Евгений Немец - Корень мандрагоры Страница 23

– Шаманизм – это онтологичная религия человечества. Ни–чего древнее антропологи не обнаружили. И за полтора милли–она лет существования homo sapiens культ шаманства практи–чески не изменился. Возьми, к примеру, христианство. Каким оно было две тысячи лет назад и что представляет собой теперь? Мало того что оно раскололось на православие, католичество, протестантство, лютеранство и еще сотню всяких течений, так и эти локальные водовороты постоянно норовят развалиться на составляющие. Каждый уважающий себя мудрец от христи–анства считает своим долгом раскопать в Писании что-то но–вое, а потому в само учение постоянно вносятся изменения и поправки. Например, четыре основных Евангелия, которые святая церковь считает истинными, приняли в триста двадцать пятом году на Никейском соборе, все же остальные (а было их больше сотни) обозвали апокрифами и запретили. И пойди те–перь разберись, какой из этих текстов на самом деле был под–линный. Да и был ли вообще там подлинный?.. Или вот догмат о Святой Троице, который взяли вдруг да и утвердили на Кон–стантинопольском соборе, хотя до этого о такой штуке никто слыхом не слыхивал. Да и сами понятия «догма» как единствен–но верное учение, а «ересь» как лжеучение, требующее обяза–тельного искоренения, появились благодаря усердию Юсти-на – христианского апологета и философа, жившего намного позже Христа. Хотя из этого Юстина философ – как из меня Карл Маркс.

Кислый обиженно засопел, сказал с вызовом:

– А я, это… крещеный!

Я представил себе Карла Маркса, закидывающего под язык дозу ЛСД, и мне стало смешно.

– Поздравляю, – бесстрастно ответил Мара Кислому. – Меж–ду прочим, из этих вот умствований Юстина в конце концов про–изросла святая инквизиция. Не надо объяснять, какие послед–ствия для человечества она с собой принесла?

– Кислый у нас апологет христианства. – Я похлопал свеже–испеченного защитника интересов святой церкви по плечу. –Когда наступит пост перед Пасхой, мы проследим, чтобы ты не употреблял алкоголь.

– А когда… это… пост этот? – с тревогой вопросил Кислый и покосился на свой бокал.

– Расслабься, парень, – утешил я его. – Пост зимой. Начи–нается после Масленицы и идет до самой Пасхи. Пошутил я, не будем мы лишать тебя радости возлияния, потому как это на–следие великого Диониса. Да и потом, мы же все понимаем, что крестился ты так, на всякий случай. Типа на халяву отгрести бо–жественных ништяков, да?

Мара рассмеялся, Кислый пожал плечами, делая вид, что мои колкости его совершенно не задевают. Я решил вернуться к ос–новной теме разговора:

– Мара, ты хочешь сказать, что религия изменчива, тогда как шаманство незыблемо, я правильно понимаю?

– Точно. Религия меняется так же, как наука или философ–ская мысль. Все они развиваются, потому что несовершенны. И только шаманизм существует до сих пор в первозданном виде у сотен народов по всей планете. Ну не странно ли?!

Мара отвлекся, чтобы вылить в рот остатки вина и дать воз–можность своим слушателям, то есть мне, поразмыслить над странностями эволюции человеческой мысли и фундаменталь–ностью шаманизма.

Я подошел к окну и отдернул занавеску. По стеклу лениво стека–ла вода, а дальше город, словно опознавательные огни аэро–дрома, высвечивался разрозненной иллюминацией в толще сы–рого и мрачного вечера. Я подумал, что в изменчивом вихре людских жизней, со всеми его безумствами, страхами, обрете–ниями, но чаще потерями, со всем религиозным мракобесием, философской беспомощностью и политической паранойей, со всеми великими открытиями науки, подарившими людям столько надежд, но больше смерти и ужаса… образ древнего мага, облаченного в шкуру леопарда, с бубном в руках, с зату–маненным взором, в эпилептических корчах улетающего к ду–хам… остается единственным якорем, который удержит этот ковчег-цивилизацию на плаву. Или этот канат уже порван?.. Я понял, куда клонит Мара.

– Шаманизм – не религия, да? – спросил я то ли его, то ли шамана, который в эту самую минуту где-то на другом краю зем–ли камланием удерживал этот город от полного растворения в Великом Ничто.

– Точно, – подтвердил Мара мои соображения.

– Как это? – удивился Кислый. – А что это?

– Я скажу даже больше, – ответил Мара. – Шаманизм – это даже не ритуал. То есть ритуал там играет далеко не главную роль. Шаманизм – это практика, технология, которая позволяет ша–ману войти в состояние расширенного сознания, приоткрыть дверь, в замочную скважину которой смотрит обычный люд. Все основные признаки шаманизма одинаковы среди шаманов со–вершенно разных народов. Как такое может быть? Ведь индей–цы витото живут на Амазонке, селькупы в Сибири, а семанги в Малайзии! Этого не объяснить, если не принять, что шаманизм был с человеком изначально и вместе с ним распространялся по территории планеты. И вот проходят сотни тысячелетий, а шама–низм остается таким, каким его знали кочевники палеолита. Не странно ли?.. Нет, потому что там нечего менять. Это не идея и не религиозное прозрение, отношение к которому человек может со временем пересмотреть. Но если это практика, которая рабо–тает, то зачем, спрашивается, вносить в нее изменения, а? Я вернулся к столу, снова наполнил бокалы, спросил:

– Мара, ты хочешь сказать, что это именно та практика, ко–торая сделала из дочеловека человека? Практика, которая за–ставила его вынести информацию вне себя?

– Даже если это отголоски той практики, нам следует отно–ситься к ним с большим вниманием. Шаманство не представ–ляется без психотропных снадобий. У каждого представителя этого культа свой psychetropos, потому что растительные пси–ходелики неоднородны в плане расселения по планете, но их наличие в ритуалах обязательно. Здесь отправная точка – пси–хотропные вещества как катализатор эволюции сознания че–ловека.

Мне показалось, что в истории с шаманизмом кое-что не сра–стается, я решил высказать свои сомнения:

– Мара, насколько мне известно, помимо всякого рода об–щения с духами на предмет получения консультации о климати–ческих изменениях или коварных замыслах соседних племен шаманы еще и лечат соплеменников. Лечат именно камлани–ем, потому что практика использования лечебных трав – это уже другая тема. Каким образом соединение с эоном вселенских знаний может побороть в человеческом теле болезнь?

– Да! – присовокупил Кислый свой интерес к моему вопросу и сопроводил свое восклицание выразительным взглядом: что же, мол, вы нам на это ответите, уважаемый профессор?

– Ну, положим, факт изучения и использования лекарствен–ных растений древним человеком от шаманства отделять не стоит, хотя я и понимаю, о чем ты спрашиваешь, – начал Мара задумчиво. – Это возвращает нас к теме информации. И кста–ти, самое время к ней вернуться… Так вот. До этого мы рассмат–ривали информационное поле как водоем, в котором плавают сознания людей. На самом деле все несколько сложнее, пото–му что каждый человек – самостоятельная информационная структура. Он производит информацию, анализирует ее, транс–лирует, концентрирует и так далее. То есть человек – это биоло–гический генератор, конденсатор и транслятор информации одновременно. Он сам – информационная структура, постоян–но взаимодействующая со всеми прочими информационными структурами и полями. Самое интересное, что даже акт появле–ния человеческого индивида – суть исполнение программы. Фи–зиологически человек невероятно сложная система. Тем не менее зародыш homo sapiens, в котором легче узнать земно–водное, чем высокоорганизованного примата, уверенно раз–вивается в человека.