Всеволод Буйтуров - Слезы Невидимых. Золотой Разброс. Страница 23

***

«А за это ответишь, — решила Собака про себя, — засадили в подвал со вчерашнего дня. Меня выгуливать положено. А больно умные говорят — тварь я неразумная. Ответят за базар! Я всё, что они говорят, слышу. Даже из подвала Под землей любовничек со странным именем Борман научил прослушку ставить: чтобы в курсе быть, что там Детишки замышляют, да как поживают.

А Дух Земли ничем им не поможет. Он, когда с Солнцем по золоту делаварил, контроль над ситуацией потерял и цепочку отследить не сможет. А я, когда беременной сидела под Утёсом, разобраться смогла. Я сейчас, наверное, одна во всём мире знаю, как перемещениями Слёз управлять. Другое золото не по моим зубам, а Слёзы, они меченые Разбросом. Я их чувствую, и каждый разбросанец у меня на виду. Так что, ребятки, советовала бы вам меня не только терпеть, но любить и уважать. Когда-нибудь, возможно за хорошее поведение и помогу… хотя это вряд ли».

На берегах Ладоги

«Летнее содержание контингента» по технологии главврача Лхасарана Цэрэмпиловича Багмаева основывалось на возможно более тесном контакте больных с водными ресурсами Озера. Это с одной стороны. С другой — «потенциально перспективных разбросанцев» надо было лишить всякой надежды и возможности заняться хоть какой-нибудь деятельностью.

По теории Багмаева разбросанцы, прошедшие обработку безысходностью и глобальным бездельем вкупе с невозможностью чем либо заняться, даже при большом желании, должны рано или поздно либо сорваться в пике полной апатии, либо, закалившись и очистившись от шлака Разброса, осознать своё положение.

В этом случае наиболее сильные особи могут «вспомнить» подробности собственно Разброса и переброски золота, к таковому приведшей.

 «Ключик к подсознанию надо искать, или отмычку. Или лом на худой конец. А содержание у воды в сытости и полном безделье из года в год при правильной расстановке акцентов может стать отличным ломом». Так любил вещать главный доктор филиала.

Теория — это хорошо, даже такая непонятно из чего выведенная. С практикой воплощения её в жизнь, однако, не все сотрудники Института соглашались безоговорочно. Некоторые её вообще не принимали. К примеру, Ведущий специалист головного офиса Института в Чумске Лилия ЭльрудовнаЧистозерская. А к её мнению приходилось прислушиваться.

Она одна из сотрудников могла с точностью определить, разбросанец попал в сферу интересов НИИ или просто больной физически либо психически человек. Неудивительно — сама Лилия тоже была из разбросанцев. Только особых. Так случилось, что в момент разброса она была мертва и находилась стараниями Бабая-Фируза в его эпицентре. Посему воздействие Золотого Разброса и Перемещения не коснулись её сознания.

Она помнила всё произошедшее. Другое дело, что тогда она была необразованной девчонкой, сражённой случайной вражеской стрелой. Сегодня известная в своей отрасли науки Лилия Эльрудовна должна была опираться на несовершенный и неподкреплённый научной базой опыт юной туземки.

***

В этот раз переход из Чумска в Ладожский филиал опять не обошелся без ЧП. Лилия была взвинчена и кляла последними словами радио РетроFM, которое постоянно вещало на территориии парка отдыха «Чистое Озеро».

Есть в графском парке черный пруд

Там лилии цветут.

Там лилии цветут, Цве-е-ту-ут!

На этот раз трубадурил папаша Пончика. Торпедой ринулся он из глубин Озера, нацелившись в корму Лилии и протягивая клешню к её мягкому месту.

‑— Свинья, хоть они в воде и не живут, — выругалась девушка, — наслушался песенок! А, как Водяной, должен лучше меня знать, что здесь не пруд, а о-зе-ро! Что если я сейчас супруге твоей на твоё аморальное поведение глаза открою? И как вас с сыночком вода терпит! Тот хоть по молодости и дурости, а ты безобразничаешь осознанно, из-за порочности натуры. Ну-ка живо греби в сторону вашей двуспальной норы!

Лилия ухватила Водяного-ловеласа за скользкое ухо и потащила в глубину.

— Стой, Лилька! Моя, если что такое пронюхает — придётся на старости лет новый водоём искать. А я привык, чтобы тапочки, хоть и мокрые, всегда у родной коряги стояли. Не губи семейного счастья.

— Что за счастье, когда за каждым русалочьим хвостом гоняешься. Каждый малёк в Озере знает. Только твоя Водяниха думает, что замужем за приличным человеком. Чёрт! Какой же ты человек!

— Ну не человек — водяной, а без семьи что делать буду?

— Вставай на путь исправления. Если кидаться на меня прекратишь, не стану твою супругу расстраивать. Но одно условие есть.

— Ты о чём?

— Побеседуем с тобой о подводном мире и о твоих путешествиях по подземным источникам и канализации. Ещё расскажешь о жизни Озера в старые времена, когда поблизости Племя жило. Надеюсь, понимаешь, что мне интересно услышать?

— Да каждый головастик в этом Озере знает, чем вы в вашем Институте занимаетесь!

— Что ты мелешь, чего вы там знаете?

— Так считай, если через каналью-то ваш институт — как комната в коммуналке с нашим Озером сообщается. Скучно здесь стало. Всех развлечений — радио послушать да по соседним домам через коммуникации побродить. Посмотреть, послушать, что там у людей творится.

— Через канализацию? Там же экология для…

— А как ваш институт образовался, у нас веселее стало. Вы же про близкое и родное нам рассуждаете. Про воду, озёра-реки. Мы даже детишек по праздникам к вам на советы берём. Вода в Озере теперь тоже не такая чистая. Адаптировались. — Водяной гордо произнес мудрёное слово. Знай наших, и на учёных советах бываем!

— И ты сынка с собой таскал?

— Было дело. Но Пончик ведь дефективный. До адаптации родился. Ничего не понял. Только что баба ты больно справная сообразил. Тут и дурак смикитит.

— Рот закрой и слушай. Некогда сейчас с тобой, поганцем, разговоры говорить. Вернусь, встретишь без песен и рукоблудия. Говорить будем. И помни: теперь судьба твоих домашних тапочек в моих руках. А если такой умный да древний, должен помнить, почему я таких ухажёров как ты терпеть не могу.

— Бу-а-га-га-га! Ты же и на наших берегах с солдатнёй промышляла! Ай-яй-яй-аа-аа! Больно! Отпусти, прости! Нем, как рыба!

— Замолчи, маньяк! Это Лилька-потаскушка тут с солдатней миловалась. Ей, бедняжке, деток поднимать надо было. А ты, наглец, приличной девушке про возраст намекаешь!

— Ничего я не намекаю! Ай, всё, молчу!

На берегах Ладоги (продолжение)

Очень неприятные чувства испытывала Лилия. Ладожская вода, довольно чистая («после закрытия ряда целлюлозно-бумажных комбинатов и снижения интенсивности сельхоз деятельности на прилежащих территориях») по сравнению с городским парковым водоёмом, через который она обычно осуществляла переход, на этот раз казалась невыносимо грязной и вонючей.