Владимир Ткаченко - Амулет: Падение Империи Страница 23

— Ты уверен, что хочешь умереть сегодня? — спросил Торн своего противника, подначивая его.

— А ты? — переспросил тот.

Торн даже немного усмехнулся от наглости и дерзости самоуверенного мальчишки. Он был таким же в его возрасте.

Главарь повстанцев напал первым. Он яростно и часто атаковал, ловко размахивая мечом, но все его атаки не находили цели и захлебывались парирующими ударами хаатина. Он сделал еще несколько выпадов вперед, нанося рубящие и колющие удары. Торн без особого труда отвел их своим мечом. Пока он только защищался, пытаясь измотать своего соперника. Он хорошо владел тактикой ведения боя, но своим оружием он владел еще лучше.

Наступила небольшая пауза и противники, глядя друг другу в глаза, медленно передвигались по кругу, сохраняя дистанцию. Наконец, юноша, немного отдышавшись, предпринял новую попытку для атаки. Мечи скрестились, издав сильный звон. Как будто молотом со всего размаху ударили по наковальне. Торн, подпустил противника поближе, согнув руки в локтях, а затем с силой оттолкнул его от себя и ударил ногой в грудь. Юноша отлетел на несколько футов и тяжело рухнул на землю. Другой на месте хаатина уже закончил бы бой, но только не Торн. Он терпеливо ждал, пока мальчишка соберется с силами и поднимется на ноги, расхаживая из стороны в сторону. Вдруг, кто-то из толпы бросил своему вожаку круглый деревянный щит, сколоченный из досок. Тот сгреб его с земли и медленно поднялся.

— Эй, так не честно! — закричал Джеймс так, как будто в бою существовали какие-то правила.

Хаатин быстрым шагом подходил к юноше, описывая своим мечом восьмерку в воздухе. Он нанес размашистый удар сверху. Парень, закрывшись щитом, не устоял на ногах от силы удара и опустился на одно колено. Щит, не выдержав атаки, с треском разлетелся на куски. Хаатин сделал еще один замах, но юноша быстрым кувырком вперед ушел от него.

Торн развернулся и снова скрестил меч с противником. У парня дрожали руки от напряжения. Он очень устал, и силы покидали его. Хаатин был намного мощнее и выносливее. Он давил на меч соперника, приближая к его шее. Парень собрался с силами и оттолкнул Торна от себя. Хаатин тут же ударил противника с размаху рукоятью своего меча по лицу и толкнул руками в грудь. Тот кубарем повалился на землю. Сопротивляться он уже не мог. Он стоял на коленях, опустив голову вниз, и глубоко и тяжело дышал.

Торн подошел к нему и занес свой меч над его головой. Он победил. И теперь он был вправе забрать жизнь у своего противника. Таков был уговор и воины, окружавшие их, не пытались вмешиваться и возражать. Это был закон чести, который в этом мире соблюдали, увы, немногие. Умереть в бою мечтал каждый воин. Но умереть достойно доводилось не каждому. Предводитель повстанцев был достоин умереть от руки такого воина, как Торн. И он смиренно ждал своей участи, стоя на коленях и приклонив голову.

— Стой! Торн, подожди! — закричал вдруг Джеймс и пошагал в центр круга, где решался исход поединка. — Это он! Посмотри на его шею!

Торн, присмотревшись, увидел на шее поверженного противника родимое пятно в виде двух продолговатых точек, похожих на след от укуса змеи.

— Как твое имя? — спросил Торн, не опуская меча.

— Габриель, — едва слышимым голосом выдавил он. Торн, нехотя, отвел меч в сторону и сделал несколько шагов назад. Перед ним склонил голову последний и единственный наследник трона. Это был он. Сомнений не оставалось. Все, как и описывал им старик — Стоунхилл, имя, родовое родимое пятно. «И этот заносчивый юнец станет королем?» — подумал разочарованный Торн и спрятал меч в ножны.

— Что ты делаешь? — спросил его Габриель, увидев, как хаатин убрал оружие. — Ты честно победил! Я же, проиграл и должен умереть от твоей руки!

— У тебя будет еще достаточно возможностей, чтобы умереть в бою, но не сейчас! Скажи спасибо ему! — Торн указал на Джеймса, стоявшего рядом.

— Ты не можешь так поступить! У нас был уговор! — кричал наследник, с трудом поднимаясь на ноги.

— Ты что, так торопишься на тот свет? — с насмешкой спросил хаатин. — Ты должен радоваться, что остался жив.

— Я не боюсь смерти! — гордо ответил Габриель. — И зачем вам понадобилось мое имя? Торн перевел взгляд на Джеймса и тот, отозвав Габриеля в сторону, все ему рассказал.

Габриель слушал историю парня, застыв на месте, как вкопанный. Он не мог поверить, что являлся последним представителем королевского рода. К тому же из уст столь юного рассказчика это звучало крайне неправдоподобно. Его можно было понять. Когда кто-то приходил и заявлял, что в ваших жилах течет благородная королевская кровь рода, который считали сгинувшим много лет назад, вы, наверное, сочли бы этого человека странным. И Джеймс был похож на такого человека. Габриель, немного придя в себя от рассказа, наконец, сказал:

— То есть я теперь должен поехать с вами к священнику, который называет себя одним из хранителей амулета королей!? Джеймс положительно кивнул головой. Он почему-то надеялся на то, что Габриель поверит его словам без лишних убеждений, но он ошибся.

— Амулет — это сказка, придуманная давным-давно придворными сказителями, чтобы нагнать страх на врагов! — усмехнулся Габриель.

— Покажи ему! — вмешался Торн, расхаживая неподалеку.

Джеймс осторожным движением вынул висевший на шее амулет и показал найденному наследнику. Тот открыл рот от удивления. Он не мог отвести взгляд от удивительной вещицы. Протянув руку, он хотел коснуться амулета, но Джеймс резким движением отвел вещь в сторону.

— Неужели это правда? Неужели он существует на самом деле? Но если история об амулете правда, то значит я действительно наследник престола!

— Только не зазнавайся! — сказал Торн. Габриель нахмурил брови, отреагировав на слова хаатина, и тихо сказал:

— Я поеду с вами. Если мне суждено стать королем, если я заслуживаю право носить корону, то пусть будет так! А достоин я того или нет — время покажет!

Солнце уже скрылось за горизонтом, и путники решили отправиться утром. Поужинали тем самым кабаном, источавшим столь яркий, пронзительный аромат пряных трав. Торн и Джеймс ужинали отдельно от Габриеля, который предпочел удалиться в свой домик и остаться наедине с обуревавшими его мыслями.

Повстанцы, сидя у костра, рассказывали разные забавные истории, от которых Джеймс то и дело заливался громким смехом. Торн держался в стороне, и все время молчал, поглядывая на парня. Он удивлялся его стойкости и решительности. Посмотрев в лицо смерти уже ни один раз, он смеялся как ребенок. Хотя он и был ребенком, пусть и уже достаточно взрослым.

Торн не знал, какие испытания им придется пройти, какие преграды они встретят на своем пути, но он понимал, что прежним Джеймс уже не будет. Джеймсу и сейчас было очень тяжело на душе, но юноша старался не думать о плохом. Он гнал плохие мысли прочь из своей головы. Зачем было загадывать о том, что еще не произошло и, может быть, не произойдет вовсе?