Владимир Дубик - ПодЛох Страница 24

Вчера, слабый голос логики в лице Кеши, никого не убедил в том, что «может, оставим пару бутылочек пивка. Завтра пригодиться». Так нет же, все хором начали возражать, мол, завтра будет завтра, а жить, то есть пить хочется сейчас! Интересно, кто это вопил больше всех вчера, что алкоголь это враг, идет война, на которой пленных не берут! Интересно кто бы это мог быть…в глаза смотри, в глаза.

Я лежал на нижней полке и тупо качал головой в такт поезду, пытаясь поймать тот ритм, при котором не бухало так по голове изнутри. Слева доносились тихие вздохи нашего черномундирника, он уже третий раз выбегал в туалет, над ним тихо лежал вампир, а сверху надо мной жизнерадостно храпел Череп. Вот кто выжрет цистерну спирта и хоть бы хны!

Признаться, я и сам не слабак в этом деле, в распитии крепких жидкостей, но пришлось признать поражение. Столько выпить, сколько Череп, невозможно никому. Я уже лыка не вязал, а он смог выговорить фразу «из под выверта на выверт» пять раз подряд и не разу не ошибиться. Этим он ввел нас в ступор. Шок решили запить еще одной бутылкой водки. Одно меня утешало — если бы было больше еды, то я просто так не сдался! Еще мой дед говорил, «выпил — поешь». Очень верное наблюдение, замечу я вам.

Поезд еще пару раз дернулся и остановился.

— Прибыли! — раздался зычный голос Стасюка. — Все из вагонов. Строится!

Не буду вас утомлять подробностями нашего пути к расположению части, тем более, практически все восемь часов, тряски в кузове МАЗа, я впадал в спячку. А в те редкие моменты, когда я осоловелый от сна выглядывал за брезент кузова, то видел лишь извилистую дорогу с редким кустарником и деревьями.

Холодало. Судя по всему, поднимались в гору. Я опять закрыл глаза.

— Строится, быстрее, быстрее, что вы как коровы беременные, — в своем репертуаре орал старшина, — кто встанет в строй последним, займется уборкой территории!

На глазок, вернее, куда ни кинь взгляд, территория тянула гектара на три. Я быстро выпрыгнул и встал в строй. Скосив поочередно взгляд, сначала налево, затем направо, я, облегченно вздохнул. Слева меланхолично стоял Кеша, а справа, вытянувшись во фронт и победоносно отблескивая черепом, стоял Череп, радостно скалясь. Я не догнал, чего это он так радуется.

Невдалеке, строились черномундирники, к ним побежал Ник, едва успев махнуть нам рукой. Я надеялся, что не на прощание.

— Здравствуйте, товарищи бойцы!

Строй браво проорал, что положено. Сказывалось наличие в большем количестве контрактников. Практикантов, как я и вольнонаемных, как Кеша, было не так уж и много.

— Вам выпала честь, — продолжал надрываться пожилой майор, грозно топорща усы, — служить и проходить практику в доблестном гвардейском легионе Последней Надежды!

— Ура-а-ая!!!

— Дела хреново, — вполголоса проговорил Череп, одновременно крича ура, и продолжая фанатично палиться на майора

Как ему это удалось, я не понял.

— Почему, — прошептал я.

— Потом объясню.

— А сейчас, контрактники в расположение части, Чистильщики в казармы! Вольнонаемные и практиканты, в штаб! Выполнять!

— Увидимся, — крикнул Череп и побежал к своим.

— Не дрейфь, — Кеша тронул меня за плечо.

— Я и не дрейфлю, — сказал сердито.

— А по ритму пульса и биению сердца, еще как дрейфишь.

— Да отстань ты, терапевт хренов.

— За мной, — подошедший Стасюк одобряюще подмигнул единственным глазом.

Не скажу, чтобы подействовало, но стало полегче.

Время тянулось медленно. Я уже устал дрейфить, по выражению Кеши, и просто мандражировал. Честно говоря, я надеялся, что слова Черепа о том, что он переговорит со старшиной о нашей обойме, вселяли в меня надежду. Но, все складывалось по-другому. По разговором, которые тихо вились в коридоре, где мы все, вольнонаемные и практиканты ожидали распределения, получалось, что для нас светит месяц учебки, на большее не было времени.

А потом по твоим способностям, в обоймы. А обоймы бывают разные. Кто на кухню или в штаб, — тому подфартило, а кому и в клоаку, на дежурство, — тем не подфартило. Правда слово, которое употреблялось в этом случае, было покрепче.

Н-да, подумал я, на повезло на старости лет, попал в армию. То что это армия, у меня не вызывало никаких сомнений. Вот тебе и практика. Вспомнил Роланда — стало тоскливо. Потом Джулию — кажется слезы навернулись. Сейчас заплачу. И плевать на интернациональный долг. А если кто косо посмотрит, ему Кеша голову откусит и кровушкой запьет.

Я посмотрел на вампира. Он даже приободрился, глазки горят, ноздри шевелятся, рад как будто. Хотя, чего ему не радоваться то. На историческую родину попал. Небось уже мечтает, как в клоаку пойдет, может чего и перепадет. Одна ампула в месяц, да еще с кровезаменителем — не больно то разбежишься.

Я представил, что если бы мне давали в месяц только лишь сто грамм, алкоголя…бр-р, озвереешь!

— Следующий!

Моему взору предстал пошарпанный табурет, деревянный стол и лысеющий затылок толи врача, толи еще кого. Так сразу и не разберешь. Белый халат, словно широкая простыня обхватывала незнакомца. На плечах странные погоны в виде колесницы перечерченной молнией.

— Фамилия, имя, звание если имеется, — прогнусавил сидевший и поднял тусклые и в тоже время очень пронзительные глаза. Иголкой ткнули в основание черепа. Ощущение было именно такое.

— Так, Иван Синицын, — пробубнил врач (я решил его так про себя называть, за не имением других вариантов), — неплохо, неплохо, экстерном первый курс, кандидат в мастера по силовому реагированию, так, это уже интересно, твердая третья степень, способен, на большее. — А вот на что большее Иван Синицын вы способны, а?

Опять кольнуло в шею, секунда и пропало.

Вообще-то, во время его монолога я и рта не раскрыл. Повисла пауза. Я решил действовать старым способом. Раз задали вопрос нужно на него отвечать.

— Меня зовут Синицын Иван, звания не имею, практикант. Направлен сюда Ректоратом после экстерна!

Врач как то по новому на меня взглянул. Опять повисла пауза.

Интересно, а у них есть рота умалишенных смертников? Судя по всему нет. Так как врач наверняка бы уже меня туда определил. Вместо этого он что-то неразборчиво хмыкнул, написал что-то на бумажке и указал мне на дверь.

— Следующий!

Ректору не спалось. Несмотря на свой солидный возраст (некоторые долгожители отдали бы все, за этот солидный возраст, который исчислялся не одним тысячелетием) Олег Павлович редко жаловался на бессонницу. С его работой, и невозможностью поспать по человечески он уже смирился. И приходя домой, как правило далеко за полночь, выполнив весь моцион, который включал в себя чашку слабого кофе с молоком и грамм пятьдесят его любимого двадцатипятилетнего виски, едва касаясь головы жесткой подушки, крепко засыпал. Чтобы опять вскочить ровно в шесть и поехать на работу.