Пола Волски - Наваждение – книга 2 Страница 22

– Гляди – бонбошки! Бонбошки!

Самых юных и красивых девушек называли бонбошками Кокотты.

Ход был кривой, узкий, низкий и сырой. Первые несколько футов еще можно было что-то разглядеть благодаря слабому свету, проникавшему из подвала. Далее – тоннель непроглядного мрака, и никто не ведал, сколько он тянется. Девушки остановились на границе тьмы, не зная, как быть – вернуться или идти вперед. Наконец Элистэ, взяв на себя ответственность, распорядилась продвигаться цепочкой вперед. Остальные с готовностью повиновались, радуясь, что теперь у них есть старшая. Они осторожно пошли, согнувшись под нависающим сводом: Элистэ первая, за ней Аврелия, одной рукой цепляясь за плащ кузины, другой – за накидку Кэрт. Элистэ по-прежнему несла саквояж с Принцем во Пухом, выставив вперед свободную руку и, прежде чем шагнуть, всякий раз Пробовала землю ногой.

Они продвигались медленно, неуверенно, но все-таки продвигались. Элистэ отклонилась вправо и облегченно вздохнула, ощутив под пальцами грубую кладку стены тоннеля. Сквозь перчатку просочилась холодная сырость. Теперь можно было прибавить шагу: в темноте легче идти, держась за стенку, как-никак стена вселяет уверенность. Но где остальные – Цераленн, Мерей, Байель? Куда они подевались?

«Немного отстали, – успокаивали она себя. – Сейчас они нас догонят. Обязательно».

И действительно, сзади раздались шаги, блеснул луч света. Элистэ обернулась и увидела преследователей – свору народогвардейцев. Тоннель огласился радостным улюлюканьем. Беглянки рванулись вперед, но что они могли – напуганные, растерянные, да еще в длинных юбках, которые путались в ногах? Гвардейцы их быстро нагнали. Элистэ оцепенела, с ужасом осознав, что ее и в самом деле схватили. Она инстинктивно влепила мерзавцу пощечину

– так в свое время она ударила бы дерзкого серфа, – и тот, быстро среагировав, отвесил ей такую оплеуху, что она вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от боли.

– Вы арестованы, бонбошки, – без всякой злобы сказал один из гвардейцев. – Пошли.

Обратный путь они проделали быстрым шагом, причем пленницы двигались словно во сне. Сопротивляться в любом случае не имело смысла: детины, от которых разило чесноком, были им не по силам. Гвардеец небрежно держал Элистэ одной рукой, но его пальцы сошлись на ее предплечье в такой мертвой хватке, что ее рука занемела. Они снова прошли через хитрую дверцу, теперь переставшую быть тайной, и взорам девушек предстал усеянный окровавленными телами подвал. Кавалер во Мерей, чьи зоркие глаза навечно закрылись; три мертвых народогвардейца; юный Байель во Клариво с обезображенным лицом, при виде которого глаза у Аврелии чуть не вылезли из орбит. Она прижала руку ко рту, подавляя рвущийся крик.

Элистэ же первым делом ощутила не горе и не ужас, а тошноту. В животе сделалось муторно, ее чуть не вырвало Хватая ртом воздух, она беззвучно молилась о выдержке. Ей не хотелось опозорить ни себя самое, ни бабушку, которая стояла, гордо выпрямившись, с сухими глазами. Тошнота отпустила. Элистэ заметила, что страж Цераленн успел прибрать к рукам ее саквояж – обычное дело для этих стервятников в человеческом обличье. Судя по бесстрастному выражению лица гвардейца, он еще не понял, что стал обладателем одной из крупнейших коллекций драгоценных камней во всем Вонаре. Охранник Элистэ тут же последовал его примеру и вырвал саквояж из рук своей пленницы. Ее окатило волной холодной ненависти, от боли застыло лицо. Подобно бабушке, Элистэ выпрямилась, стараясь казаться безразличной. Кто-то чуть дернул ее за рукав – испуганная и дрожащая Кэрт. Элистэ взяла служанку за руку и крепко сжала. «Мужайся», – говорило это пожатие.

Народогвардейцы явно ликовали. Они потеряли троих товарищей, но зато выследили знаменитого неуловимого во Мерея; обнаружили тайный ход, который теперь закроют раз и навсегда, отрезав Возвышенным последний надежный путь к бегству; убили второго изменника из Возвышенных и взяли в плен четырех женщин, три из которых способны украсить собой любой кортеж обреченных. Безусловно, большая удача, за которой наверняка последуют благодарности, денежные вознаграждения, а то и продвижение в сержанты.

– Поглядеть, какая большая удача вышла из какой-то мелочи, – наставительно заметил сержант, – всякому хороший урок! Вы только подумайте, почему так случилось? Просто одной гниде посчастливилось заприметить, как некий сопляк снует с письмами между кондитерской и другим домом. Кому могло прийти в голову, чем обернется подобная чепуха? Над этим стоит подумать. Дамочки, верно, уже задумались. Кондитеру с семейством тоже это предстоит, как и тому несчастному дураку, который прятал у себя Байеля во Клариво.

Их ждала «Гробница». До «Сундука» было ближе, но народогвардейцы, приспешники Уисса Валёра, отвозили своих пленников только в «Гробницу». Одного человека оставили сторожить лавочку, пообещав прислать подкрепление, чтобы унести трупы и заложить тайный ход. Остальные поднялись по лестнице, прошли через пустое помещение и вышли из парадной двери на ледяной ветер.

Перед входом стоял экипаж – одна из тех зловещих закрытых карет, что наводили ужас на всех. При виде его Аврелия дала выход долго копившейся истерике. Из ее уст внезапно вырвался какой-то нечеловеческий, запредельный визг. Она запрокинула голову и закрыла глаза, жилы у нее на шее вздулись, словно канаты, а истошный крик, казалось, рвет ветер на части. Тут уж народогвардейцам стало не до смеха. Опешив, они вылупили глаза на пленницу, которая, непонятно с чего, вдруг как с цепи сорвалась: принялась выворачиваться, отбиваться, лягаться, царапаться, кусаться и молотить кулачками. Аврелия продолжала биться в истерике, и пронзительный визг, который со свистом вылетал сквозь ее стиснутые зубы, постепенно перешел в отчаянный вопль, от которого лопались барабанные перепонки.

Эти крики разбудили Принца во Пуха и привели его в состояние бешеной ярости. Он залаял и начал дергаться в своей тесной тюрьме. Саквояж в руке у гвардейца заходил ходуном, он с проклятием разжал пальцы и с суеверным ужасом уставился на дорожную сумку, которая, взлаивая, подпрыгивала на мостовой у его ног. Покалывание в руке подсказало Элистэ, что хватка гвардейца ослабла, хотя он по-прежнему делал ей больно. О, если бы она могла ответить ему тем же…

«Если тебя схватит экспр, ты ему – коленом в пах, а кулаком по…»

Тело ее сработало быстрее разума. Еще не успев сообразить, что будет делать, Элистэ повернулась лицом к своему стражу, задрала юбку свободной рукой и со всей силы вогнала колено тому в пах. Результат оказался поистине чудодейственным. Гвардеец, хрюкнув, сложился пополам, а она, легко вывернув руку, заехала кулаком ему в лицо. Пальцы пронзила острая боль. Сломала костяшки? Неважно, дело того стоило. Гвардеец, охнув, рухнул на мостовую. Элистэ подхватила юбки, повернулась и кинулась вверх по улице.