Нетрадиционная медицина (СИ) - Нельсон Ирина Страница 24

На этот раз они не заставили себя ждать. Но и опять я остановил их на пороге, вооружившись антисептиком.

- Руки протянуть ладонями вверх!

Дуняша и Вольга растерянно дернули носами, когда им на руки шлепнулись мокрые платки.

- Да, это самогон, - кивнул я в ответ на их молчаливое изумление. – Протрите руки как можно лучше… Нет, дольше… Еще дольше… А теперь лицо и шею… Вот теперь давайте их сюда.

Платки опустились в плошку с самогоном. Следом под ноги будущим светилам медицины шлепнулись мои запасные сандалии.

- Надеть. Что смотрите? Теперь в снадобницу вы будете входить только так. А теперь ты, Вольга, достаёшь своё платье и осторожно, повторяю, очень осторожно раздеваешься, не тряся одеждой, потом протираешь руки самогоном и только потом одеваешься в чистое. Потом завязываешь маску на лице. Дуняша, то же самое. Перед выходом опять переоденетесь. Всё ясно?

- Да, Техён, - хором ответили воспитанники и повернулись друг к другу спиной.

Я посмотрел на них, помечтал о дезинфекции всех этажей и отдельном корпусе для больных и отвернулся от стремительно краснеющей девушки, поправив:

- Можно Тихон. Если совсем уважительно, то Тихон Викторович.

А сам мысленно потер руки и пошел готовить ланцеты и емкости. Доноры для сыворотки пришли сами - даже звать не понадобилось. 

*   *   *

Арант был потрясен. Все были потрясены. Сначала они восприняли нарочито мужское поведение Тэхон как причуду, попытку сбежать от болезненной правды. Но Арант никак не думал, что она зайдет так далеко, что забудет даже о девичьем стыде. Поехать верхом вместе с мужчинами! В мужском седле! Да еще в штанах и каких-то восточных тапках, выставив голые лодыжки на весь мир!

У Аранта темнело в глазах, когда он натыкался взглядом на этот изящный изгиб с трогательной косточкой. Маленькая ножка в кукольной обуви выглядела совсем беззащитно. И такие же тонкие запястья на нежных руках. Не бывало у мужчин таких ног и рук! Никогда не бывало! У мужиков ноги толстые, волосатые до самых пальцев, у неё же кожа была белая и почти чистая. По одним лодыжкам было видно, что перед ними девушка в мужском платье, что уж говорить про безбородое смазливое лицо с волооким взглядом?

Но Тэхон не отступала от своего. Она по-мужски ходила, сидела, ела, говорила, размахивала руками и бесцеремонно гоготала самым неприличным для женщины образом. Ей было всё равно, что её голос можно было принять в лучшем случае за мальчишеский, и то с натяжкой. Она даже с женщинами вела себя как мужчина, не забывая вежливо подавать руки, когда они выбирались из повозки, и бросая выразительные взгляды на их волнительно колыхающиеся юбки. Более того, когда рассвирепевший от её поведения Арант на одном из привалов прямо при ней пристроился к дереву и потянулся к штанам, она даже глазом не моргнула! Не смутилась, даже не покраснела, только безразлично и как-то раздосадовано бросила: «Арант Асеневич, ну не рядом с едой же!», заставив покраснеть от стыда за несдержанность. И Арант сам не понял, как очутился за кустом в трех саженях от лагеря.

Тэхон играла так искусно, что порой ему чудилось, что она и в самом деле мужчина, умудренный прожитыми несчастьями юноша, обладавший невероятной красотой. Годана так вообще засомневалась всерьез. Но Зденька одергивала их всех, и Арант тоже одергивал себя. Тэхон была девушкой - властной, обезумевшей, резкой, но девушкой. И её уснувшую женскую суть нужно было вытащить наружу.

Арант возлагал на Приморье большие надежды: близость смерти, настоящие мертвецы - такое всегда потрясает столь юных девушек. Какими бы стойкими они ни были, но женская чувствительность не могла устоять перед подобным кошмаром. Но если прочие действительно едва сдерживали слезы жалости, то Тэхон еле сдерживала рвотные позывы. Ни жалости, ни слез – лишь потрясение холодного разума и глубокое отвращение. Арант убедил себя, что ему показалось. Ведь рассмотреть выражение лица, закрытого маской и очками, было сложно.

Когда Тэхон попыталась оттереть ему лицо вонючим платком в самогоне, настроение Аранта немного улучшилось. Пусть в безумной манере, но она беспокоилась за него. Значит, действительно была к нему неравнодушна, а Равновесие в её душе стремилось к порядку! Тэхон, по-видимому, испугалась своего порыва, потому что сразу после этого заперлась в снадобнице и не выходила оттуда весь остаток дня. Арант даже забеспокоился слегка и перед ходом песни отправил к ней двух отроков со строгим наказом докладывать о каждом её шаге.

- Это правильно, что ты им рассказал о её болезни, - одобрительно кивнула Зденька, проводив взглядом Дуняшу и Вольгу. – Пусть присматривают. Авось, при них её дух вспомнит о материнском предназначении.

Годана молча покачала головой и разгладила складки на торжественном платье.

- Нет, всё же мне кажется, что Тэхон – господин… - пробормотала она.

Илья причесал бороду и пробасил, укоризненно глянув на неё:

- Госпожа она, госпожа. Мы с Добрыней её первую нашли. Она вся мокрая была.

- Да-да, - поддакнул Добрыня, листая книгу с песнями Мороза. – Мы успели всё рассмотреть. Девушка она. Просто грудь подвязывает.

- Ну… да, - согласилась Годана. – Там прятать и правда мало.

- Но каков талант, а! – продолжал Илья. Деревянный гребешок зацепился за завиток, и послушник неспешно и осторожно распутал его. – Как она мужика играет, как держится – ни единого промаха! Если не знать, то и впрямь поверить можно, что Тэхон – юный княжич. Еще лицо у неё такое… подходящее.

- Вот уж точно, - проворчал Арант. – Я чуть с ума не сошел, пока мы сюда ехали. Гляжу и не пойму: девушка или нет? И как же это проверить, чтоб не раздевать?

Женщины переглянулись. Зденька перебросила на спину длинную косу.

- Госпожа или нет, а девочки всегда во всех землях воспитываются не так, как мальчики, - сказала она. – Пусть она хоть во всех повадках будет мужчиной, но умения, привычки и природную тягу никаким безумием не перешибешь. Арант, после хода песни пригласи её погулять на набережную, пусть прикупит чего-нибудь. Пусть посмотрит на торговые ряды, а ты гляди, куда она смотрит и что берет. Уж ты-то знаешь, что любят мальчики.

- Благодарю, Зденька, - Арант даже поклонился мудрой женщине. – Вот разберемся с хворью и пойдем. Добрыня, ты нашел пятую песнь Мороза?

- Нашел. Всё, строимся!

Арант подхватил знамя. Послушники встали за ним по старшинству, за ними – выздоровевшие воспитанники. Служители Равновесия вышли из ворот Дома Порядка, и вся улица взорвалась приветственными выкриками. Люди радовались, махали из окон и бросали под ноги листья папоротника и можжевеловые ветки. Солнце выглянуло из-за туч, с моря налетел ветер и вышитые золотой нитью весы на голубом полотнище знамени гордо заблестели, а украшения и вышивка на торжественных одеждах служителей заиграли красивыми переливами.

Арант вывел служителей на дорогу, дождался, когда восторг толпы схлынет, и громко и медленно ударил металлическим концом знамени о камни. Три раза, чтобы все услышали. Добрыня и Илья густыми низкими голосами затянули песнь, и служители громко топнули по камням, выбив ритм, подхватили:

Буйны ветры в поле вьюжат,

Снегом жалятся остро —

То Мороз, Властитель Стужи,

Зим свирепых божество!

 Город притих, внимая исцеляющей мелодии. Замерли торговцы, останавливались и стаскивали шапки редкие прохожие. Всюду, где бы они ни шли, распахивались окна, чтобы песнь достигла каждого. Казалось, даже тени отступили под натиском чудесных слов.

Выйду я под неба очи,

Знамя реет надо мной,

Три удара прогрохочет

Пред воззванием-мольбой.*

Арант воодушевленно вел хор по улицам Приморья и видел просветленные, полные надежды лица. Пересвет был прав – пятая песнь Мороза помогала. Дух людей успокаивался, наполнялся силой и волей к жизни, и пошатнувшиеся чаши духовных весов вновь обретали Равновесие. А это значило, что болезнь скоро уйдет.

Служители вернулись в Дом Порядка лишь после заката, когда небо окончательно потемнело, разгорелись звезды и завершился отлив на море. Едва за ними закрылись ворота, как все дружно легли прямо там, где стояли. Арант прислонил знамя к стене, древко которого последние два часа казалось свинцовым, и тоже сполз на землю - они обошли весь город.