Михаил Ежов - Под знаком небес Страница 22

– Кажется, этот человек умер, – заметил он через какое-то время, указывая рукой на убийцу, от которого Вопрос только что перешел к следующему.

– Вы правы, мой господин, – ответил тот, обернувшись с поклоном. Его водянистые глаза смотрели на Дьяка выжидающе.

– Нет, ничего, продолжай.

– Как прикажете. – Палач вернулся к своим обязанностям. Прошло еще полчаса, прежде чем Вопрос окликнул Дьяка:

– Господин?

Дьяк поднял голову – он начал задремывать, видимо, сказалась бессонная ночь, перед его глазами вставали видения давно минувших лет, веков, тысячелетий. Некоторые он встречал радостным узнаванием, другие ничего не затрагивали в его сердце. Договор с Миром, обрекший его на постепенное забвение, давал себя знать, и образы, иногда прекрасные, а чаще ужасные, проходили чередой, не находя в душе Дьяка отклика.

– Теперь мне известно все, что знали они, – возвестил палач, опуская свои, словно покрытые багряной ржавчиной, инструменты в принесенный одним из помощников таз с водой.

Дьяк взглянул на маленькие песочные часы в изящной серебряной оправе, стоявшие неподалеку. Прошло всего три часа. Недолго, если учесть, что допрашиваемых было трое.

– Я слушаю.

– Их нанял сегодня ночью какой-то человек, которого они прежде никогда не встречали. Он был высок, худ и черноволос. Лицо свое он прятал под простой шелковой черной маской, такого же цвета была и вся его одежда, весьма богатая. Один из узников заметил также, что на эфесе меча, скрытого под плащом, но открывшегося, когда незнакомец отсчитывал деньги, сверкал крупный алмаз.

– Вот как?.. – протянул Дьяк, словно что-то припоминая. – И во сколько же меня оценили?

– Пятьсот солнц задатка, мой господин, и еще столько же в случае удачи.

– И где же эти деньги? – поинтересовался Дьяк.

Вопрос жестом приказал своему помощнику принести стоявший поодаль ларец черного дерева.

– Хорошо, – сказал Дьяк, вставая. – Ты хорошо поработал и заслужил достойную награду. Оставь их себе.

– Господин герцог чрезвычайно щедр, – ответил Вопрос, перегибаясь пополам.

– И вот еще что, – добавил Дьяк, уже направляясь к выходу, – расчлени этих неудачников и распорядись отослать на кухню. Повару я дам нужные указания.

– Да, мой господин, как пожелаете. – Голос палача прозвучал глуше обычного, и Дьяк про себя усмехнулся: он смог пронять даже такого хладнокровного человека, как Вопрос.

Сделав знак телохранителям следовать за ним, Дьяк вышел из пыточной.

Снова таинственный наниматель, столь неискушенный, что не догадался скрыть свои богатство и знатность. Это значительно сужает круг возможных врагов, если только все эти символы принадлежности к высшему обществу не демонстрировались специально. Но что-то подсказывало Дьяку, что беднякам не из-за чего держать на него зуб, да и денег у них не хватило бы. Надо же, пятьсот солнц одного задатка! Это много даже для него, слишком много. Чей же кошелек мог позволить себе такую трату? И ведь результат должен ее стоить. Лишь одно имя вертелось у Дьяка в голове, и чем дольше он размышлял, тем больше догадка приобретала черты уверенности.

Вернувшись в свои покои, он развернул список претендентов на малдонский трон. За ними нужно было установить слежку и заранее выяснить, кто метит в короли. Тогда в нужный момент окажется, что вакансия внезапно и скоропостижно опустела, и он сможет легко занять ее. Конечно, аристократия будет против, но что эти зарвавшиеся бароны и герцоги смогут сделать? Они и глазом моргнуть не успеют, как он сошлет их в родовые замки или бросит в подземелья. При его правлении никто не станет плести интриг и составлять заговоры против «законного» владыки. Император сидит высоко и все видит. От него не скроется ни недовольство, ни предательство. А если он не может крепко держать скипетр, то грош ему цена.

Дьяк решительно тряхнул головой и, аккуратно сложив листок, убрал его за пазуху. Потом позвонил в колокольчик и вызвал камердинера. Когда Диодор вошел, он приказал подать завтрак.

– Я сегодня буду работать в лаборатории, – сказал он камердинеру. – Никого не пускай и проследи, чтобы меня не беспокоили.

Через час Дьяк вошел в большую круглую комнату одной из башен, бойницы которой были заложены камнем, и потому на стенах имелось больше факелов, чем обычно было нужно для освещения такой комнаты.

В центре стояли два длинных высоких стола, заваленных рукописями, фолиантами, заставленных ретортами, медными приборами, назначение которых понятно в замке было только Дьяку. Также были две массивные чернильницы и десятка три отточенных перьев. Прозрачные трубки и другие хрупкие приспособления для опытов хранились в большом деревянном ящике, обитом изнутри сафьяном.

Дьяк никому не позволял ни заходить, ни убирать в лаборатории, и потому в доме за ним закрепилась слава не только полководца, но и алхимика. Впрочем, за порог эти разговоры не выходили – даже слуги умели хранить тайны своего господина, – и оттого обитель Железного Герцога казалась всем еще загадочнее и таинственнее.

На этот раз Дьяка волновал один трактат, который он заметил неделю назад в одной книжной лавке и купил на всякий случай, но еще не открывал. Книга в синей обложке с золотыми тиснеными буквами нашлась под ворохом пергамента.

На обложке красовалось пышное заглавие: «Ученый труд о природе, смысле и периодичности явления небесных тел, именуемых кометами, составленный Иохар-Далмейром Ольтодунским в год 1255 по летоисчислению Синешанны».

«Значит, лет пятьдесят назад, – быстро прикинул Дьяк, сбрасывая с кресла огарки и усаживаясь поближе к камину. – Посмотрим, из-за чего вокруг этих комет разгорелись такие страсти».

Россина с приятной улыбкой пригласила молодого и в высшей степени элегантно одетого человека в гостиную. От него пахло дорогими духами, светлые волнистые волосы были аккуратно причесаны, на холеных пальцах поблескивали два кольца: одно с крупным бриллиантом, другое с голубым сапфиром.

Правильные черты лица, большие ясные глаза, прямой нос с небольшой горбинкой, тонкая улыбка светского человека на розовых, как раковина, губах. Россина невольно залюбовалась посетителем, когда он усаживался в кресле, свободно положив руки на подлокотники и скрестив ноги.

– Господин прибыл в паланкине? – спросила она, занимая место напротив.

– Отнюдь нет, почему вы так решили? – молодой человек слегка поднял тонко очерченные брови.

– На улице мороз, а вы вошли без плаща, – пояснила Россина.

– Мне не было холодно, – ответил посетитель, осматривая убранство комнаты. – Вижу, ваше заведение процветает, – заметил он, устремляя на нее светло-голубые глаза, к которым очень шел его жемчужного цвета кафтан, расшитый серебряной нитью.