Олеся Андреева - Дочь Солнца Страница 23

Все произошло очень быстро. Хранитель послал подопечной видение — инструкцию, она четко ей следовала, не представляя, куда та ее заведет. Но поставить все по местам хотелось как можно быстрее. И не только мне этого хотелось.

Лисса

Я опять ехала на коне. Хотя обещала этого не делать. Вот и говорят же: " Не зарекайся!"

Я боялась. Но ведь до Пустыни еще далеко.

Сестра отреагировала на разговор с Витором очень бурно. Но, не скажу, что реакция ее меня сильно поддержала.

— Нет! Нет! Нет! Что она знает? Как она там выживет? Вы с ума сошли! Лисса здесь нужна, ее надо обучить, развить способности. Здесь она нужна.

Я чувствовала ее страх сильнее, чем свой. А это пугало еще больше. А еще интересно было наблюдать и за другими участниками нашей дискуссии. Им-то что, они дома остаются у теплого камина, с вкусными завтраками, обедами, ужинами и мягкой постелью.

— Лисса наша возможность. — Рос и Олег говорили почти слово в слово, с единственной разницей. Росу нужна была отсрочка для сбора людей. Он не верил, что я пройду, поэтому стыдливо опускал глаза, пряча трясущиеся руки в карманах и стараясь не смотреть на Силлу. Правильно делал, сестрица же моя (ясно, кто из них будет в доме хозяином) буравила его взглядом, как супердрелью, порываясь повысить голос на майора. Но мы тактично напоминали от том, что они не одни. Сестра тогда глубоко громко выдыхала и садилась в кресло.

А Олег смотрел на меня и верил. Он с горячьностью порол какую-то чушь на счет того, что если сила и знания есть внутри, не важно имеешь лишь опыт их использования, то они найдут выход в правильное русло, обязательно-приобязательно! При этом он расхаживал по комнате, взъерошенные рыжие волосы наэлектризовались и безумный взгляд горел, как кошачьи глаза в темной комнате. Хотела бы я быть хоть на четверть такой уверенной.

Ная же была спокойна. Вообще, интересная личность. Не понятно, волнует ее что-то или ей плевать. Она поднялась над нашей суетой, наблюдая надменным взглядом, украдкой позевывая. Не такими я представляла эльфов. Начитавшись в свое время горы подобной литературы, я ожидала от нее участия, мудрых советов, и какого-то такого выражения глаз, что я сразу бы поняла, что все всенепременно будет хорошо. Даже если мне сломают все ребра, постригут на лысо и вкрутят рог посреди лба. Но безразличная личность, не понятно, зачем мучавшая себя нашим присутствием все же спустилась с небес и произнесла сокровенную фразу.

— По легендам ты доживешь до старости, Лисса.

Надеюсь, что по меркам этого мира старость это далеко за шестьдесят. А не двадцать.

А вот Серафима бы лучше на меня не смотрела, сидя откинувшись на спинку стула. Она, наверное, не хотела врать, чтобы успокоить меня, так как, была в Пустыне дважды. Может, ей лучше вообще не надо было говорить? Пусть идет и поболтает с Ниалом, если ей так хочется поболтать. Да, я ее слегка недолюбливала. Глупая ревность покоя не давала. Но, услышав те слова, что она адресовала только мне телепатически, я прикусила язык. Больше она бы в Пустыню добровольно не вернулась. Во второй раз ведьма не одолела эту кучу песка, она провела там почти две недели. Ее матери пришлось отдать жизнь, чтобы дочь вернулась. Подобный обмен мог произойти только на очень весомую душу. Серафима не простила себя за свою самонадеянную глупость, что привела к таким последствиям. Этот образ проскочил у меня перед глазами. Я выпучила свои глаза, осознавая, что произошло. Серафима кивнула, поднялась и сказала мне на ухо:

— Если придется, я заменю тебя там. Поменяю свою душу на твою. Но, надеюсь, до этого не дойдет.

Я шарахнулась от нее, как черт от ладана. Она безумна! Она сама считает себя виноватой в смерти матери, но, тем не менее, произносит такие слова. Это что, жажда искупления вины?

— Нет, это осознание того, что будет, если ты не вернешься.

Сейчас, будучи уже далеко от замка и его обитателей, я думала, не послышалось ли мне это. Рыжая ведьма, которую я недолюбливала, предлагает мне свою жизнь, если я провалюсь. Видимо, я сильно влипла.

А трое молчали. Самые умные, посмотри на них! Молчание это меня ужасно раздражало. Зачем сидеть с серьезными лицами, строя из себя само сочувствие? Не знаешь, чего сказать, хоть сделай вид, что жуешь. Но…

Лидия — провидица, она знала, чем дело кончится. Она тщательно уже пол часа помешивала чай в чашке. Там дырка должна была образоваться или чай загустеть. Ложка беззвучно двигалась по кругу, помешивающая женщина упрямо хранила молчание. Вот настырная, прям картину с нее пиши! Ничего не сказала, но отпустила со мной своего сына. Эльф — мой Хранитель, как ни крути. Он будет ждать семь дней меня у ворот в Пустыню.

Он тоже молчал. Но шуточки его надо мной закончились. А это ясно говорило о положении вещей. Да, вы что, хоронить меня собрались!?!

Феод молчал. Я-то не против. С его писклявым голосом я бы и помалкивала (хотя мой ларингистический тоже не соловьиный, хе-хе). Но стоит сказать, что маг видел ситуацию объективно в отличие от других: Силла не хотела отпускать сестру; Рос — патриот, он бы и сам пошел, но жребий выпал не ему; Ная — пофигистка; Олег просто слепо верит в меня; Серафима просто слепо боялась своей вины; Ниал — Хранитель, у него особое ко мне отношение. Легче всех Лидии, она уже знает, чем история закончится. А может ей и тяжелее.

А Феод смотрел без эмоций. Он был бы неплохим полководцем, не будь таким хорошим магом.

Шансы на победу в войне смешны. Да, собственно говоря, о чем тут речь? Тени просто пронесутся по империи и ничего не останется. Отсрочка в две недели нужна, как воздух. Если я не вернусь, то это конец. Либо они просто потеряют одну из императриц, Дочь Светила. Но это не так страшно. Страшно, если они приобретут в моем лице врага. Безумного, наделенного способностями, управляемого врага. Но, если вернусь, то это победа. Жизнь это всегда пятьдесят на пятьдесят. Я новичок в этой игре. А новичкам везет. Так я себя успокаивала и занимала мысли, что бы не ругать себя, на чем свет стоит.

Феод отправил ответ черному магу. Ядовитая роса с травы исчезла, и дышать стало легче. Напряжение, как покрывало спало, появилась надежда для кого-то.

Мы собирались выехать на рассвете. Но я не смогла уснуть, ворочаясь на шикарной постели, на мягчайшей перине. Мысли роились в голове, как муравьи. А что думать? Вставай и делай.

Разбудила Ниала, написала записку сестре (позорные несколько слов), собрали кое-какую провизию, оседлали коней и в путь.

Ненавижу прощания. Особенно, если они могут оказаться последними. Я ушла по-английски.

Мы ехали молча, особенно не торопясь. Иногда я отвлекалась на любование природой. Леса, поля, реки, водопады. Мы ехали по большому тракту и по совместительству крупному торговому пути. Проехали несколько деревень и сел, не заезжая в них. С обеих сторон дороги были вырыты неглубокие рвы, поросшие вереском и еще какими-то мелкими синими цветами. Маленькие, но они брали количеством, появлялись природными клумбами то там, то здесь. А у лесов, что собрались за посеянными полями стлались клочья тумана, что уже садились к земле под поднимающимися лучами солнца. Туман укладывался на траву и превращался в росу. Как среди такой красоты может быть губительное аномальное место?