Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии Страница 22

– Здесь нет ни скота, ни вспаханных полей, – рассуждал Конан. – Чем же этот народ живет?

– Скотину могли на ночь загнать за ворота, – предложила Валерия. – А поля и пастбища – по ту сторону города.

– Возможно, – согласился он. – Хотя со скалы я ничего подобного не видел.

Над городом взошла луна, башни и стены зачернели в желтом ее свете. Мрачным и тревожным казался этот черный город.

Наверное, так и подумал Конан, остановился, огляделся и сказал:

– Останемся тут. Что толку колотиться ночью в ворота – все равно не отопрут. Неизвестно, как нас встретят, так что лучше набраться сил. Поспим пару часов – и снова будем готовы биться или убегать – как придется.

Он подошел к зарослям кактуса, которые образовали как бы кольцо – обычное дело в южных пустынях. Он прорубил мечом проход и сказал Валерии:

– По крайней мере убережемся от змей.

Она со страхом обернулась в сторону леса, находящегося в каких-нибудь шести милях.

– А если из чащи вылезет дракон?

– Будем сторожить по очереди, – ответил он, хоть и не сказал, какой в этом толк.

– Ложись и спи. Первая стража моя.

Она заколебалась, глядя на него с сомнением, но он уже сидел у прохода, скрестив ноги и уставившись во мрак, с мечом на коленях. Тогда она молча улеглась на песок посередине колючего кольца.

– Разбудишь меня, когда луна будет в зените, – приказала она.

Он ничего не ответил и даже не взглянул на нее. Последнее, что она видела перед сном, был силуэт его могучей фигуры, недвижной, как бронзовая статуя.

2. При свете огненных кристаллов

Валерия проснулась, дрожа от холода, и увидела, что равнина уже залита серым светом.

Она села, протирая глаза. Конан стоял возле кактуса, отрубая его мясистые листья и осторожно вытаскивая колючки.

– Ты меня не разбудил! – с упреком сказала она. – Позволил мне спать всю ночь!

– Ты устала, – сказал он. – Да, наверное, и зад весь отбила за дорогу. Вы, пираты, непривычны к лошадиному хребту.

– А как же ты сам-то? – огрызнулась она.

– Прежде чем стать пиратом, я был мунганом, – ответил он. – А они всю жизнь проводят в седле. Однако и я перехватил несколько минуток сна – знаешь, как пантера, что подстерегает серну на лесной тропе.

И в самом деле огромный варвар выглядел удивительно бодро, словно спал всю ночь на царском ложе. Вытащив колючки и очистив толстую кожу, он подал девушке толстый, сочный лист кактуса.

– Кусай, не бойся. Для людей пустыни это и еда, и питье. Когда-то я был вождем зуагиров, пустынного племени, которое живет тем, что грабит караваны.

– О боги, кем ты только не был! – со смесью недоверия и восхищения сказала она.

– Например, я никогда не был королем гиборийской державы, – он откусил здоровенный кусок кактуса. – Хоть и мечтаю об этом. И, возможно, когда-нибудь стану им – почему бы и нет?

Она покачала головой, дивясь его спокойной дерзости, и принялась за еду. Вкус не был неприятным, а влага вполне утоляла жажду. Покончив с завтраком, Конан вытер руки о песок, встал, расчесал пятерней свою черную гриву, нацепил пояс с мечом и сказал:

– Ну что ж, пойдем. Если горожане захотят перерезать нам глотки, они с таким же успехом могут сделать это и сейчас, пока солнышко не начало припекать.

Валерия подумала, что эта мрачная шутка может оказаться вещей. Она тоже встала и подпоясалась. Ночные страхи миновали, и драконы из леса казались уже смутным воспоминанием. Она смело шагала рядом с Конаном. Какие бы опасности не ожидали их, враги будут всего лишь людьми. А Валерия из Красного Братства еще не встречала человека, способного испугать ее.

Конан смотрел на нее и удивлялся – она шла таким же, как у него, размашистым шагом и не отставала.

– Ходишь ты как горцы, а не как моряки, – заметил он. – Ты, должно быть, аквилонка. Солнце Дарфара не сделало твою белую кожу бронзовой. Многие принцессы могли бы тебе позавидовать.

– Да, я из Аквилонии, – ответила она. Его комплименты уже не раздражали ее, а явная влюбленность была даже приятна. Если бы другой мужчина позволил ей проспать ее стражу, она бы страшно разгневалась, потому что не позволяла, чтобы ей делали поблажки как женщине. Но втайне радовалась, что Конан поступил именно так. И не воспользоваться ее страхом или робостью. В конце концов, подумала она, это необыкновенный человек.

Солнце вставало за городом, и его башни засияли тревожным пурпуром.

– При луне они черные, – бормотал Конан, и в глазах его появилась варварская покорность судьбе. – А при ясном солнце они словно кровь, и кровь, должно быть, предвещают. Ох, не нравится мне этот город!

Тем не менее они продолжали идти, и Конан отметил, что ни одна дорога с севера не вела в город.

– Скот не истоптал пастбищ по эту сторону города, – сказал он. – И плуг не касался этой земли много лет, а может, веков. Но смотри – здесь все же когда-то крестьянствовали.

Валерия увидела древние оросительные канавы – местами засыпанные, местами поросшие кактусами.

Она с тревогой посмотрела на город. Солнце не блестело на шлемах и копьях по стенам, трубы не трубили тревогу, с башен не доносились приказы... Тишина, такая же, как в лесу. Солнце было уже высоко на востоке, когда они остановились перед огромными воротами в северной стене, в тени вынесенного парапета. Пятна ржавчины покрывали железную оковку бронзовых створок. Отовсюду свешивалась паутина.

– Их не открывали уже много лет! – сказала Валерия.

– Мертвый город, – согласился Конан. Вот почему засыпаны канавы и не тронуты поля.

– Кто же построил этот город? Кто жил в нем? Куда они все ушли?

– Не знаю. Может, какой-нибудь изгнанный стигийский род. Хотя нет. Стигийцы строят по-другому. Возможно, их прогнали враги или истребило моровое поветрие.

– Тогда там лежат сокровища, обрастая пылью и паутиной! – сказала Валерия, в которой проснулась свойственная ее ремеслу жадность, соединенная с женским любопытством. – Сумеем мы открыть эти ворота? Давай попробуем!

Конан с сомнением поглядел на тяжелые ворота, но все же уперся в них руками и толкнул что было сил.

Страшно заскрипели заржавевшие петли, тяжкие створки подались, и Конан выпрямился, доставая меч из ножен. Валерия выглянула из-за его плеча и издала звук, свидетельствующий об удивлении.

Он глянул на Валерию и быстро опустил глаза.

– Эта женщина, – сказал он, – зовется Таскела, она княгиня народа Текультли. А теперь подайте нашим гостям еду и питье – без сомнения, они голодны после дальней дороги.

И он указал на стол из слоновой кости. Наши искатели приключений обменялись взглядами и сели за стол. Киммериец был полон подозрений: его суровые голубые глаза неустанно шныряли по залу, а меч был под рукой. Тем не менее от угощения и выпивки он редко отказывался.