответом ему был сухой смешок.

— Вы молоды, брат Ароник, а потому не знаете того, о ком говорите. У старого дьявола есть слабость — он слишком уверен в себе. Убеди мальчишку остаться на ужин, и устрой охранника где-нибудь подальше. Возможно, в трапезной, — последние слова были произнесены тоном приказа.

— Да, падре, — смиренно ответствовал брат Ароник.

Вообще-то, я полагал встретить в Барммисе пример святого аскета, защищенного от мирской суеты силой своей веры, теперь у меня возникало подозрение, что они с папой друг друга стоили. Мне сразу захотелось развернуться и уйти, но Тень заупрямился. В качестве компромисса я решил подстраховаться и шепотом приказал Кетсу:

— Не отходи от лошадей ни на шаг!

Сержант послушно кивнул. И тут решетку, наконец, подняли.

Аббат Браммис встретил меня у ворот, внешне он действительно мог сойти за святого: старый, но еще не дряхлый, как раз в том возрасте, когда морщины только подчеркивают характер, а не придают лицу однообразно-раздраженное выражение, вокруг обширной лысины — венчик седых, чуть вьющихся волос. Преподобный благодушно кивал и отечески улыбался чему-то в районе моей груди.

Его спутник был исключительно рослым мужчиной, то есть, макушкой был мне даже выше подбородка. Короткая стрижка, холодный цепкий взгляд. Несмотря на монашескую рясу и четки, он производил впечатление скорее солдата, чем священнослужителя. Даже — офицера. За маской безмятежного покоя мелькало раздражение. Я заметил, что так смотрят на меня записные драчуны, привыкшие кичится своей силой, и вдруг обнаруживающие, что им не хватит длины рук даже для приличного захвата. Уж не имеет ли брат Ароник склонности к рукоприкладству?

— Мы счастливы приветствовать вас в нашей скромной обители, — проникновенно вещал аббат. — Я — отец Браммис, без малого тридцать лет бессменный настоятель этого монастыря. Позвольте представить вам моего ближайшего помощника, брата Ароника. Прошу вас, не будем говорить на пороге!