Илья Яковлев - Черный снег Страница 22

Недоумевая, кто бы это мог быть, сослуживцам, вроде бы, ещё рановато, Борис оторвал зад от дивана и поплёлся открывать. Подойдя к двери, он задал вопрос, который самого его просто приводил в бешенство, когда он слышал его в свой адрес:

– Кто там? (Жутко содержательно, не правда ли?)

– Сто грамм! (Гораздо более содержательно и информативно. По крайней мере, понятно, кто же всё-таки там.)

За дверью действительно оказался Рэм в компании Виктории и одного из стажёров. Того, который Игорь. Правда, насчёт "ста грамм"… Сказать, что это неточность – это не сказать ничего. "Грамм" у гостей было ровно в двадцать раз поболе.

– А я вашу шляпу нашёл! – сказал Рэм идиотским голосом персонажа мультфильма "Волшебная шляпа" с каким-то нехристианским именем Хемуль и протянул Борису его фуражку, – Ты в дежурке забыл.

– Ну и засунул бы её в сейф, – проворчал Борис, – На кой ты её сюда приволок?

– Я думал, ты обрадуешься! – дурачась, сказал Рэм голосом капризного ребёнка, – Я так старался!

– Ладно, проходите, чего в дверях торчите. А где второй стажёр? В музыкальной школе? – сказал Борис, уступая дорогу.

– А его запахали в дежурку. Чтобы приобщался, – ответил Рэм, пропуская вперёд Викторию с Игорем.

– Что ж, пущай приобщается, полезно. Проходите, гости дорогие!

Компания прошла в комнату и Рэм сразу же начал демонстративно обшаривать все углы, не забыв при этом заглянуть под диван и в шкаф. Борис с ухмылкой следил за его действиями и, когда Рэм под конец приподнял ковёр и с деланно недоуменным видом уставился на Бориса, поинтересовался:

– Чего потерял? Стаканы на кухне.

Рэм погрозил пальцем (мол, нас не проведёшь) и спросил:

– А куда девушку дел?

– Изнасиловал, задушил и расчленил. Куски – в холодильнике. Закусывать-то чем-то надо будет.

– Проказник! – покачал головой Рэм, – А обещал, а клялся! Больше ни одного трупа! Ни одной расчлененки!

– Домой она пошла. Переодеться и за закуской на обратном пути должна заскочить. Я, кстати, её первую ждал. Вы что так скоро?

– А! – махнул рукой Рэм, – У Грибогрызова отпросился. Чего, говорю, товарищ полковник, нам тут без дела зад плющить? Мы лучше дома план работы напишем! Он и сомлел. Сам ведь знаешь, как наш отец-командир энту ботву любит.

Борис в ответ только вздохнул. У Грибоедова "план работы" был настолько святым делом, что любой сотрудник его отдела знал, как дважды два: не накатал план – считай, что не работал. Этим, кстати, грешил не только Гриб, но и многие другие начальники отделов, особенно старой закалки. Поэтому Рэмов маневр был абсолютно беспроигрышным. Только Борис собрался вслух отдать должное Рэмкиной хитрости, как в коридоре раздался звук открываемого замка.

– Не маман твоя? – насторожился Рэм.

Борис мотнул головой (мол, вряд ли) и будучи почти уверенным в том, что это вернулась Юля, пошёл встречать входящего.

Это действительно была она. Юля боком вошла в квартиру, таща в обоих руках две огромные сумки, мешавшие ей нормально передвигаться по коридору. Борис подбежал к ней, отобрал поклажу и слегка пожурил:

– Совсем обалдела! Куды столько набрала? Надорваться хочешь, что ли?

Он пронёс сумки на кухню и бухнул их прямо на стол. Следом за ним на кухню прошёл Рэм, с удивлённой миной тихонько сказавший так, чтобы его никто, кроме Бориса не слышал:

– Своими ключами!.. Старик, ты делаешь поразительные успехи. Набрала-то набрала! Хозяйссснная деушка!

Борис погрозил ему кулаком и принялся разгружать принесённые Юлей сумки, крикнув ей:

– Ты проходи пока в комнату! Мы тут сами поколдуем.

Через пятнадцать минут стол был готов. Девушек окончательно отстранить от кухонной повинности так и не удалось, резку салатов Вика и Юля решительно взяли в свои руки, прогнав мужиков с кухни и аргументируя это тем, что мол, не мужское сие есть дело – всяку разну зелень ножиком пластать. Часть компании, относящаяся согласно данному определению, к категории "мужиков", тем временем подготовила в комнате стол и приняла живое и активное участие в перетаскивании уже готового и нарезанного из кухни в комнату. Наконец все уселись, разлили по первой и Борис сказал, ни к кому не обращаясь конкретно:

– Что ж, народ. Давайте-ка выпьем сейчас за упокой двадцати душ во главе со своим недалёким командиром.

И Борис опрокинул в себя сразу полстакана водки. Остальная компания машинально сделала то же самое, потом все разом уставились на Бориса так, как будто на его месте сидела Тень отца Гамлета. После минутного молчания первой не выдержала Виктория. Она спросила у Бориса таким тоном, каким спрашивают, заранее зная, каким будет ответ и так же заранее боятся его услышать:

– Неужели же… – и она беспомощно замолчала, не зная, что говорить далее.

– Ужели, – хмуро сказал Борис, глядя на дно стакана, как будто надеясь там увидеть что-то такое, что позволило бы ему хоть на этот вечер забыть подробности их сегодняшней "поездки за город", – Все, как один. С "Отвагой" во главе. Со стороны "спецов" – потерь нет. Операция проведена в высшей степени профессионально. А фактически, не операция, а самое натуральное "избиение младенцев Иродом". По-моему, никто из них даже не понял, что произошло. Просто не успел понять.

И Борис вкратце, без подробностей, рассказал, что произошло сегодня на базе городского ОМОНа при его участии. Народ угрюмо слушал и, когда он закончил, Рэм хмуро произнёс:

– Ннда… В Конторе говорят о том, что вы там постреляли, но чтоб такое!.. Лихо "спецы" потрудились. На совесть. Похоже, ты был прав, новые власти шутковать не собираются.

– Вот именно. Какие уж тут шутки, – буркнул Борис, – Я до сих пор в полном трансе. Но что будет далее, загадывать не берусь. Но ясно одно: это не инициатива нашего руководства. У них самих духу бы не хватило. Скорее всего, частично здесь указивка из центра, а уж в ответ на неё – прогиб наших "дядь".

– Господи, о чём мы говорим! – воскликнула Юля, – Указивка или прогиб – не всё ли равно! У этого балагана уже есть жертвы, понимаете!

– Чего уж тут не понять, – подал голос Игорь, – Революции без жертв – это как слон без хобота. Неестественно это.

– Истину глаголешь, отрок, – поповским басом сказал Рэм и, обращаясь к Юле, добавил, – И не балаган это, красавица. О сём уже не раз было говорено.

– Да, конечно… Но я всё-таки надеялась…

– Надеяться всегда надо на худшее, хоть это и звучит парадоксом. Тогда наступившее худшее уже не так сильно вгонит в тоску, – заметил Игорь.

– Э, батенька, да вы философ! Глянь, майор, молодёжь-то растёт прямо на глазах, – хмыкнул Рэм, – Разлейте водку, сэр Спиноза и да не отсохнет рука разливающего.