Дженнифер Роберсон - Создатель меча Страница 23

Дел поймала, развернула мягкий мех, полюбовалась его великолепием и взглядом попросила разъяснений.

— Твой день рождения, — сказал я ей и тут же почувствовал себя неловко. — Мне она вообще-то не нужна.

Пальцы Дел ласкали мех, лица я не видел за распущенными волосами.

— Чудесная шкура, — тихо сказала она. — Такими у нас устилают колыбели новорожденных.

У меня перехватило дыхание.

Я выпрямился.

— Ты на что-то намекаешь?

Дел нахмурилась.

— Нет, конечно… — а потом она поняла, о чем я подумал. Она откинула назад светлые волосы и посмотрела мне в глаза. — Нет, Тигр. Больше никогда.

— Что значит никогда? — начал я и вдруг вспомнил, что некоторые женщины просто не могут иметь детей и пожалел о вопросе. — Я хотел сказать… да ладно, забудь. Я сам не соображаю, что говорю.

— Соображаешь, — очень слабо, но Дел улыбнулась. — Никогда значит, что у мня никогда больше не будет детей. Только Калле. Я сама этого добилась.

— Что значит «добилась»… — начал я, но запнулся и торопливо добавил: — Ладно, забудь.

— Это пакт, — спокойно объяснила она. — Я попросила об этом богов. Чтобы быть уверенной, что смогу выполнить свою клятву. Калле и так задержала меня.

Я хлопнул глазами.

— Но ведь этим нельзя управлять, — я помолчал. — Я чего-то не понимаю?

Дел пожала плечами.

— У меня не было месячных с рождения Калле. То ли повлияли тяжелые роды, то ли это веление богов, ответивших на мою просьбу, не знаю. Просто можешь не беспокоиться, что сделаешь что-то нежелательное.

Вот значит как. Еще одна часть головоломки по имени Делила встала на место.

Только Калле, навсегда. Девочка, которая не принадлежала Дел и никогда уже не будет принадлежать.

Благодаря мне.

Благодаря мечу.

Аиды, баска… что с тобой стало?

Что с нами стало?

Очнувшись от тяжелых мыслей, я потянулся и коснулся ее руки.

— Прости, баска.

Дел слепо смотрела на меня, сжимая лунно-серебристую шкуру, а потом, наконец, улыбнулась.

— Значит признаешь, что проиграл спор?

Я не сразу понял, о чем речь.

— Нет, — кисло сказал я, — от спора я не отказываюсь. А вот ты бы наверняка не обиделась, если бы я признал, что проиграл.

Дел покосилась на меня.

— Я не сплю со своим отцом.

Аиды, она знала, куда ударить больнее.

10

— Здесь, — объявила Дел. — Местечко не хуже других, а нам давно пора выяснить, на что мы способны.

Ровный шаг жеребца и тепло полуденного солнца — ну может и не совсем тепло, но по крайней мере уже не тот холод, к которому я привык за зиму — погрузили меня в дремоту и я не сразу сообразил, о чем она говорила. Я открыл глаза и к своему удивлению обнаружил, что Дел слезает с мерина.

— Не хуже других для чего? И на что я должен быть способен? — я помолчал. — Или не способен…

— Может и нет, — согласилась она, — но это давно пора исправить.

Я нахмурился.

— Дел…

— Прошло много времени, Тигр. Через день мы будем в Ясаа-Ден… а нам еще нужно потанцевать.

Так вот о чем она. Я понадеялся, что Дел не заметила как я скривился.

— Мы могли бы еще подождать…

— Мы могли бы подождать, пока не уедем с Севера… но тогда ты нарушил бы свое обещание, — прищурилась, разглядывая меня, и прикрыла глаза ладонью, защищаясь от солнца. — Мне нужно танцевать, Тигр. И тебе тоже.

Ну ладно… Я вздохнул.

— Хорошо. Рисуй круг. Я сначала немного разомнусь.

Мне нужно было напомнить ноющим суставам и застывшим мышцам что такое движение, не говоря уже о танце. Мы ехали на северо-восток уже шесть дней, и я начинал думать, не погорячился ли, пообещав найти логово гончих и их создателя. Боль не покидала меня ни на секунду. Я предпочел бы отсидеться в какой-нибудь маленькой дымной кантине с акиви в чашке и симпатичной Южанкой на колене… нет, тогда бы болело не меньше. Прижать женщину к себе я бы еще смог, но ни на что большее сил не хватило бы, а значит и затаскивать ее на колено не имело смысла.

Аиды, до чего же отвратительно стареть!

Дел привязала мерина к дереву, нашла длинную палку и начала рисовать круг на земле, рассекая пласты мокрой полусгнившей листвы. Я задумчиво наблюдал за ней, непроизвольно отмечая как напряженно она держится. В ее движениях не было и следа прежней легкости и неуловимой грации, ее рана болела как и моя. Как и я, Дел постепенно выздоравливала.

Внутри — не знаю, а снаружи точно выздоравливала.

Дел закончила круг, отшвырнула палку, выпрямилась и посмотрела на меня.

— Идешь? Или ты ждешь от меня ритуального приглашения?

Я хмыкнул, бросил стремена, медленно перекинул ногу через круп гнедого и соскочил. Жеребец предложил подобраться поближе к мерину в надежде несколько раз ущипнуть его или лягнуть, но я сделал вид, что его не понял и привязал гнедого подальше от чалого, который всячески пытался продемонстрировать свои дружеские намерения. Жеребец его настроений не разделял.

Я медленно отстегнул фибулу плаща, скинул тяжелую ткань и перекинул ее через седло. Приятно было освободиться от лишнего веса. Вскоре я надеялся расстаться с ним навсегда. Я знал, что не смогу почувствовать себя свободным пока мы не пересечем границу, где я сменю шерсть и меха на шелк. Но пока мне достаточно было избавиться и от плаща. Я наконец-то вздохнул полной грудью.

Моя рука скользнула к перевязи, которую я носил поверх туники. Пальцы ненадолго задержались на бусинках и бахроме, потом добрались до кожаных ремней, гибких и мягких, напряженно застыли на теплой шерсти. Ножны, отягощенные весом меча, висели наискось за моей спиной. Мой голодный сердитый меч.

— Тигр…

Я закрыл глаза, снова открыл их, повернулся и увидел Дел в круге. От ослепительно белой фигуры исходило сияние. Я понимал, что это яркий солнечный свет отражается от одежд, но где-то в глубине души я испугался. Я вспомнил ту ночь, когда Дел стояла в огнях, которые сама же создала, и ее окружали все цвета мира. Уже тогда у меня мелькнула мысль, что Дел действительно умерла, а это дух. И теперь, увидев ее, сияющую белым огнем, я подумал, а вдруг я действительно убил ее…

Нет. Нет.

Ты просто дурак.

— Тигр, — снова позвала она. Безжалостно, как всегда.

Ты дурак, у тебя песчаная болезнь и мозги локи.

Дел вынула из ножен меч. Бореал слабо светилась.

Она не станет петь, не станет. И я поклялся не петь.

Аиды, баска… я не хочу с тобой танцевать.

Лицо Дел оставалось спокойным. Ровный тон ничего не выдал.

— Войди в круг.

Дрожь пробежала по моей спине. Глубоко в животе что-то дернулось.