Джордж Липперт - Девушка на причале Страница 23

Теперь, казалось, пришел черед Филлис насладиться собой. 

- О, я не была бы слишком уверена в этом, - ответила она, с грохотом укладывая тарелки в сушилку для посуды. - Никто не может быть слишком уверен в будущем. Жизненные ситуации могут изменяться мгновенно. Просто спроси об этом «папу Уоррена».    

Петра нахмурилась, изучая тощую шею женщины, безжалостный узел ее седеющих волос. Что имела ввиду Филлис? Относились ли ее слова к смерти бабушки Петры? Не могла же она быть настолько бессердечной и подлой? Или это было что-то другое? Петре внезапно пришло в голову, что, возможно, она не единственная, кто планирует что-то. Филлис все еще таила зло на нее и деда, и Петра знала, та просто выжидает свое время, разрабатывая лучший план для ее мелкой мести. Но что задумала эта ужасная женщина? На что, на самом деле, она была способна?

Петра решила, что это, скорее всего, не важно. Для нее не важно. Если и Филлис что-то планировала, то дедушка Уоррен, несомненно, знал об этом.

Ведь, в конце концов, нравится ему это или нет, он мог читать мысли и намерения своей жены. Эта способность была последней крупицей его волшебной крови, и он не мог отключить ее раньше, чем он перестанет дышать. Дед не был сильным человеком, но никогда бы не позволил Филлис обидеть Петру. Он скорее умрет.

С такими мыслями Петра закончила свой скудный завтрак и отправилась заниматься домашней рутиной, чтобы помочь Иззи.

День прошел неплохо. Петра давно осознала, что ручной труд имеет свою особую приятность. В отличие от школьной работы и учебы, физическая работа позволяет свободно бродить уму, изнемогающему от скуки, чтобы исследовать свои собственные фантазии и мечты. Выросшая на ферме, Петра, по сути, прожила большую часть своей жизни в подобном трансу мире воображения, уносясь в мечтах прочь, в то время как тело усердно трудилось над какой-нибудь повторяющейся, чисто физической задачей. Петра просто обожала то чувство, когда падаешь в постель каждый вечер в полном изнеможении. На самом деле, в начале каждого курса школы она страдала от коротких приступов бессонницы, ее тело не привыкло к противоположному миру умственного труда и малоподвижному образу жизни. Хотя жизнь на ферме никогда особенно не была разнообразной и довольно часто требовала физических усилий, это была в целом не плохая жизнь. Петра раздумывала об этом, пока двигалась на протяжении своего последнего дня на ферме, работая наравне с Иззи.

В присутствии сестры Иззи едва ли казалась медлительной. Работа, с которой девушка с трудом могла управляться под нетерпеливыми указаниями Филлис, при Петре она выполняла быстро и изящно. Петра всегда считала себя просто лучшим учителем, чем Филлис, главным образом потому, что была более терпеливой и нежной с девушкой. Но теперь Петра задавалась вопросом. Мерлин сказал, что ведунья черпает свою силу из окружающего мира. Что, если ведунья также может раздавать силу тем, кто вокруг нее? В этом есть какой-то смысл. Может быть, в ее присутствии Иззи действительно балансировала на грани ведьмовства, чего девушка так страстно желала. Петра с опаской рассматривала это – мысль была одновременно счастливая и немного разочаровывающая.

И все же Петра помнила легенды о самом Мерлине и Озерной Деве, о том, как он учил магии человека, совершенно не обладавшего магической силой, - Джудит, которая должна была стать его женой. Обыкновенные ведьмы и волшебники не могли научить магии людей-неволшебников, не скорее, чем могли бы научить комара говорить по-французски. Но, вероятно, ведуны и ведуньи могли передать какое-то подобие своей силы, ту часть, которая исходит от природы вокруг, даже умственно отсталому человеку. Петра думала об этом, трудясь бок о бок с Иззи. Любопытно, что сказала бы Филлис, если бы заметила, как умело ее дочь работает в присутствии Петры. Изменил бы этот факт ее мнение об Иззи? С грустью Петра подумала, нет, не изменил бы. Филлис просто обвинила бы Петру в том, что она манипулирует девочкой, воздействуя на нее своими противоестественными колдовскими чарами.

И, честно говоря, Петра не была уверена, ошибалась Филлис или нет.

К тому времени, как вечер начал опускаться на ферму, и ужин был закончен, Петра и Изабелла закончили собирать скудный гардероб и туалетные принадлежности, упаковав их в небольшой подержанный чемодан. Их обязанности по дому были закончены, хотя Филлис добавила еще несколько дел в конце дня. Несмотря на это, Филлис была против того, чтобы обе девушки вышли прогуляться, как обещала Петра сестре.

- Я не позволю тебе забивать ее голову твоими бессмысленными идеями и глупостями, - сказала, наконец, Филлис, не отрываясь от своей работы. - Я старалась в течение многих лет не дать тебе заразить ее глупый, запутавшийся мозг твоей неестественной странностью. Я знаю, ты считаешь, что это твой последний шанс повлиять на нее, но я не дам его тебе. 

Как ни странно, Филлис казалась более встревоженной, чем обычно. Она суетливо двигалась по дому, погрузившись в свои мысли. Дедушка Уоррен снова удалился в амбар на ночь, оставив Петру наедине с этой неприятной женщиной. Петра ходила вслед за ней из комнаты в комнату.    

- Я честно не понимаю, о чем ты говоришь, - сказала она, принимая самый невинный вид. - Я просто хочу насладиться последним днем с девушкой, с которой я выросла, прежде чем она уедет. Ты же не можешь мне в этом отказать.

- Еще как могу, - резко возразила Филлис, поднимая глаза и обращаясь к Петре. - Ты можешь сколько угодно притворяться, маленькая ведьма, но я знаю лучше. Я вижу тебя насквозь. У тебя был шанс вмешаться, и это не сработало. Ты поняла? Ты, наверное, думала, что выиграла в тот день в гостиной с Персивалем, но ты сильно ошибалась. Я знаю, что лучше для Изабеллы, независимо от того, что ты и твой дедушка думаете.

Петра с удивлением осознала, что она ни в малейшей степени не чувствовала себя задетой словами Филлис. Эта женщина действительно боялась ее, и из-за этого страха она старалась всеми способами сохранить железной хваткой свою власть над домом хотя бы еще на один, но такой важный день. По мнению Филлис, что будет завтра - не важно, только бы удержать контроль до тех пор, а дальше это не будет иметь значения. Тогда для Петры будет слишком поздно что-либо изменить.

- Я не могу представить, о чем ты говоришь, мама, - печально покачала головой Петра.