Марина Дяченко - Бастард Страница 24

— Обойдем, — проронил Илияш и решительно свернул влево, проламываясь прямо через колючие кусты.

Они шли и проламывались, и внезапно Станко почувствовал давящую тяжесть. Он тряхнул головой — тяжесть нарастала с каждым шагом, колени дрожали от напряжения, почти пустой мешок тянул к земле, глаза заливал пот… Он едва смог поднять руку, чтобы вытереть лицо, и увидел, как впереди пошатнулся Илияш.

Воздух загустел и пробивался в горло рывками, со свистом, через силу. Добрые духи, подумал Станко, и упал на колени.

Илияш обернулся. Лицо его перекошено было усилием, он что-то хотел сказать — не смог, с трудом махнул рукой — возвращайся, мол…

Станко повернулся и побрел обратно, спотыкаясь, едва не падая — но теперь с каждым шагом тяжесть становилась легче, отваливалась, отпускала.

Он выбрался на дорогу — и все закончилось. Светило солнце, где-то под камнем верещал сверчок.

— Так, — сказал Илияш, опускаясь прямо на серый песок. — Так.

Помолчали.

— Попробуем… С другой стороны, — Илияш потер лицо и поднялся.

И они свернули вправо.

Сначала все шло совсем неплохо, Илияш видимо приободрился, шел все быстрее, спешил — и вдруг будто налетел на невидимую преграду. Станко видел, как ссутулились его плечи, подогнулись колени, как проводник зашатался… Через секунду давящая тяжесть навалилась и на Станко тоже.

Полумертвые, подавленные, они вернулись на дорогу. Сели рядом, бросив в пыль заплечные мешки.

— Это клещи, — сказал Илияш безучастно. — Эта ловушка называется «клещи». С двух сторон… А потом сжимаются.

Станко панически огляделся. Ничто не предвещало беды — круглые облака на синем небе, сверчок под камнем, безветрие… Но справа и слева от дороги стояли непроходимые стены, и сейчас, быть может, они медленно двинулись навстречу друг другу.

— Вот что, — Илияш поднял голову. — Хватит. Пойдем.

Он встал и поднял свой мешок.

— Куда? — Станко остался сидеть.

— Обратно, — Илияш кивнул в сторону моста. — Дальше хода нет. Пойдем скорее.

— Я пришел сюда, и я пойду дальше, — шепотом отозвался Станко.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.

— Это жаль, — сказал Илияш наконец. — Но решать за тебя я не могу. Могу только сказать так искренне, как никогда никому ничего не говорил: если хочешь увидеть отца, идем со мной. Останешься — встретишь его на том свете.

Тишина.

— Нет, — сказал Станко медленно. — Я пойду в замок.

— Дурак, — к Илияшу, казалось, вернулись прежние силы. Он раздраженно забросил мешок за спину, потом сорвал снова и в сердцах швырнул им о землю:

— Дурак! Дурень сопливый… Мне что же, силой тебя волочь?!

Станко удивленно поднял брови: попробуй, мол.

Илияш неразборчиво выругался под нос, резко повернулся и зашагал к мосту. Шагал размашисто, изо всех сил впечатывая, вбивая каблуки в землю, и спина его выражала злое бессильное возмущение.

С каждым его шагом Станко чувствовал себя все более одиноким. Он отвернулся, чтобы не видеть этого ухода; он отвернулся и посмотрел на заброшенную дорогу. Идти будет легко; через три дня, а может, через два с половиной…

Он уговаривал себя, он гладил потной ладонью рукоять меча и воображал, как вернется к Виле — вернется победителем. Потом ему увиделся собственный растерзанный труп во-он под тем камнем.

Он глянул Илияшу вслед — тот всходил на мост. Еще не поздно броситься бегом и догнать.

Он снова посмотрел на дорогу. Да нет там ничего, добрые духи! Старый браконьер окончательно струсил, а он, здоровый парень, поддался и готов был бежать…

Ни звука не донеслось от моста, но Станко вдруг вздрогнул и обернулся.

Илияша не было. Ни на мосту, ни на той стороне пропасти, ни на этой. Он будто провалился сквозь…

…землю, — додумал Станко на бегу.

Он бежал что есть сил, ветер свистел в ушах, разлеталась из-под сапог ссохшаяся глина, и вот уже видно, что мост провалился на самой середке, что камни продолжают беззвучно падать, и что Илияш…

Станко громко, отчаянно всхлипнул — и увидел пальцы, вцепившиеся в камень по эту сторону пролома.

Мост вел теперь никуда, в пропасть, на той стороне каменной щели рухнула и опора — а здесь сохранилась часть кладки, от разлома пиявками ползли черные трещины, и за медленно разлезающиеся, как мертвая плоть, камни цеплялись человеческие руки.

Илияш висел над бездной, и висеть так ему оставалось несколько минут.

— Ой, нет, — сказал Станко шепотом.

Обычное желание броситься и спасти безрассудно толкнуло его вперед, он сделал шаг… и отпрыгнул, потому что камни ходуном заходили под ногами, и зашаталась кладка, и разом приблизилась Илияшева гибель.

— Добрые духи… — прошептал Станко.

Илияш попытался подтянуться — оборвался и полетел вниз камень, вслед за ним сорвалась рука. Станко вскрикнул — но Илияш удержался, и пальцы, окровавленные, снова вцепились в край разлома.

— Что мне делать… Что мне делать?! — Станко заломил руки, как часто заламывала их мать. Это совершенно женское движение вдруг сделало его слабым, ему захотелось, чтобы все поскорее закончилось, лишь бы не стоять бессильно и не смотреть на сползающие руки Илияша…

— Я не могу тебе помочь, — прошептал он, и черные трещины, удовлетворенные, еще быстрее поползли по щелям между камнями.

Станко беспомощно оглянулся — веревка осталась в заплечном мешке Илияша. Ни палки, ни дерева, ни помощи.

Он снова всхлипнул и лег на живот. Теперь он не видел пальцев Илияша, а только покрытые пылью, слепленные негодным раствором камни да черные трещины между ними.

Тогда он крепко зажмурился и пополз.

Он не открывал глаз, но все тело его в секунду стало зрячим. Тело видело каждый расшатанный камень, каждую мелкую трещинку в толще кладки, влажный мох на брюхе моста, засохшие кляксы птичьего помета на спине его… А внизу, под остатками моста виделась бездна, изголодавшаяся, ощерившаяся скалами, как кривыми зубами…

Он заставил себя открыть глаза. Он лежал теперь у самого разлома.

Кладка дрогнула, еще несколько камней сорвались и бесшумно полетели вниз.

— Я здесь, Илияш! — сдавленно крикнул Станко.

Ни звука в ответ. Станко продвинулся вперед еще на ладонь — и заглянул вниз.

Не следовало этого делать. Ему показалось, что его подталкивают сзади. Бездна тянула, жадная, как упырь.

Обломок моста дрогнул. Еще минута — и он рассыплется, как неумело сложенная поленница.

Станко протянул руки и вцепился Илияшу в запястья. Тот поднял голову — из-под спутанных волос на Станко глянули круглые, будто удивленные, голубые глаза.