Сергей Иванов - Пока стоит Лес Страница 23

Лежать без движения стало невмоготу, и Дан соскользнул с плота, погрузившись в воду с головой. Сейчас же из зеленоватого мрака к нему устремились любопытствующие рыбины и так же быстро сгинули. Потом в глубине проплыло что-то громадное, рыхлое, посверкивающее медленными красками – Дан не смог угадать существо даже приблизительно, хотя в зоологии ориентировался неплохо. Впрочем, наверняка Лес обезопасил себя от океанских чудовищ, а местная живность не была агрессивной. Хотя имелись исключения. Сегодня утром, например, Дан впервые увидел спрутопауков, пронёсшихся мимо с такой неправдоподобной скоростью, что их гибкие ноги сливались в марево. От диланов Дан слышал, что эти жутковатые создания далеко не безобидны, и если уж Лес разбудил их, значит, что-то в нём меняется – уже меняется! Вот так, господа мои…

Когда стемнело настолько, что вода превратилась в непроницаемую черноту, Дан перевернулся на спину и снова отдался мыслям.

Что ж, попробуем и мы разобраться в себе. Что ты есть, Дан, что тобой движет? Животные страсти? В какой-то мере, но чтобы это преобладало?.. Властолюбие? О Духи, нет! – уж это-то я из себя вытравил… Что остаётся – радость познания? Немало, но разве это всё? Будь я абсолютным эгоистом, разве стал бы ввязываться в эту свалку? Мне ведь жаль диланов, действительно жаль. И ради их спасения я даже готов пожертвовать некоторыми прелестями жизни, но не всей же жизнью! А честь, Дан, как быть с этим? Можно сколько угодно насмехаться над собственной щепетильностью, но уж что вложено в тебя – то вложено. Никогда ты не попросишь пощады и унизить себя не позволишь, даже ценой жизни, – значит, эта смехотворная эфемерная гордость, наследие спесивых предков, для тебя важней жизни со всеми её радостями? Что же входит в твоё понятие чести? Ты не прощаешь оскорблений – ну и что? Обычный сословный стереотип – гордость хищника, не более. Но ведь и себе ты не позволишь совершить явную подлость – тебя унижает и это. Ты сам создал себе кодекс, преступить который не смеешь. Так зачем усложнять правила игры – тоже для самоутверждения? А не проще ли поднять планку? Выходит, снова дело не только во мне? Оказывается, напрасно я кичился независимостью: с людьми меня связывают нити, разорвать которые я не в силах… Проклятье, я с ума сойду!.. Герд, Герд, что ты со мной делаешь, зачем ты поставил меня перед выбором?

Дан принуждённо рассмеялся, гася в себе смятение – без особого, впрочем, успеха. И вдруг обмер, вспомнив про ожидавшую его диланку. Неужто проскочил? Ах, дьявол!..

Одним движением Дан забросил себя на плот, распрямился и застыл, вглядываясь в темноту и гоня прочь надоедливые мысли. Отвлечься, отвлечься, только так!.. Где же она? Где?.. Вот!

Чёрная стена зарослей раздвинулась, открыв вход в крохотную заводь, озарённую мягким сиянием, исходившим от распустившегося на воде царственного цветка.

Рефлектирующий Вепрь – это ж додуматься! – хмыкнул Дан. У тебя заворот мозгов от мыслей, сказал бы Образцовый Огр. А потом шваркнул бы тебя по черепу чем-нибудь поувесистее… для твоей же пользы. Не-ет, хватит! Пора кончать с раздвоением, иначе я действительно свихнусь. Ну, что – вперёд, к забвению?

Головой вперёд Дан бросился в воду и поплыл к заводи.

2

Герд с силой потряс решётку, но она стояла, как влитая. Ничего странного: эта трёхступенчатая ловушка была сработана на совесть – у кого-то недурно варили мозги. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Рука всё же дрогнула, когда Герд сдёрнул с приманки покрывало, хотя он уже почти не сомневался. В глубине кресла сжалась в дрожащий ком женщина. Она даже не была туземкой – смуглая кожа, пышные формы, неестественная бесстыдная нагота. Искусный грим покрывал женщину от подошв до бровей, кожа лоснилась от благовоний.

– Ну конечно! – вспомнил Герд. – Это же танцовщица Кэролл – предмет вожделения каждого полноценного огра.

– Нравится? – осведомился из-за спины вкрадчивый голос.

– Не мой стиль, – отозвался Герд равнодушно. – Перекормили.

И обернулся. За решёткой стояли двое: Рэй и Чак. Говорил, стало быть, первый, потому что этот голос – звучный, богатый модуляциями – Герд слышал впервые.

– Разумеется, туземки изящнее, – согласился Рэй, – и кожа у них, точно шёлк, – но эта их бледность!.. А для вас я не пожалел любимой наложницы.

Этот верзила на полголовы возвышался над рослым Чаком и сложение имел подобающее. Из оружия – только клинки за спиной, но Герд был наслышан об искусстве этого двумечника. Хотя демонстрировал его Рэй не часто.

– Привет, Чак! – сказал Герд. – Вот и свиделись!

Вожак Вепрей широко улыбнулся в ответ и вскинул на плечо заряженный игломёт. С этим, по крайней мере, всё ясно.

Герд опустился в кресло, рывком притянул к себе женщину, и она прижалась к нему покорным жарким телом, всхлипывая от страха.

– Ну? – спросил Герд резко. – Я жду!

Рэй одобрительно улыбнулся, удобно опёрся локтями о решётку.

– Поговорим? – спросил он.

– Ещё один! – проворчал Герд. – А ты-то, Чак, чего молчишь?

– Успеется, Герд! Наговоримся ещё.

– Ну и ладно, – пригревшись возле Кэролл, Герд сонно прикрыл глаза. В самом деле хотелось спать – эти Голоса, чтоб им…

– Предлагаю дружбу, – сказал Рэй. – Как?

Не открывая глаз, Герд засмеялся. Терпеливо переждав этот приступ весёлости, Рэй продолжал:

– Понимаю, я для вас исчадие Подземелья, корень всех бед и зол, но послушайте, Герд…

– Короче! – сказал Герд. – И попроще – мы не в Империи.

– Что ж… Герд, я не отрицаю, что травил тебя Псами – было, было. Ты мешал мне, очень мешал, иначе мы бы подружились – правда! Ты симпатичен мне.

«Сказано огром и для огра, – оценил Герд. – Чего же тут не понять: пока ты полезен мне – мы друзья, ну, а если мешаешь – извини, вынужден убрать».

– Чем же я тебе не угодил? – спросил он.

– Лес, Герд, – всё дело в нём! Впервые за миллионы лет он попал в противоречие, разрешить которое может только с помощью посторонней воли – воли бойца. Но не среди диланов же её искать.

– Дальше!

– Я тоже боец – и недурной, смею заметить. Но Лес почему-то выбрал тебя. Не мог же я терпеть соперника?

– А диланы-то чем тебе помешали? Или так ты разжигал в Лесе ненависть?

– Именно! Она должна быть в его памяти – ему же сотни миллионов. Когда-то и он боролся за выживание, как и мы. Это диланы пришли на всё готовое.

– Ты понимаешь, куда ведут эти игры, Рэй?

– Игры опасные, я знаю. Но где были бы сейчас мы, огры, если бы щепетильность задавила в нас предприимчивость? Существовали бы мы вообще?

«Вот! – понял Герд. – Этим ты будешь меня покупать – величием целей».