Бай Айран - Всадники Ветра Страница 24

— Что я? — устало спросил Силенс, словно лишившись всех остатков сил. Помолвка обернулась трагическим вечером.

— Ты сделал так, чтобы твоя мать заболела!

— Что ты несешь! С какой стати? — гнев рокотал в горле молодого мужчины.

— Чтобы твоя жена стала единственной королевой замка!

Звонкая пощечина разнеслась по комнате громовым раскатом, ноздри принца расширились от ярости, глаза сверкали, зубы были стиснуты, а кулаки прижаты к бокам. Покачнувшийся от удара король, потряс головой, как мокрая собака, только что вышедшая из реки, и потер ушибленную щеку.

— Я совсем обезумел… — промямлил он. Монарх совершенно не производил впечатления сильного правителя.

— Да! — разъяренно согласился Силенс. — Да! — еще раз для убедительности прозвучало короткое слово. — С тех самых пор, как умер Ялдон! Ты не только сам медленно истлеваешь в живом теле, так и других тащишь за собой в бессмысленную могилу! Сколько можно по нему горевать? Мне тоже не хватает брата, но мне хватает кое-чего другого — он бы не умер, если бы не хотел принести пользу своему королевству! А ты только бездействуешь и убиваешь своих любимых! — гневным шепотом начал свою тираду принц. — Хватит, отец! Очнись от этого горестного сна. Ялдон мертв! — Король отшатнулся от сына, как от прокаженного. — Мертв! И никогда не будет живым! — Подсыпал соли в рану сын. — Может, ты поймешь, что нужен и мне? И своему королевству? Проснись, проснись, отец, проснись для жизни! — умолял Силенс.

Глаза пылали, грудь вздымалась, а голос звучал твердо и убедительно. На кровати зашевелилась королева и что-то нечленораздельно прошептала. Сын поспешно склонился над матерью, ловя каждое ее слабое слово. Кивнув мне, он сел и стал ждать, пока я наполню опустевшую чашку остывшим чаем. Он благодарно, почти мимолетно, коснулся моей руки и начал вновь поить мать. Королева увереннее глотала чай, и лицо ее медленно разглаживалось.

— Ты прав, Ленс, — полушепотом сказал король. Сын оглянулся на отца. — Мне пора перестать горевать по Ялдону. — Слезы сверкнули в напряженных глазах. — Я знаю это, но сделать ничего не могу, — сокрушенно признался Энтраст.

— Я больше не могу тебе доверять, — принц бросил резкую фразу и отвернулся к Лайс.

Я стояла посреди комнаты и не знала, куда себя деть. Слушать разговор отца и сына было неудобно, но и уйти я не могла, принц нуждался в моей безмолвной поддержке. Мне до боли страшно наблюдать за страданиями королевы, но ничего толкового предложить не могу. Кровь панически застучала в ушах, мысли оживленно начали искать пути к успеху. Каждое новое раздумье представлялось мне хуже предыдущего, но я с настойчивостью пыталась найти хоть какое-то полезное явление для своей королевы.

Сознание неожиданно ринулось к волку, как к спасительному кораблю кидается изнеможенный человек, несколько часов пробывший в открытом море. Из последних сил я тянулась к нему и с облегчением поняла, что он отзывчиво отвечает мне и пускает свой волчий рассудок в мою голову.

Нос недовольно поморщился от омерзительного запаха, захотелось зарычать — здесь витала смерть. Люди не умеют себя вылизывать, слабо подумала я, но отмахнулась, так как она настойчиво требовала какой-то помощи. Внимательно вглядевшись в лежащую женщину, поняла, что это она так плохо пахнет. Она мертвая? Нет, глаза говорят, что грудь еще вздымается. Вожак сжимает ее руки. Он делает ей больно.

— Силенс! — первый раз обратилась я к принцу по имени. Он потрясено посмотрел на меня. — Не сжимай ее пальцы — ей больно! — Принц мгновенно убрал свои руки за спину, словно опасаясь, что те без спроса вновь продолжат свое занятие. Я была удостоена еще одного изумленного взгляда, когда женщина промямлила что-то благодарное.

Она была недовольна моей помощью и требовала еще. Я поняла, что женщина умирала не от этой боли и приоткрыла рот, чтобы втянуть воздуха. Запах смерти поднимался от живота сморщенного человека, такой запах бывает у разлагающихся трупов. Я поморщилась. Женщина не ухаживала за собой, она ела не свежую пищу. Внутри нее гниль. Она ужаснулась и поспешно, но с благодарностью, вытолкнула меня из себя.

— Королева больна внутри! — прошептала я Силенсу, не зная, как прямо сказать то, что сообщило мне сознание волка.

— Что вы имеете в виду? — Я была благодарна всем богам, что он не спросил, откуда я это знаю.

— Я не знаю, как сказать. — Ощутив молящий взгляд принца, я сдалась. — Она… у нее… гниют внутренности. — Слова дались не просто с трудом, а с ужасным и немыслимым усилием.

Принц побледнел и часто задышал от волнения. Он больше не смотрел на меня — его вниманием овладела мать. Лайс успокоилась, грудь ее мерно вздымалась и опускалась, но слышались отчетливые хрипы. Как это связанно с внутренними заболеваниями, я не знала.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил он у королевы, не надеясь получить ответ.

Волк торжествующе проник в меня. Я вздрогнула, но не выгнала его из себя, потянувшись, укрепила связь. Он понукал меня взять королеву за руку. Не обращая внимания на недоуменный вопрос принца, зачем я это делаю, я легко сжала пальцы королевы. Волк взял меня под свой беспредельный контроль.

Я шкурой ощущала смерть этой женщины, но не могла отказать вожаку в помощи, он изнывал от горя, наблюдая за страданиями невежественной суки. Наверное, он был ее щенком. Когда она коснулась пальцами иссохшей кожи, я ринулась вперед в умирающее тело. С трудом я смогла пробить высокие стены сознания старой женщины, она отчаянно сопротивлялась моим действиям, моей помощи, но вскоре затихла. Тело не просто пронизывала ужасная боль, оно буквально состояло из нее. Женщина давно мучилась этой болью, но никому не сказала об этом из своей стаи. Чувство сожаления давило на ее слабые виски, но она не могла уже ничего не исправить. Я чувствовала в ней горечь оттого, что она лишилась своих друзей, когда болезнь подступила к ней. Отослала из своей комнаты, чтобы те не ощущали запах гнили. Я знала, что сука обливалась пахучими жидкостями, чтоб другие не почувствовали этого и не заподозрили ее в слабости. Все ее чувства передались мне — она делилась своими воспоминаниями. Живот горел в адском огне, и постоянно хотелось пить. Жажда не просто сковывала горло, внутри нее будто все ссыхалось от недостатка воды. Глупая сука. Нужно было поесть целебных трав, тогда этого можно было избежать, но сейчас, как бы ни хотел этого вожак, исправить что-то невозможно. Старая женщина это понимала не хуже меня, поэтому с отчаяньем пыталась что-то прорычать щенку, но вожак не понимал ее невнятного скуления. Я раздраженно подтолкнула ее, но сука не отреагировала, но почувствовала мое стремление. Спустя некоторое время, она открылась мне, и я смогла дать ей немного сил. Женщина с силой молодой волчицы втянула воздух в грудь и решительно открыла отяжелевшие веки.

Я вернулась в не «отвергнутую», но тут же была выпровожена ею. Зарычала я уже в своем теле.

— Что ты сделала с ней? — оглушительно громко и яростно закричал принц. Для него все происходящее произошло за несколько секунд. Я своими глазами видела, как королева бьется в судорогах, пока волк помогал ей, ломал ее стены.

— Сынок, — достаточно уверенно сказала королева, и он потерял ко мне интерес. — Твоя невеста помогла.

Силенс посмотрел на меня со смесью благодарности и еще не остывшего гнева.

— Дала мне силы на этот последний разговор…

— Не последний! — по-детски запротестовал принц.

Королева некоторое время молчала, собираясь с данными моим телом, но сознанием волка, силы.

— Поверь мне, и поверь своей невесте — она сказала правду, я гнию изнутри, — призналась королева, не скрывая глубокой боли в своих словах. Сын дернулся вперед, но мягко положил свои пальцы на руку матери.

— Не говори так, — опять обиженно ответил принц на безрадостные признания королевы. — Можно что-нибудь сделать, я уверен. — Лайс печально улыбнулась.

Дыхание королевы стало прерывистым, ее муж хмурился и поглядывал на меня, но ничего не говорил. Я, вспомнив чувства королевы, быстро налила чая и поднесла к ее губам. Она признательно посмотрела на меня.

— Ты уже так много для меня сделала, — прошептала женщина.

— Но я ничего не делала, — возражение вырвалось самовольно.

— Нет, Эверин, нет, ты позволила мне быть спокойной. — Она прервалась, восстанавливая быстро тающие силы. — Спокойной насчет моего сына, — заключила она.

Я помрачнела, ведь мне вовсе не казалось, что я стану хорошей женой для ее сына, но переубеждать больную женщину не хватило духа. Тем более Силенс любовно глядел на мать, что разрушать его надежды вовсе не возникало желания.

— Король, — прошептала Лайс, он наклонился к ней. — Твое правление вышло долгим, победным и проигрышным. Смерть старшего сына сломила твой дух, и ты пал вместе с ним. Ох, Энтраст, ты совсем позабыл, что Ленс остался у нас, что он станет достойным королем. Ты тихо лелеял свою боль, считая, что только у тебя есть такие невыносимые страдания. — Она говорила прерывисто и медленно. — Теперь же ты должен понять, Энтраст, что он достоит стать королем.