Кирилл Алейников - Умирать вечно Страница 22

Я поморщился. Все же с трудом понималась речь Хакера, хоть ничем я не пытался это показать. Тем не менее, спросил, обращаясь прежде всего к компьютерному гению:

— Надо полагать, тамошние условия жизни могут оказаться лучше тех, что я успел увидеть?

— Это вероятно, но не доказано, — вздохнула Ника. — Туда отправлялись экспедиции, в том числе и летные, но почему-то ни одна из групп не вернулась обратно. После Урала связь держится обычно несколько минут, после чего обрывается. Ходили туда и пешие группы, пытались исследовать и на машинах, но всегда происходит одно и то же: в назначенный час никто не выходит на связь. Группы спасения так же пропадают…

— Мистика, — страшным голосом прошептал я.

— Мистике не осталось места в мире. Все гораздо прозаичнее, Витя. Сам Уральский хребет кишит всякой дрянью как термитник, а на болотах, что лежат за ним, проявились чужие территории, принадлежащие, скорее всего, демонам. Так что пересечь ту зону повышенной опасности не так то легко, как поначалу кажется даже опытным следопытам. — Девушка помолчала. — Честно говоря, мы сами поступили бы достаточно безрассудно, сунувшись на восток. Но здесь, в этих чертовых краях Европы не осталось ни клочка чистой, безопасной земли. Глядишь, пройдет время, и все изменится в лучшую сторону, но ждать — невыносимо.

Тут Хакер хлопнул себя по лбу, быстро пробежался тонкими пальцами хирурга по черной клавиатуре со стертыми напрочь от ударов подушечек символами. Развернув монитор так, чтобы мне было лучше видно, он сказал:

— Пгосвещайся!

И ткнул «ввод».

Передо мною возникла географическая карта России, где оттенки коричневого обозначали возвышенности, а зеленым цветом выделялись равнины. Эту карту я знал с детства, потому ничего необычного не увидел. Посмотрев вопросительным взглядом на Хакера, я вновь уставился в монитор. И тут началось…

Европейская часть России покрылась разноцветными пятнами всех возможных цветов, красноречиво говорящих о произошедших катаклизмах. От Мурманска до Санкт-Петербурга расцвел винегрет из красных и ядовито-зеленых «горошин», от Черного моря расплескалась черная же клякса, мелкие пятна то тут то там как оспины покрыли Восточно-европейскую равнину. Урал светился в основном малиновым оттенком, а то, что лежит к востоку от него, осталось практически нетронутым. Лишь в месте слияния Енисея и Ангары лежал серый круг, да несколько подобных кругов, но меньших размерами, я заметил севернее. Зато тихоокеанское побережье страны пестрело лоскутами разноцветной материи: черным, красным, бурым, серым, зеленым… Было страшно спрашивать, что означают эти цвета.

Но Ника, понаблюдав за моей реакцией, которая, впрочем, едва ли присутствовала, принялась разъяснять:

— Зеленый цвет на карте — зоны максимального радиационного заражения. В таких местах появляться даже в защитном костюме — верная гибель. Причины радиации одинаковы везде: либо взрыв саботированного или атакованного ядерного реактора электростанции, либо падение ядерной ракеты. Правда, вот здесь, в районе Камы произошло крушение состава, перевозившего отработанное ядерное топливо.

Черный цвет указывает на местность, подверженную вирусу Тода. Либо там все уже заражены, либо в скором времени заразятся. Тоже весьма неподходящее для прогулок место.

Красный цвет обозначает территории Яугона. На них мало что сохранилось от прежней поверхности. Чаще ландшафт вообще не совпадает с прежним. К тому же, Яугон и его зоны кишат чудовищами пострашнее твоих самых ужасных кошмаров. Серые же пятна — это территории Актарсиса. Одни говорят, что там безопасно, другие утверждают обратное… Сама я на таких территориях не была и не могу сказать определенно, что там творится.

— Что такое Яугон? — задал я справедливый вопрос, услышав незнакомое, но какое-то настораживающее слово.

— Яугон… — протянула Ника, прикрыв глаза. — Яугон…

Зря я спросил о нем. Ведь с каждым новым словом, льющимся из красивых уст девушки, по моей спине мурашки ускоряли бег, а ноги становились холоднее. Впрочем, мне рано или поздно все ж предстояло узнать о Яугоне, но в тот момент я был еще не готов…

ГЛАВА 9

Когда-то не существовало ничего. Совершенно ничего.

Свет. Тьма. Добро. Зло. Плюс. Минус. Эти философские категории придумали люди, дабы, с одной стороны, дать оправдание тем или иным поступкам, а с другой — усложнить то, что не нуждалось в усложнении. Люди в разные времена давали событиям и деяниям разные начала, совершенно противоположные, часто ложные, обманчивые. Пришло время, и люди поплатились за все…

Но вначале был лишь безграничный первоосновный Хаос. В разных религиозных учениях, языческих сказаниях, в притчах едва осознавшего себя человечества Хаос являлся тем не поддающимся пониманию, осмыслению эфиром, простирающимся вне реального мира, вне вселенной, вне времени и пространства, что стал основой мироздания. Не было в первоначальном Хаосе ни света, ни тьмы, ни времени, ни пространства, лишь всеобъемлющее Ничто. И так было примерно бесконечность или около того (хотя даже это глубокое слово лишено смысла, ведь что такое бесконечность при факте отсутствия времени?). Затем по причинам, о которых, к счастью, никто никогда не узнает, в первоначальном Хаосе возникла наша вселенная. Слово ли Божье создало ее, или же иная сила — поди разберись. Проповедники бубнят наперекор здравому смыслу о своих высоких материях, но брать такие надуманные истории за истину вряд ли разумно. Наука, впрочем, тоже не дает ответа на вопрос, как же и почему возникла вселенная. Наука способна описать эволюцию вещества буквально с самых первых ничтожно малых долей секунды после Большого Взрыва, но сказать, что предшествовало Взрыву, не в силах. Впрочем, это не суть важно в данном контексте.

Когда на Земле появилась жизнь, в последствии эволюционировавшая до разумных, тогда началась новая эпоха, назвать которую можно коротко и веско: эпоха трех миров. Человеческие особи плодились и размножались, заселили огромные пространства, приобрели те или иные навыки, научились множеству наук, даже искусство стало для них доступным. Очень быстро люди осознали, что рождение ребенка — великое чудо, не просто естественная функция воспроизводства, но чудо! В то же время люди ясно понимали: разум и те эмоциональные переживания, доступные им, не могут существовать просто так, как существует сверкающий в траве ручей или неспешно летящее в небе облако. Античные философы стали не первыми, кто расшибал лбы в кровь в поисках причины человеческой уникальности, но ответ был найден задолго до них, задолго до первых империй и первых войн. Слаборазвитые, но смекалистые первобытные люди произнесли то слово, что затем прочно закрепилось в лексиконе всех языков планеты: душа.