Последний ангел (СИ) - Пёрышкина Лекса Страница 24

— И не говори! Вот ведь засранец!

От неожиданности Дорий шарахнулся в сторону, а Корин язвительно улыбнулся.

— Чтоб ты сдох ведьмак! — искренно пожелал он сопернику — Всю охоту мне испортил!

— Нет. — не согласился колдун — Это ты испортил мне визит и следующее за ним знакомство.

— Ну ты и наглый! — восхитился демон — Если будешь мне мешать — я тебя убью. Так что, проваливай, пока цел. Мне не хочется убивать легендарного Ково, иначе, чем потом детей пугать?

— Бабайкой. — усмехнувшись, предложил заклинатель.

— Слушай, ты во сне ядом не захлебываешься?

— Неа. А ты что, завидуешь?

— Ага, прямо спать не могу. — съязвил демон, упрямо продолжая продираться через посадки.

— Нет, ну это не серьезно. — колдун перестал улыбаться — Давай что ли подеремся, как в старые добрые времена?

— Это когда ты от меня уползал с раной через всю спину? — злобно оскалился Дорий — Неужто понравилось?

— А то! Ношу твою метку с гордостью и мечтаю отплатить тебе тем же.

— А чего тогда не нападаешь?

— А я не ты, в спину не бью.

— Это ты сейчас меня в трусости обвинил? — прошипел глава Ночных, впадая в гнев.

— Ну что ты! — счастливо оскалился колдун — Ты же демон! А вы по-другому ну никак не можете.

Дорий был достаточно старым и, соответственно, опытным демоном, но у него имелся существенный недостаток: коварным он был не больше, чем любой низший демон, а вот разъярить его было легко, чем Корин и воспользовался.

Резко развернувшись, Дорий выхватил из кармана рукоять, что-то прошипел на своем родном языке, и из рукояти в мгновение ока вырос длинный узкий клинок.

Корин рухнул носом в снег, спасаясь от острого лезвия, свистнувшего над головой, не пригнись он, его разрубило бы пополам, быстро перекатился и выхватил из-за голенища сапога кинжал из оникса. Демон решил не дать ему подняться, с криком опустив клинок острием вниз, но колдун снова перекатился, на мгновение потерял кинжал в снегу, но быстро нашел и вскочил на ноги. Они закружились в смертельном танце, глядя глаза в глаза, словно испытывая терпение друг друга. И первым оно иссякло у Дория, он прыгнул влево, занося клинок с правой стороны. Корин выбросил правую руку, готовясь отбить удар, так как уклониться уже не успевал, но Ночной обманул его, резко перебросив оружие из правой в левую руку, и нанося удар по незащищенному плечу противника.

Боль почувствовалась не сразу, даже когда по темно-синему плащу потекла кровь, Корин не почувствовал ее. Он по инерции качнулся вперед, оставив демона позади себя, и, выставив ногу, чтобы удержать равновесие, развернулся корпусом и метнул свой кинжал.

Дорий такого не ждал. Он уже успел повернуться к колдуну лицом, чтобы добить его в спину, и теперь удивленно смотрел на торчавшую из своей груди рукоять кинжала.

— Ты меня… — с уголка губ высшего демона заструилась черная кровь.

Он поднял на Корина глаза, и столько ненависти было в его взгляде, что любой другой бы содрогнулся. Но только не привыкший убивать целыми кланами колдун. Корин подошел к нему, выдернул свой кинжал и завершил фразу, которую демон так и не смог договорить.

— Убил. — черное лезвие блеснуло на ярком утреннем солнце, перерезая горло своей жертве.

Глянцевая черная кровь брызгами оросила белый снег. Демон завалился в сугроб, уставившись остекленевшими черными глазами в морозно-ясное зимнее небо удивленным взглядом, словно он не верил в то, что уже умер.

Быстрый бег помогал ничего не чувствовать, и, напитанный демонской энергией медиум пересек посадки и помчался по полю. Он даже не бежал — летел, преобразовав все, что смог удержать от выпитого в скорость, тем и грелся. Сердце бешено стучало где-то в горле, но дыхание оставалось относительно ровным. К тому же, парень прекрасно понимал, остановись он — и тут же замерзнет. Он не жалел о том, что не попытался скрыться в городе, там люди, а он не такой равнодушный, каким бы хотел быть. Если его догонят — он разберется со своими проблемами без посторонних глаз. Родственники теперь думают, что он бандит какой-нибудь. Хотя, бандиты из стен не выходят. Ладно, думать о том, кто они такие, он будет позже, а сейчас у него впереди одни поля, без конца и края. По его мысленным подсчетам скоро должна показаться знакомая деревенька. В гости в таком виде он, конечно, ни к кому не попросится, но хоть перекантуется в каком-нибудь сарае, а если повезет, то и одежду найдет.

Вот только деревенька все никак не показывалась. Юки с ужасом осознал, что заблудился. Зимой в поле и без одежды. А силы тем временем стали его покидать. Несколько раз он спотыкался и рыбкой падал в сугробы, вставал и бежал снова. Через пару часов перешел на шаг, а после вообще побрел, загребая снег босыми ногами. Все тело нещадно ломило от холода, но он не собирался сдаваться, продолжая упрямо брести, обнимая голый торс руками в попытке хоть как-то согреться.

Уже давно стемнело, и теперь медиум ничего не видел, даже небо, как назло, заволокло тучами, казалось, что вокруг только мрак. Споткнувшись в очередной раз, Никита уже не смог подняться, сел и подтянул колени к груди, судорожно соображая, что теперь делать. Ничего умного не придумалось, и через некоторое время он осознал, что ему больше не холодно. «Ну, все, капут мне» — подумал Юки и даже улыбнулся тому, что хоть помрет не стуча зубами от холода. Некоторое время он боролся с одолевающим его сном, но недолго. Улегшись в снег, Юки свернулся калачиком, как делал когда-то в детстве, когда ему было страшно, одеревеневшими губами еле слышно прошептал: «Отче наш… имя твое светится, да и сам ты светишься… и я теперь, вот, тоже… свечусь» — и улыбнулся тому, что так и не выучил простенькую молитву, чтобы хоть перед смертью прочитать ее правильно.

Почему-то вспомнил Свету, которая хлопотала над ним, когда его ранила астральная тварь. Теперь он один в поле, ему некому помочь. Затем он подумал о наполненной горячей водой ванне, о том, что он хотел бы в ней оказаться, чтобы хотя бы в гроб было не стыдно ложить. И, рассердившись на самого себя за такие приземленные мысли перед лицом чего-то таинственного и великого, с чем он встречался каждый день, но сам ни разу не испытывал, он выгнал эти думы из головы и закрыл глаза. Интересно, это больно?

Света и Сергей ужинали, когда на дворе зашлась в истошном лае собака, и кто-то громко застучал в железную калитку.

— Кого еще нелегкая принесла? — настороженно спросил мужчина. В его памяти еще живы были картинки того страшного существа, которое убил Юки.

Взяв ружье и наказав жене, чтобы не высовывалась, он пошел открывать дверь. Не из трусливых все же.

— Кто?

— Добрый вечер! — пробасили за калиткой — У нас всего несколько вопросов, откроете?

— Задавайте свои вопросы и проваливайте. — благодушно разрешил Сергей, но дверь не открыл. Еще чего, открывать всяким праздношатающимся в поздний час.

— Мы друга потеряли. — поведал уже женский голос — Красивый, русоволосый. Одет был легко, в рваные черные джинсы и короткое полупальто. Неместный он, отошел ненадолго от машины и не вернулся. Не видели такого?

Описание было Сергею очень знакомо. Уж не этого ли Юки они ищут? Хотя, можно подумать, в их деревне такие парни как Юки табунами ходят. Точно по его душу.

— А звать его как? — уточнил Сергей.

За калиткой затормозили с ответом. Затем тот же женский голос протяжно сообщил:

— Понимаете… Он, в общем… имя свое не любит называть, представляется Юки.

— А вы ему точно друзья?

— Конечно! — обрадовались за калиткой — Вика — его девушка. Они поссорились немного, он и психанул, ушел не пойми куда.

— Паша! — зашипели за калиткой.

— А что, Паша? Стыдно теперь признаться, что заявила ему, будто тебе надоело мотаться за ним по всей стране, а ты детей и дом хочешь? А сама готова за ним и к черту на куличики, потому что любишь его без памяти! — заявил мужчина.

Сергей подумал немного, отворил калитку и, узрев за ней большого накачанного мужчину одетого дорого, но не броско, и миниатюрную довольно милую блондинку, кивнул им: