Михаил Михеев - Охота на невесту 2 Страница 24

Однако все это будет потом, а пока что Корбину оставалось спиной чувствовать ненавидящий взгляд Фан и изумленный – герцога. Ну а потом стало не до них – появился король, и пришлось весь остаток вечера разводить скучные, но необходимые политесы.

– Здравствуй, Цень.

– Здравствуй, Фан. Даненько не виделись.

– Да, ты все что-то не заходишь.

– Дела, дела… ты тоже.

– А что к тебе заходить? Живешь в какой-то халупе, даже чаю нормального предложить не можешь… Ладно, к делу. Тебе известно что-либо о некоем графе Корбине де'Карри?

– Разумеется.

– И что ты можешь о нем сказать?

– Это страшный человек, Фан, держись от него подальше.

– И это ТЫ говоришь МНЕ?

– Да. Я. Тебе. Что у тебя с ним?

– Он оскорбил меня. Мне нужна его голова…

– Ничем не могу помочь. Я схлестывался с ним… Как жив остался – не представляю до сих пор. Холодная, расчетливая сволочь, ему человека на куски разрезать – как тебе высморкаться. Силен невероятно, богат… Наверное, богаче его в этой стране только король, да и то вряд ли. По слухам, сделал карьеру на войне, и я этому вполне верю. Ученик Корнелиуса, а ты знаешь, кто это такой. В общем, в открытом бою ты обречена.

– А кто тебе сказал, что я этим буду заниматься? Мне нужна твоя помощь.

– Моя? Ну уж нет. Я как его глаза вспомню – так ночью от кошмаров просыпаюсь.

– Да, напугать некроманта до потери сна – это очень серьезно… Но ты мне поможешь. Иначе… Как считаешь, что будет с тобой, если де'Карри узнает, где твое убежище?

– Со мной? Думаю, ничего. Я ему уже неинтересен и неопасен, а он ОЧЕНЬ рационален, бежать за мной на край света только ради мести не будет точно. В конце концов, за оттоптанную мозоль он со мной расплатился сполна.

– Да? А если узнает Корнелиус? И попросит де'Карри прибить тебя?

– Тогда да, тогда, думаю, придет… Он ценит дружбу. Видимо, от тебя не отвяжешься, Фан, но зачем опускаться до примитивного шантажа?

– А так быстрее всего заставить тебя сделать то, что я хочу. Итак, ты согласен?

– Да. Да, ПрОклятый тебя забери…

Глава 6

В эти дни дел было невпроворот: стажировка у Корбина свалилась, как снег на голову. Дел незавершённых было вагон и маленькая тележка, а вот времечко поджимало. Прим ещё тогда, давным-давно, свалил на Джурайю заботы о лаборатории, и теперь был в ней скорее гостем, а полновластной хозяйкой этого опасного помещения была она, Джурайя. Требовалось пополнить запас реактивов, чтобы потом не отвлекаться по мелочам. А ещё кобылка, из той четвёрки вороных, угнанных у графа Тенорского, наконец-то подпустила к себе жеребца, и случилось это четыре месяца назад.

Романтическая история, закономерным итогом которой стала долгожданная беременность лошадки, случилась почти год назад. На вязку привезли очередного мученика от осеменения, и уже никто не ждал чуда в виде взаимности от норовистой кобылы, которая и близко не подпускала копытных охальников, кусаясь, лягаясь и скаля страшную морду на всех, кто пытался приблизиться к ней с грязными намёками. Несколько конюхов, как пришлых, так и своих, пострадало, помогая посягнуть на честь этой недотроги. И вот наконец свершилось! Отменный жеребец, привезённый аж из Айнора, мощный, мускулистый, серый в яблоках, с умными глазами-вишнями, был допущен до тела, но возникла другая проблема – животинки образовали стабильную пару и не желали расставаться. Когда люди хозяина коня прибыли за ним, увести его не удалось. Коняга просто выломал задний борт телеги, к которому его так неосмотрительно привязали и так и вернулся в стойло к любимой, таща за собой три доски, скрепленных полосками жести. Конюхи обеих сторон чесали репу, гадая, как же вернуть коня законному владельцу, и не нашли ничего лучшего, чем просить магов усмирить коня. На беду первой под руку попалась Джурайя. Она долго смотрела, как нежно трутся шеями и щеками хвостатые Тристан и Изольда, а потом пообещала, что каждому, кто попытается разлучить парочку, она лично подпалит задницу. Вразумить упёртую девицу не смог даже Корнелиус, вот и пришлось тряхнуть мошной и втридорога купить серого в яблоках принца для вороной принцессы. За развитием романа с трепетом наблюдала вся дворня. Почти полугодичный конфетно-букетный период отношений животных горячо обсуждался во всех комнатах прислуги. Прим лично приезжал для осмотра кобылы на предмет беременности, и вот наконец-то смог сказать – да, она таки зачала!

А наблюдать за беременностью любимцы поручили ярой защитнице права животных на любовь – Джурайе. Хитрая животина прекрасно помнила, кто встал на защиту их отношений, и теперь слушалась только эту добрую девочку, заглядывая ей в глаза и беспрекословно подчиняясь её просьбам подставить бок, приподнять ногу, открыть рот… Джурайя вздохнула и взвалила на свои плечи ещё и заботы о кобыле. А то ей, помимо учёбы, тренировок и лаборатории, забот было мало. И вот теперь ей предстояло найти себе замену. А было это непросто, так как мужчин кобылка не подпускала, а с каждым днём беременности характер её делался всё противнее и противнее.

Корбин появился в конюшне, как чёртик из табакерки, возникнув за спиной Джурайи. Как обычно, окинув её оценивающим взглядом, под которым она привычно поёжилась, он задумчиво перевёл взгляд на стойло парнокопытной парочки.

– Как дела? – нейтрально поинтересовался Корбин.

– Беременность протекает без осложнений, – дежурно ответила Джурайя. – Извини, мне бежать надо. Корнелиус просил зайти до обеда, Прим со своими анализами замучил. Опять что-то проверять хочет. У меня крови столько нет, сколько ему для исследований требуется. Может, вампиров подкармливает? С него станется.

Корбин, обычно острый на язык, не торопился отвечать, и Джурайя восприняла его молчание как конец разговора. Вздохнув, она исчезла в своём карманном телепорте, которым теперь пользовалась надо и не надо.

В поместье Корнелиуса Корбин больше не появлялся. А ведь в тот день ей казалось, что он хочет её о чём-то спросить и не решается. Это было очень странно, особенно принимая в расчёт тот факт, что Корбин и нерешительность – понятия несовместимые. Джурайя вспоминала, как он мужественно хромал на отшибленной ноге, босой, по степи, как, чертыхаясь на двух языках, чинил свою многострадальную конечность, и недоумевала всё больше и больше. То он задницу ей надрать обещает, то босой спасать кидается, а теперь вот вообще пропал… Он сам-то знает, чего хочет?

– Корбин на тебя запал, – уверенно сказала Элька, выслушав Джурайин рассказ. Они сидели в саду возле свежего розового куста, отросшего от чудом сохранившегося черенка ТОГО самого куста, павшего смертью храбрых при испытаниях Белого Пламени. – Точно запал. Я же чувствую! Между вами аж искрит.