Ирина Сыромятникова - Разрушители. Страница 24

Слуги унесли приборы. Отец промокнул губы накрахмаленной салфеткой.

— Мне показалось, что ты хочешь задать мне вопрос, сын.

Я мрачно наблюдал, как уносят блюдо с недоеденными колбасками.

— Ты знаешь про ситуацию в Хемлене?

— Да.

— И что?

Он аккуратно смял салфетку и отложил ее в сторону.

— Тебе должно быть известно, сын, что Лорды Шоканги не имеют вассалов, только подданных. Наши предки ни с кем не пожелали делиться землей и властью. Да будет так! — отец сделал над собой усилие и понизил голос. — Когда он прибыл в Хемлен, дохода, что приносит труд монахов, ему показалось недостаточно.

Глупо было спрашивать, кто такой «он».

— Он пожелал приписать к монастырю все земли на десять лиг кругом.

Мои брови взметнулись вверх. Я за такое убил бы. Я!! Что уж говорить о папе.

— К несчастью в тот момент, — его губы скривились, — я находился ПО ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ определенных сил. Мне было ПРИКАЗАНО принять его как свою ДУХОВНУЮ ОПОРУ.

Он поднял глаза, и я через весь стол почувствовал волну его ненависти, направленную, по счастью, не на меня. Я молча посочувствовал. Тяжело обламываться вот так.

— Я поставил жизнь на то, чтобы не позволить придать его притязаниям законный характер. Я получил свое. А он — свое. И что характерно: большинство из тех, кому он этим обязан, теперь не желают лишний раз упоминать его имя. Они, видишь ли, тоже знают про ситуацию в Хемлене.

Помолчали. Я переваривал услышанное.

— Странно как-то. Он же монах, у него никогда не будет детей. Не понимаю, зачем ему все это? Чего он добивается?

— Власти. Он очень хочет власти, и очень не хочет, чтобы люди поняли, что он ее хочет. Ничто другое ему не нужно.

Я посмотрел на все, увиденное в Хемлене по-другому. Не пытался ли Браммис узурпировать права Великого Лорда? У него было богатство, которому мог позавидовать король, подданные, которыми он мог помыкать, как ему заблагорассудится, свой замок и даже собственная армия. У него не было главного — смысла, ради которого Лордам разрешается иметь все это. Золотого огня Шоканги, землистой тяжести Дарсании, воздушной подвижности Россанги, холодного журчания Каверри. Или, если уж на то пошло, всепроникающей власти Духа, как я понимаю, доверенного Арконийскому Ордену Магов. Короче, всего того, чем нынешние Лорды и маги отличались от правителей и чародеев древности. Браммис хотел приписать себе другую Силу — Дух Божий — забывая, что наш Бог равно любит всех своих чад. Дела преподобного больше напоминали происки дьявола.

Я понял, что отец не собирается посещать аббатство не сейчас, не позднее, что не помешает Браммису объявить о том, что Лорд снова вел себя неподобающе. Повелитель Шоканги не занимался спасением чьих-либо душ, философские споры его не привлекали. Он просто ждал. Ждал того момента, когда старик уйдет на встречу со своим Богом, чтобы срыть и уничтожить следы его пребывания на земле. Я только надеялся, что несчастные жители хемленской слободы не отправятся следом за Браммисом, как носители некой духовной заразы.

— Что-то еще? — прервал отец мои размышления.

Я сдался.

— Можно мне еще колбасок?

Настала его очередь поднимать бровь.

— Он что, морил тебя голодом?

— Ну… Если бы я прервался на обед, мне бы пришлось тащиться туда еще раз. К утренней мессе.

Отец совсем не величественно фыркнул и велел вернуть на стол приборы.

В ту ночь в поместье прискакал гонец. Сквозь сон я слышал, как шумят во дворе, и носится по дому прислуга. Утром оказалось, что отец ускакал куда-то затемно. Повелителя Шоканги призвал его Долг, что означало — где-то снова заметили тварей. Лорд и Пограничная Стража отправились на бой с нечистью, который отец мне так непоэтично описал. Я остался дома, волноваться на него и в тайне радоваться, что он не взял меня с собой. Даже Тень не мог спорить, что в столкновении с тварью я бы осрамился. Это был мой тайный стыд и то, что о нем никто не знал, не облегчало мне душу.

Потянулись тоскливые однообразные дни, полные мучительного зноя и ожидания. Единственным, что отвлекало меня от тягостных размышлений, было изучение похищенной книги. Я пытался сопоставить достопримечательности Хеусинкая с картой нынешнего Арконата. Получалось плохо: схемы в книге были чисто условные, привязанные к ныне несуществующим городам и вехам, даже русла рек изгибались как-то не так. Мне удалось отождествить холмы Гатанги с местом под названием «Радужные врата», или как-то так (книга была на старошонском, а названия — явно долийские). Секта, чьи верования в книге не излагались, имела «в этом живописном месте исключительный по красоте храм, назначение которого было в пробуждении дремлющих человеческих талантов». Три к одному, эти самые «Радужные врата» и Академия — одно и то же. Наше фамильное святилище нигде не упоминалось, в той местности вообще не было отмечено никаких поселений. Большая часть Хеусинкая лежала за нынешней Границей, то есть, во владениях чудовищ. Из ста сорока описанных объектов я смог локализовать только тридцать два, причем, из них двадцать четыре были посвящены деятельности Разрушителей. Если верить книге, Шоканге досталось два средней руки храма и нечто, именовавшееся «Пагодой Васеселя» и призванное нести мир и гармонию. От поместья до пресловутой пагоды было рукой подать, я съездил туда ради интереса. Ничего, что напоминало бы творение рук человеческих, там не обнаружилось. Только неровное кольцо холмов и посередине — линза крохотного озера, чудом дотянувшего до середины лета. Берега озера были топкие, а вода — холодная, возможно, в ней били ключи. В воздухе крутилась кусачая мошкара (почему ее Хаос не взял?), в осоке горланили какие-то земноводные (редкость по нынешним временам). Я разглядел парочку, но ловить не стал. Вдруг они ядовиты?

Возвращаться в пустой дом не хотелось.

Я пустил лошадь пастись с подветренной стороны холма и прилег в тени кустов. Земля была теплой, пахло травами. Кажется, в какой-то момент я заснул, а проснулся от ощущения невыносимой тишины. Замолкли земноводные, не жужжала мошкара, даже кусты, казалось, стараются шелестеть вполсилы. Я приподнялся на локте и увидел ЕГО. ОНО стояло у озера, утопая в мягких берегах, и смотрело на воду.

Сам ЕГО вид бил по глазам. Сочетание природной асимметрии и чистой рациональности: четкие, изящные изгибы крыльев и окраска из коричневых и зеленых разводов, словно у скверно покрашенной тряпки. Впрочем, подкрылья и грудь у создания были небесно-голубые. ОНО казалось хрупким и легким, как воздушный змей, большую часть его тела составляли полупрозрачные кожистые крылья. Крохотная головка на гибкой шее выглядела неким украшением, ноги напоминали спицы, скрученные мотками шерсти.