Алекс Кош - Огненный Факультет Страница 23

Едва я сел за стол, как сверху раздался уже знакомый по первому испытанию механический голос:

— Приветствую поступивших. Это ваш последний вечер свободы и надеюсь, что вы им насладились в полной мере.

Действие 6

Уй как насладились. Я ещё никогда в жизни так не наслаждался. Как бы теперь из этого наслаждения выпутаться?

— Как вам уже известно, вы — поступившие. Это звание даётся всего на один день, потому что уже к утру, вы станете адептами, или учениками, кому как удобнее называться. В чём разница? Всё очень просто. Поступившие обладают всеми правами обычного гражданина Империи, а вот ученики не имеют никаких прав. Даже право на жизнь вам придётся заслужить, не говоря уже о еде и прочем.

Голос затих, и в зале повисло молчание. Кто-то нервно хихикнул. Ремесленники, как ни в чём небывало, сидели за своим столом и с некоторым интересом наблюдали за тем, что твориться за столом поступивших. А за нашим столом, как ни странно, ничего особенного не творилось. Все молча сидели и ждали продолжения. Если кто-то хотел напугать нас своими словами, то у него явно ничего не получилось.

— Вы переедете в башню ещё до восхода солнца, с восходом начнётся ваше ученичество. Продлится оно всего один день по внешнему времени, и ровно три месяца по внутреннему времени Академии. Затем, после однодневного перерыва, во время которого вас отпустят в город, наступит вторая стадия обучения, для вас она продлится ровно один день, но в окружающем мире пройдёт ровно три месяца. Это сделано не просто так. Вы должны понять, что отныне выше простых людей, и с каждым днём вы будете возвышаться над ними всё больше и больше. Но не забывайте, что чем больше знаний и силы, тем больше ответственности. Вы выше, но не лучше. Вы такие же люди, но в отличие от других Ремесленники должны человечеству гораздо больше. Отныне вы становитесь рабами: рабами знания и рабами правил, рабами силы и рабами совести. Вы становитесь рабами Ремесла!

В зале опять повисла тишина. Не знаю как остальным, а мне было всё равно, чьим я там стану рабом. Единственное, что радовало, так это то, что домой мне вроде бы возвращаться не придётся… целый день? Или целых три месяца? Уж и не знаю как правильнее.

— Далее, перед тем, как вы разойдётесь, чтобы познакомиться с Деканами своих факультетов, можете задавать вопросы. Предупреждаю сразу, на глупые вопросы не отвечаю.

Как я и подозревал, тут же поднялся шум, как на базарной площади. Что интересно, каждый задавал вопросы, и каждый получал ответы. При этом, другие могли слышать только вопросы, которые произносились в слух, ответы же явно предназначались только задавшим вопрос. Однако я это заметил далеко не сразу и ещё некоторое время пытался вслушаться в сумятицу, царившую вокруг.

Наконец не выдержав, я всё же задал мучивший меня вопрос:

— Мы домой-то будем возвращаться?

— Вы вернётесь домой только для того, чтобы забрать необходимые вещи, — был мне монотонный ответ.

Я невольно задумался. А что меня ещё интересует? Ах да… слово такое странное…

— Что такое «харакири»?

— Вопрос неясен.

Мне показалось, или в механическом голосе появилось некоторое замешательство?

— Хорошо, — пробормотал я, — тогда расскажи о сенситивном шоке.

— В доступе отказано, — издевательски ответил механический голос и тут уже послышался знакомый мне голос Ромиуса. — Хватит задавать слишком умные вопросы, не смущай бедный «автомаг», он, между прочим, почти живой. Задавай вопросы, связанные с поступлением.

Я не стал указывать дяде на то, что вопрос о сенситивном шоке именно с поступлением и связан. Он же всё-таки Высший Ремесленник.

— Простите, — ответил я то ли странному «автомагу», то ли дяде.

А о чём тогда спрашивать-то?

— Кстати, а почему перед нами не выступил Глава Академии? — неожиданно вспомнил я.

— Потому что у Академии нет главы, — охотно ответил «автомаг».

— Как нет? — опешил я.

— Вопрос не ясен.

— А почему нет? — поправился я.

— Потому что эта должность была упразднена триста лет назад.

И чего Чез решил в таком случае, что перед нами будет выступать Глава Академии? Если такой должности уже давным-давно нет… А! Наверное, у него устаревшие сведения, надо будет обязательно рассказать ему об этом.

Что удивительно, больше ни одного вопроса у меня не возникло. Я посидел ещё несколько минут до тех пор, пока не начали иссякать вопросы остальных поступивших. Когда стих последний вопрос, механический голос произнёс:

— После беседы с Деканом, вы можете проследовать в свои дома, для взятия необходимых вам вещей, ровно за час до рассвета все вы должны находиться во дворе Академии. Кто не придёт вовремя — лишится своего места и не сможет участвовать в повторном принятии уже никогда. А сейчас прошу пройти к местам средоточения своих стихий.

Как я подозреваю, за всю историю Академии ещё никто не опаздывал. Надеюсь, что я не стану первым? Но о чём это я думаю? Мне кажется, что Ромиус говорил что-то о стихии огня… кажется…

Люди начали вставать, и я тоже быстро вскочил со своего места, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Я уже начал нервничать, когда увидел Ромиуса. Он кивнул мне на самый дальний от меня угол, и мне ничего не оставалось, кроме как проследовать туда.

— Зак, — шепнул всё ещё толкающийся рядом со мной Чез. — Я в дальний угол, там, кажется, собираются знакомые мне лица из моей стихии. А ты куда приписан?

— Туда же, — без особого оптимизма ответил я.

— Так это же здорово!

— Пошли, — подтолкнул я друга, и мы начали проталкиваться к стоящему в дальнем углу Великому Ремесленнику.

Подойдя, я слегка удивился, потому что: во-первых, увидел там же Алису и, во-вторых, потому что нашим Деканом оказался тот самый толстячок, так удачно отбривший Лиз. Кстати, он же так активно протестовал против принятия вампирши… понятно почему, она же у него учиться будет… что, в общем-то, приятно.

Когда вокруг Ремесленника собралось некоторое число принятых — порядка пяти десятков — он начал свою речь:

— Итак, дорогие мои ученики, меня зовут…

— Шинс, — шепнул я Чезу имя, не далее как днём услышанное во дворе Академии.

— Шинссмус Стидвел, — продолжил Ремесленник. — А вас Закери Никерс, я попрошу не перебивать.

Я тут же замолчал, хотя, хоть убей, не мог понять, как он меня услышал, и как моя реплика, едва слышная даже мне самому, могла перебить его речь. И уж тем более я не помнил, чтобы был ему представлен.

Чез промолчал, но его красноречивый взгляд явно спрашивал «А ты откуда знаешь?».